Особенности современного крепостного строительства
В Чикаго открылся Hyatt-центр. Заказчиком застройки была семейство миллиардеров Прицкеров, владеющих транснациональной сетью одноименных гостиниц.
Новый небоскреб на одной из самых роскошных чикагских улиц в двух кварталах от самого высокого здания Америки — знаменитой 110-этажной Сирс Тауэр — построен по проекту Генри Кобба — одного из партнеров известного нью-йоркского архитектурного бюро Pei Cobb Freed, для которого это стало первым опытом работы в Чикаго.
В центре Hyatt расположится штаб-квартира собственно Global Hyatt, а также компания Mayer Brown, Rowe & Maw LLP, оказывающая международные юридические услуги, IBM, банки Charter One и Goldman Sachs и другие арендаторы. Но, поскольку Прицкеры — это не только владельцы сети отелей, но и учредители самой престижной премии в области архитектуры, некоторые обстоятельства возникновения их нового здания вызвали серьезные дискуссии в архитектурной прессе.
Hyatt-центр оказался первым небоскребом, построенным в Чикаго после 11 сентября 2001 года. Первоначально 49-этажную башню должен был проектировать сам Норман Фостер. Бюджет для здания под названием Прицкер Тауэр был щедрым. По словам Джона Хиггинса, председателя Higgins Development Partners и партнера Прицкеров в этой застройке, это должно было стать последним писком архитектурной моды. Но так считали ровно до 11 сентября, потому что уже на следующий день после нападений в Нью-Йорке Пенни Прицкер, президент Pritzker Realty Group, вызвала Фостера и объявила ему, что проект завершен.
Гостиничный бизнес серьезно пострадал еще от первой войны в Персидском заливе в 1990-1991 гг., и перспектива дальнейшего спада навек похоронила амбициозный проект Фостера. А зданию суждено было превратиться в малоприметные офисы с небольшим бюджетом.
Масштаб вновь выбранного архитектора также был уже не тот — ведь среди профессионалов Кобб считается скорее выдающимся государственным деятелем, самая известная работа которого — John Hancock Tower в Бостоне — простая высотка из зеркального стекла. Но именно этот выбор стал решающим фактором успешности проекта. Ознакомившись с программой функциональных потребностей предполагаемого ключевого арендатора, адвокатской коллегии Mayer, Brown, Rowe & Maw, которая не хотела угловых офисов, Кобб спроектировал здание в форме рыбы.
Mayer, Brown, Rowe & Maw и застройщики купили идею, хотя изогнутое здание должно было обойтись немного дороже, чем обычная коробка. Но кривизна спасла здание от визуальной скуки. Правда, важнее эстетики для Кобба были социальные обязательства. Вместе с чикагским ландшафтным архитектором Питером Шодтом он ловко совместил требования безопасности и желание иметь открытую площадку перед зданием. Случайные прохожие, возможно, и не догадываются, что окружающие ее растения посажены для того, чтобы помешать проехать автомобилю, начиненному взрывчаткой.
Внутри архитектор также удачно использовал в своих интересах требования безопасности. При этом здание оказалось вполне способным украсить горизонт Чикаго. Вот критики и задаются сакраментальным вопросом: отступает ли архитектура как искусство под напором ограничений бюджета и безопасности? И каковы теперь будут требования к претендентам на престижную Прицкеровскую премию?
Новый небоскреб на одной из самых роскошных чикагских улиц в двух кварталах от самого высокого здания Америки — знаменитой 110-этажной Сирс Тауэр — построен по проекту Генри Кобба — одного из партнеров известного нью-йоркского архитектурного бюро Pei Cobb Freed, для которого это стало первым опытом работы в Чикаго.
В центре Hyatt расположится штаб-квартира собственно Global Hyatt, а также компания Mayer Brown, Rowe & Maw LLP, оказывающая международные юридические услуги, IBM, банки Charter One и Goldman Sachs и другие арендаторы. Но, поскольку Прицкеры — это не только владельцы сети отелей, но и учредители самой престижной премии в области архитектуры, некоторые обстоятельства возникновения их нового здания вызвали серьезные дискуссии в архитектурной прессе.
Hyatt-центр оказался первым небоскребом, построенным в Чикаго после 11 сентября 2001 года. Первоначально 49-этажную башню должен был проектировать сам Норман Фостер. Бюджет для здания под названием Прицкер Тауэр был щедрым. По словам Джона Хиггинса, председателя Higgins Development Partners и партнера Прицкеров в этой застройке, это должно было стать последним писком архитектурной моды. Но так считали ровно до 11 сентября, потому что уже на следующий день после нападений в Нью-Йорке Пенни Прицкер, президент Pritzker Realty Group, вызвала Фостера и объявила ему, что проект завершен.
Гостиничный бизнес серьезно пострадал еще от первой войны в Персидском заливе в 1990-1991 гг., и перспектива дальнейшего спада навек похоронила амбициозный проект Фостера. А зданию суждено было превратиться в малоприметные офисы с небольшим бюджетом.
Масштаб вновь выбранного архитектора также был уже не тот — ведь среди профессионалов Кобб считается скорее выдающимся государственным деятелем, самая известная работа которого — John Hancock Tower в Бостоне — простая высотка из зеркального стекла. Но именно этот выбор стал решающим фактором успешности проекта. Ознакомившись с программой функциональных потребностей предполагаемого ключевого арендатора, адвокатской коллегии Mayer, Brown, Rowe & Maw, которая не хотела угловых офисов, Кобб спроектировал здание в форме рыбы.
Mayer, Brown, Rowe & Maw и застройщики купили идею, хотя изогнутое здание должно было обойтись немного дороже, чем обычная коробка. Но кривизна спасла здание от визуальной скуки. Правда, важнее эстетики для Кобба были социальные обязательства. Вместе с чикагским ландшафтным архитектором Питером Шодтом он ловко совместил требования безопасности и желание иметь открытую площадку перед зданием. Случайные прохожие, возможно, и не догадываются, что окружающие ее растения посажены для того, чтобы помешать проехать автомобилю, начиненному взрывчаткой.
Внутри архитектор также удачно использовал в своих интересах требования безопасности. При этом здание оказалось вполне способным украсить горизонт Чикаго. Вот критики и задаются сакраментальным вопросом: отступает ли архитектура как искусство под напором ограничений бюджета и безопасности? И каковы теперь будут требования к претендентам на престижную Прицкеровскую премию?
