Великая январская революция в Боливии
Речь пойдет не о новом президенте этой латиноамериканской страны, которого выбрали в декабре прошлого года, и который сразу же напугал Америку и весь мир своим краснокожим происхождением и обещаниями легализовать плантации коки. На прошлой неделе стало известно, что 19 января американская компания Bechtel, мощнейшая в мире строительная корпорация, объявила о том, что отставляет юридические попытки получить с народа Боливии $50 млн.
События, которые получили в прессе название «водный мятеж Кочабамбы», начались ровно шесть лет, когда январским утром 2000 года жители департамента Кочабамба проснулись и обнаружили, что бывшая до сих пор общей система водоснабжения отныне принадлежит таинственной частной компании Aguas del Tunari. Таким было условие Всемирного банка, обещавшего помощь Боливии только в том случае, если там приватизируют воду. Нового хозяина боливийских вод контролировал калифорнийский гигант Bechtel.
Боливийцам в одночасье увеличили расценки на воду в среднем на пятьдесят процентов, а в некоторых случаях намного больше. Bechtel и его испанский cоинвестор Abengoa не посчитались с тем, что это было не по карману большинству местных семей.
Народ возмутился и попросил вернуть все как было. Боливийское правительство отказалось. Тогда люди потребовали, чтобы контракт с компанией был отменен. Правительство привлекло полицию и армию и объявило в Кочабамбе военное положение. Но мятежников не испугали ни избиения, ни похищения из собственных домов посреди ночи, ни даже убийство семнадцатилетнего юноши, застреленного солдатами. Боливийцы не отступили, и в апреле 2000 года Bechtel вынуждена была уйти.
Но полтора года спустя она стала мстить, подав против Боливии иск на $50 млн в международный центр урегулирования инвестиционных споров. Bechtel предъявила иск за понесенные убытки и за недополученную прибыль, хотя компания и ее партнеры потратили в Боливии меньше $1 млн.
Это был процесс, сделанный специально для Bechtel. Народ Кочабамбы судили в Вашингтоне, на английском языке, а процесс был такой степени секретности, что ни одному представителю общественности или прессы не давали сведений ни о его сроках, ни о ходе разбирательства.
Но Bechtel не учла одного -- силы общественного негодования. Возглавивший мятеж так называемый «демократический центр» и его союзники во всем мире развернули глобальную кампанию с целью вынудить Bechtel забрать свой иск. Тысячи людей слали руководителям корпорации гневные электронные письма. В Сан-Франциско протестующие заблокировали вход в штаб-квартиру Bechtel и заняли ее вестибюль. Голландские активисты развернули на фронтоне амстердамского офиса компании плакат, «переименовавший» ее в честь 17-летнего Виктора Хьюго Даза, убитого в Кочабамбе. Активисты в Вашингтоне пробрались в дом главы подразделения Bechtel.
Более 300 организаций в 43 странах мира подписали ходатайство ко Всемирному банку с требованием открыть процесс. Сотни статей и документальных фильмов появились по всему миру, сделав Bechtel и его боливийскую аферу символом корпоративной жадности.
И в результате Bechtel, мощнейшая корпорация, получившая у администрации Буша многомиллиардный контракт на реконструкцию в Ираке без какого либо тендера, решила, что на этот раз все это слишком. В июне прошлого года Bechtel выбросила белый флаг и начала переговоры о прекращении дела -- за символическую оплату в размере всего двух боливиано (около тридцати американских центов). По слухам, управляющий Bechtel Райли Бечтель лично потребовал прекратить дело, которое наносит серьезнейший ущерб репутации компании.
На прошлой неделе представители Bechtel летали в Боливию, чтобы подписать капитуляцию и забрать две монеты.
Теперь все наблюдатели радостно шумят о том, что отступление глобального гиганта -- явление исторического масштаба. Через арбитражные суда за закрытыми дверями, практикуемые Всемирным банком, прошло больше 200 дел, аналогичных этому. ВТО имеет собственный подобный список. Но никогда еще корпорации не отступали под давлением общественного мнения.
Возможно, все дело в том, что корпорации хорошо знают, что залог преуспеяния – правильный расчет. В Кочабамбе Bechtel и партнеры, возможно, просчитались финансово, но вывод сделали верный – репутацию не купишь ни за какие деньги.
Хотя некоторые уже поговаривают о том, что это всего лишь временная уступка. Чтобы перевести дух.
События, которые получили в прессе название «водный мятеж Кочабамбы», начались ровно шесть лет, когда январским утром 2000 года жители департамента Кочабамба проснулись и обнаружили, что бывшая до сих пор общей система водоснабжения отныне принадлежит таинственной частной компании Aguas del Tunari. Таким было условие Всемирного банка, обещавшего помощь Боливии только в том случае, если там приватизируют воду. Нового хозяина боливийских вод контролировал калифорнийский гигант Bechtel.
Боливийцам в одночасье увеличили расценки на воду в среднем на пятьдесят процентов, а в некоторых случаях намного больше. Bechtel и его испанский cоинвестор Abengoa не посчитались с тем, что это было не по карману большинству местных семей.
Народ возмутился и попросил вернуть все как было. Боливийское правительство отказалось. Тогда люди потребовали, чтобы контракт с компанией был отменен. Правительство привлекло полицию и армию и объявило в Кочабамбе военное положение. Но мятежников не испугали ни избиения, ни похищения из собственных домов посреди ночи, ни даже убийство семнадцатилетнего юноши, застреленного солдатами. Боливийцы не отступили, и в апреле 2000 года Bechtel вынуждена была уйти.
Но полтора года спустя она стала мстить, подав против Боливии иск на $50 млн в международный центр урегулирования инвестиционных споров. Bechtel предъявила иск за понесенные убытки и за недополученную прибыль, хотя компания и ее партнеры потратили в Боливии меньше $1 млн.
Это был процесс, сделанный специально для Bechtel. Народ Кочабамбы судили в Вашингтоне, на английском языке, а процесс был такой степени секретности, что ни одному представителю общественности или прессы не давали сведений ни о его сроках, ни о ходе разбирательства.
Но Bechtel не учла одного -- силы общественного негодования. Возглавивший мятеж так называемый «демократический центр» и его союзники во всем мире развернули глобальную кампанию с целью вынудить Bechtel забрать свой иск. Тысячи людей слали руководителям корпорации гневные электронные письма. В Сан-Франциско протестующие заблокировали вход в штаб-квартиру Bechtel и заняли ее вестибюль. Голландские активисты развернули на фронтоне амстердамского офиса компании плакат, «переименовавший» ее в честь 17-летнего Виктора Хьюго Даза, убитого в Кочабамбе. Активисты в Вашингтоне пробрались в дом главы подразделения Bechtel.
Более 300 организаций в 43 странах мира подписали ходатайство ко Всемирному банку с требованием открыть процесс. Сотни статей и документальных фильмов появились по всему миру, сделав Bechtel и его боливийскую аферу символом корпоративной жадности.
И в результате Bechtel, мощнейшая корпорация, получившая у администрации Буша многомиллиардный контракт на реконструкцию в Ираке без какого либо тендера, решила, что на этот раз все это слишком. В июне прошлого года Bechtel выбросила белый флаг и начала переговоры о прекращении дела -- за символическую оплату в размере всего двух боливиано (около тридцати американских центов). По слухам, управляющий Bechtel Райли Бечтель лично потребовал прекратить дело, которое наносит серьезнейший ущерб репутации компании.
На прошлой неделе представители Bechtel летали в Боливию, чтобы подписать капитуляцию и забрать две монеты.
Теперь все наблюдатели радостно шумят о том, что отступление глобального гиганта -- явление исторического масштаба. Через арбитражные суда за закрытыми дверями, практикуемые Всемирным банком, прошло больше 200 дел, аналогичных этому. ВТО имеет собственный подобный список. Но никогда еще корпорации не отступали под давлением общественного мнения.
Возможно, все дело в том, что корпорации хорошо знают, что залог преуспеяния – правильный расчет. В Кочабамбе Bechtel и партнеры, возможно, просчитались финансово, но вывод сделали верный – репутацию не купишь ни за какие деньги.
Хотя некоторые уже поговаривают о том, что это всего лишь временная уступка. Чтобы перевести дух.
