Первая (отсутствующая) глава книги Кевина Митника 2
Первая (отсутствующая) глава книги Кевина Митника
Продолжение. Начало в КГ №1 от 12.01.04
Становление социального инженера
Некоторые каждое утро выбираются из постели с чувством ужаса перед предстоящей ежедневной рабочей рутиной на пресловутых "соляных копях". Мне достаточно везло в том, что я испытывал удовольствие от своей работы. В частности, вы и представить не сможете, какой дух соперничества, чувства вознаграждения и удовольствия я испытывал в моменты, когда вел частные расследования. Я оттачивал свои таланты в исполнительском искусстве, называемом "социальная инженерия" — побуждение людей делать вещи, которые они обычно никогда не сделали бы для незнакомца и за которые им платят.
Для меня не составило большого труда стать искусным в социальной инженерии. По отцовской линии из поколения в поколение у меня все работали на ниве торговли, так что искусство влияния и убеждения, возможно, было унаследованной чертой. Когда вы сочетаете в себе склонность обманывать людей с талантами влияния и убеждения, вы достигаете успеха в роли социального инженера.
Можно сказать, что в классификации жуликов-профессионалов есть две специализации. Тот, кто выманивает у людей их деньги, принадлежит к одной из специализаций — мошенник. Тот, кто использует обман, влияние и убеждение против прямых обязанностей людей, нацеливаясь обычно на принадлежащую им информацию, принадлежат к другой — социальный инженер. Со времен моих трюков с бесплатными поездками на автобусах, когда я был слишком молод, чтобы знать, что это было в чем-то неправильно, я понял свой талант к раскрытию тайн, которые мне не предназначались. Я взрастил свой талант на применении обмана, знании специфического сленга и дальнейшем развитии хорошо отточенного мастерства манипуляции.
Одним из способов, к которому я прибегал для развития навыков в своем ремесле (если мне позволено назвать это ремеслом), было получение какой-нибудь информации, на деле мало мне интересной, чтобы посмотреть, смогу ли я убедить кого-либо на другом конце телефонного провода мне ее дать. Просто для совершенствования моих талантов. В том же ключе я использовал свои фокусы и так же практиковал притворство. Благодаря этим репетициям я вскоре осознал, что могу получить фактически любую информацию, на которую нацеливался.
Годами позже, в свидетельских показаниях в Конгрессе перед сенаторами Либерманом и Томпсоном, я сказал им: "Я получал несанкционированный доступ к компьютерным системам некоторых самых крупных корпораций на планете и успешно проникал в самые защищенные из когда-либо создававшихся компьютерных систем. Я использовал как технические, так и нетехнические средства для получения исходных текстов для различных операционных систем и телекоммуникационного оборудования, чтобы изучить их уязвимости и внутреннюю работу". Все это делалось на самом деле для удовлетворения моего любопытства, для того, чтобы увидеть, на что я способен, и для добывания секретной информации об операционных системах, сотовых телефонах — обо всем, что возбуждало мое любопытство.
Цепь событий, изменившая мою жизнь, началась, когда я стал героем истории, размещенной в передовице с большим заголовком в "Нью-Йорк Таймс" за четвертое июля 1994 года. За одну ночь эта статья вознесла мой образ от малоизвестного надоедливого хакера до "Врага Общества Номер Один" в киберпространстве.
Джон Маркофф, мошенник от масс-медиа
"Сплавив в себе воедино техническое чародейство со старым, как мир, коварством мошенника, Кевин Митник стал воплощением неистовства, творимого компьютерным программистом". ("Нью-Йорк Таймс", 4 июля 1994 г.). Сплавив в себе воедино желание добиться незаслуженной удачи с правом публиковать в передовицах "Нью-Йорк Таймс" лживые и бесчестящие истории по интересующей его тематике, Джон Маркофф стал подлинным воплощением неистовства, творимого ремеслом журналиста.
Сам-то Маркофф заработал более 1 миллиона долларов, создав криво сляпанное то, что я назвал бы "Мифом о Кевине Митнике". Он стал очень богат, используя ту же самую технику, которую я применял, чтобы скомпрометировать компьютерные системы и сети по всему миру, — обман. В этом же случае, однако, жертва обмана — не пользователь компьютера или администратор в единственном числе, а каждый, кто доверял новостям, опубликованным на страницах "Нью-Йорк Таймс".
Разыскивается "особо опасный" в киберпространстве
Статья Маркоффа в "Нью-Йорк Таймс" была явно нацелена на то, чтобы обосновать контракт на книгу об истории моей жизни. Я никогда не встречал Маркоффа, а он буквально стал миллионером на клеветнических и бесчестящих репортажах обо мне в "Нью-Йорк Таймс" и в его книге 1999 года "Киберпанк".
В свою статью он включил не одну дюжину высказываний обо мне, с чего он начал как с фактов, без указания источников происхождения, и даже минимальная проверка фактов выявила бы несоответствие или недоказанность. (Так поступать, я думаю, от своих журналистов требуют все самые популярные газеты). В этой полностью лживой и бесчестящей статье Маркофф заклеймил меня как "особо опасного" в киберпространстве и "самого разыскиваемого в стране компьютерного преступника" без обоснований, причин или доказательств этому, прибегая к той же разнузданности, к которой прибегает сочинитель текстов для вывесок в супермаркете. В своей клеветнической статье Маркофф лживо утверждал, что я записывал ФБР на пленку (чего я не делал) и что я проникал в компьютеры NORAD (которые вообще не подключены к какой-либо внешней сети) и что я — компьютерный "вандал", несмотря на то, что я никогда намеренно не повредил ни одну компьютерную систему, к которой когда-нибудь имел доступ. Эти и многие другие возмутительные высказывания были полностью лживыми и нацеленными на то, чтобы вызвать страх от моих способностей.
Еще одно нарушение журналистской этики в том, что Маркоффу ни в той статье, ни во всех его последующих статьях не хватило мужества придать огласке ранее существовавшее знакомство со мной и личную вражду из-за того, что я отказался принять участие в книге "Киберпанк". Добавлю, что я стоил ему кучи недополученных доходов из-за того, что отказал в праве на фильм, основанный на книге.
Статья Маркоффа была явно нацелена на издевательство над правоохранительными структурами Америки. "Исполнители закона, — писал он, — кажется, не поймают его…" Статья нарочито была построена так, чтобы набросить на меня клеймо "Врага Общества Номер Один" в киберпространстве и повлиять на Департамент юстиции, дабы он придал большую важность моему делу.
Несколько месяцев спустя и Маркофф, и его последователь Цутому Шимомура участвовали де-факто как правительственные агенты в моем аресте, что было нарушением как федеральных законов, так и журналистской этики. Они оба были поблизости, когда три незаполненных ордера на обыск были использованы в незаконном обыске в месте моего проживания, и присутствовали при моем аресте. И во время их расследования моей деятельности эти двое также нарушали федеральный закон, перехватывая мои телефонные звонки. В последующих статьях, делая из меня негодяя, Маркофф возвысил Шимомуру как "героя киберпространства номер один". И снова он нарушил журналистскую этику, не раскрыв ранее существовавшего знакомства: этот "герой" на самом деле несколько лет был хорошим другом Маркоффа.
Первый контакт
Первый раз я столкнулся с Маркоффым в конце восьмидесятых, когда он и его жена Кэти Хафнер контактировали со мной при создании книги "Киберпанк", которая была историей о трех хакерах: немецком ребенке, известном как Пенго, Роберте Моррисе и обо мне. И какую же компенсацию мне предложили за участие? Ничего. Я не видел смысла выдавать им свою историю, если бы они получили выгоду, а я — нет, и поэтому я отказался помогать. Маркофф выдвинул мне ультиматум: или интервью с нами, или все, что мы ни услышим из какого бы то ни было источника, будет принято за правду. То, что я не стану сотрудничать, его раздражало и явно расстраивало его планы, к тому же, он давал мне понять, что у него есть способы заставить меня пожалеть об этом. Я сделал выбор остаться на своей позиции и не идти на сотрудничество, несмотря на выбранную им тактику по оказанию давления.
Когда книга была опубликована, она изображала меня как "Хакера Тьмы". Я пришел к заключению, что авторы намеренно включили неподтвержденные, фальшивые утверждения для того, чтобы отплатить мне за то, что я с ними не стал работать. Сделав мой образ более зловещим и отбросив на меня лживый свет, они, вероятно, увеличили продажи книги.
Кинорежиссер позвонил с величайшим известием: Голливуд заинтересовался в создании кино о "Хакере Тьмы", изображенном в "Киберпанке". Я отметил, что история была полна неточностей и лгала обо мне, но он, тем не менее, был очень воодушевлен проектом. Я принял 5000 долларов за право на два года и на дополнительные 45000, если они смогут продать постановку и продвинуться вперед.
Когда право истекло, компания-производитель запросила продление на шесть месяцев. К этому времени я был нанят на высокооплачиваемую работу и поэтому был мало заинтересован в том, чтобы увидеть снятую киноленту, которая показывала меня в таком неблагоприятном и ложном свете. Я отказался продолжать. Это убило сделку с кино для всех включая Маркоффа, который, наверное, планировал сделать много денег на этом проекте. Вот еще одна причина для Джона Маркоффа быть мстительным по отношению ко мне.
Примерно в то время, когда издавался "Киберпанк", Маркофф вел переписку по электронной почте со своим другом Шимомурой. Они оба странно интересовались моим местонахождением и родом моих занятий на тот момент. Удивительно, одно письмо по e-mail содержало конфиденциальные данные, что я посещал Университет штата Невада в Лас-Вегасе и пользовался студенческой компьютерной лабораторией. Могло ли это быть следствие того, что Маркофф и Шимомура были заинтересованы в создании еще одной книги обо мне? В противном случае почему их так заботило, что я замышлял?
Автор перевода Valient Newman,
http://www.geocities.com/werebad/
Продолжение. Начало в КГ №1 от 12.01.04
Становление социального инженера
Некоторые каждое утро выбираются из постели с чувством ужаса перед предстоящей ежедневной рабочей рутиной на пресловутых "соляных копях". Мне достаточно везло в том, что я испытывал удовольствие от своей работы. В частности, вы и представить не сможете, какой дух соперничества, чувства вознаграждения и удовольствия я испытывал в моменты, когда вел частные расследования. Я оттачивал свои таланты в исполнительском искусстве, называемом "социальная инженерия" — побуждение людей делать вещи, которые они обычно никогда не сделали бы для незнакомца и за которые им платят.
Для меня не составило большого труда стать искусным в социальной инженерии. По отцовской линии из поколения в поколение у меня все работали на ниве торговли, так что искусство влияния и убеждения, возможно, было унаследованной чертой. Когда вы сочетаете в себе склонность обманывать людей с талантами влияния и убеждения, вы достигаете успеха в роли социального инженера.
Можно сказать, что в классификации жуликов-профессионалов есть две специализации. Тот, кто выманивает у людей их деньги, принадлежит к одной из специализаций — мошенник. Тот, кто использует обман, влияние и убеждение против прямых обязанностей людей, нацеливаясь обычно на принадлежащую им информацию, принадлежат к другой — социальный инженер. Со времен моих трюков с бесплатными поездками на автобусах, когда я был слишком молод, чтобы знать, что это было в чем-то неправильно, я понял свой талант к раскрытию тайн, которые мне не предназначались. Я взрастил свой талант на применении обмана, знании специфического сленга и дальнейшем развитии хорошо отточенного мастерства манипуляции.
Одним из способов, к которому я прибегал для развития навыков в своем ремесле (если мне позволено назвать это ремеслом), было получение какой-нибудь информации, на деле мало мне интересной, чтобы посмотреть, смогу ли я убедить кого-либо на другом конце телефонного провода мне ее дать. Просто для совершенствования моих талантов. В том же ключе я использовал свои фокусы и так же практиковал притворство. Благодаря этим репетициям я вскоре осознал, что могу получить фактически любую информацию, на которую нацеливался.
Годами позже, в свидетельских показаниях в Конгрессе перед сенаторами Либерманом и Томпсоном, я сказал им: "Я получал несанкционированный доступ к компьютерным системам некоторых самых крупных корпораций на планете и успешно проникал в самые защищенные из когда-либо создававшихся компьютерных систем. Я использовал как технические, так и нетехнические средства для получения исходных текстов для различных операционных систем и телекоммуникационного оборудования, чтобы изучить их уязвимости и внутреннюю работу". Все это делалось на самом деле для удовлетворения моего любопытства, для того, чтобы увидеть, на что я способен, и для добывания секретной информации об операционных системах, сотовых телефонах — обо всем, что возбуждало мое любопытство.
Цепь событий, изменившая мою жизнь, началась, когда я стал героем истории, размещенной в передовице с большим заголовком в "Нью-Йорк Таймс" за четвертое июля 1994 года. За одну ночь эта статья вознесла мой образ от малоизвестного надоедливого хакера до "Врага Общества Номер Один" в киберпространстве.
Джон Маркофф, мошенник от масс-медиа
"Сплавив в себе воедино техническое чародейство со старым, как мир, коварством мошенника, Кевин Митник стал воплощением неистовства, творимого компьютерным программистом". ("Нью-Йорк Таймс", 4 июля 1994 г.). Сплавив в себе воедино желание добиться незаслуженной удачи с правом публиковать в передовицах "Нью-Йорк Таймс" лживые и бесчестящие истории по интересующей его тематике, Джон Маркофф стал подлинным воплощением неистовства, творимого ремеслом журналиста.
Сам-то Маркофф заработал более 1 миллиона долларов, создав криво сляпанное то, что я назвал бы "Мифом о Кевине Митнике". Он стал очень богат, используя ту же самую технику, которую я применял, чтобы скомпрометировать компьютерные системы и сети по всему миру, — обман. В этом же случае, однако, жертва обмана — не пользователь компьютера или администратор в единственном числе, а каждый, кто доверял новостям, опубликованным на страницах "Нью-Йорк Таймс".
Разыскивается "особо опасный" в киберпространстве
Статья Маркоффа в "Нью-Йорк Таймс" была явно нацелена на то, чтобы обосновать контракт на книгу об истории моей жизни. Я никогда не встречал Маркоффа, а он буквально стал миллионером на клеветнических и бесчестящих репортажах обо мне в "Нью-Йорк Таймс" и в его книге 1999 года "Киберпанк".
В свою статью он включил не одну дюжину высказываний обо мне, с чего он начал как с фактов, без указания источников происхождения, и даже минимальная проверка фактов выявила бы несоответствие или недоказанность. (Так поступать, я думаю, от своих журналистов требуют все самые популярные газеты). В этой полностью лживой и бесчестящей статье Маркофф заклеймил меня как "особо опасного" в киберпространстве и "самого разыскиваемого в стране компьютерного преступника" без обоснований, причин или доказательств этому, прибегая к той же разнузданности, к которой прибегает сочинитель текстов для вывесок в супермаркете. В своей клеветнической статье Маркофф лживо утверждал, что я записывал ФБР на пленку (чего я не делал) и что я проникал в компьютеры NORAD (которые вообще не подключены к какой-либо внешней сети) и что я — компьютерный "вандал", несмотря на то, что я никогда намеренно не повредил ни одну компьютерную систему, к которой когда-нибудь имел доступ. Эти и многие другие возмутительные высказывания были полностью лживыми и нацеленными на то, чтобы вызвать страх от моих способностей.
Еще одно нарушение журналистской этики в том, что Маркоффу ни в той статье, ни во всех его последующих статьях не хватило мужества придать огласке ранее существовавшее знакомство со мной и личную вражду из-за того, что я отказался принять участие в книге "Киберпанк". Добавлю, что я стоил ему кучи недополученных доходов из-за того, что отказал в праве на фильм, основанный на книге.
Статья Маркоффа была явно нацелена на издевательство над правоохранительными структурами Америки. "Исполнители закона, — писал он, — кажется, не поймают его…" Статья нарочито была построена так, чтобы набросить на меня клеймо "Врага Общества Номер Один" в киберпространстве и повлиять на Департамент юстиции, дабы он придал большую важность моему делу.
Несколько месяцев спустя и Маркофф, и его последователь Цутому Шимомура участвовали де-факто как правительственные агенты в моем аресте, что было нарушением как федеральных законов, так и журналистской этики. Они оба были поблизости, когда три незаполненных ордера на обыск были использованы в незаконном обыске в месте моего проживания, и присутствовали при моем аресте. И во время их расследования моей деятельности эти двое также нарушали федеральный закон, перехватывая мои телефонные звонки. В последующих статьях, делая из меня негодяя, Маркофф возвысил Шимомуру как "героя киберпространства номер один". И снова он нарушил журналистскую этику, не раскрыв ранее существовавшего знакомства: этот "герой" на самом деле несколько лет был хорошим другом Маркоффа.
Первый контакт
Первый раз я столкнулся с Маркоффым в конце восьмидесятых, когда он и его жена Кэти Хафнер контактировали со мной при создании книги "Киберпанк", которая была историей о трех хакерах: немецком ребенке, известном как Пенго, Роберте Моррисе и обо мне. И какую же компенсацию мне предложили за участие? Ничего. Я не видел смысла выдавать им свою историю, если бы они получили выгоду, а я — нет, и поэтому я отказался помогать. Маркофф выдвинул мне ультиматум: или интервью с нами, или все, что мы ни услышим из какого бы то ни было источника, будет принято за правду. То, что я не стану сотрудничать, его раздражало и явно расстраивало его планы, к тому же, он давал мне понять, что у него есть способы заставить меня пожалеть об этом. Я сделал выбор остаться на своей позиции и не идти на сотрудничество, несмотря на выбранную им тактику по оказанию давления.
Когда книга была опубликована, она изображала меня как "Хакера Тьмы". Я пришел к заключению, что авторы намеренно включили неподтвержденные, фальшивые утверждения для того, чтобы отплатить мне за то, что я с ними не стал работать. Сделав мой образ более зловещим и отбросив на меня лживый свет, они, вероятно, увеличили продажи книги.
Кинорежиссер позвонил с величайшим известием: Голливуд заинтересовался в создании кино о "Хакере Тьмы", изображенном в "Киберпанке". Я отметил, что история была полна неточностей и лгала обо мне, но он, тем не менее, был очень воодушевлен проектом. Я принял 5000 долларов за право на два года и на дополнительные 45000, если они смогут продать постановку и продвинуться вперед.
Когда право истекло, компания-производитель запросила продление на шесть месяцев. К этому времени я был нанят на высокооплачиваемую работу и поэтому был мало заинтересован в том, чтобы увидеть снятую киноленту, которая показывала меня в таком неблагоприятном и ложном свете. Я отказался продолжать. Это убило сделку с кино для всех включая Маркоффа, который, наверное, планировал сделать много денег на этом проекте. Вот еще одна причина для Джона Маркоффа быть мстительным по отношению ко мне.
Примерно в то время, когда издавался "Киберпанк", Маркофф вел переписку по электронной почте со своим другом Шимомурой. Они оба странно интересовались моим местонахождением и родом моих занятий на тот момент. Удивительно, одно письмо по e-mail содержало конфиденциальные данные, что я посещал Университет штата Невада в Лас-Вегасе и пользовался студенческой компьютерной лабораторией. Могло ли это быть следствие того, что Маркофф и Шимомура были заинтересованы в создании еще одной книги обо мне? В противном случае почему их так заботило, что я замышлял?
Автор перевода Valient Newman,
http://www.geocities.com/werebad/
Компьютерная газета. Статья была опубликована в номере 02 за 2004 год в рубрике безопасность :: разное
