Витаут Мартыненка Беседа накануне дня рождения
Он тусовался с белорусской легендой Анатолем Сысом и организовывал первые «Басовішча». Писал про Беларусь в чешские и болгарские СМИ. Конечно, вам знакомо это имя – музыкальный журналист Витаут Мартыненка.
Витауту почти пять десятков, но он по-молодому сыплет слэнгом и преданно любит рок. В преддверии 48-летия Мартыненки, которое случилось 29 сентября, и происходило сие интервью.
Постиранная справка
Всколыхнув весь свет, в 1959-м на Кубе разбушевалась революция. В этом же году и явился на свет Мартыненка. Ну да Витауту, естественно, было не до Че Гевары.
Он ясно помнит себя шестилетним, средь детворы. Частные домки и пыльная улица, асфальт на которой положили лишь в девяностые. По дороге катит машина с хлебом. «О, да в таких же возили расстреливать!» – вскрикивают его друзья-ровесники.
Школьником Мартыненка услышал про хиппи. По слухам, их сняли в Минске с поезда. «Дети цветов» ехали на слет в Киеве и, поговаривали, везли с собой отрезанную голову. Вот такие стояли на дворе времена.
В школьные годы Витя любил перо: им можно было писать и рисовать. В третьем классе начал он повесть «Мои приключения». А рисовать любил машинки: по-хулигански на форзацах учебников, во время уроков, когда учитель умные вещи рассказывал. Потом даже хотел стать дизайнером. «Войну и мир» Мартыненка прочитал только тогда, когда школа перестала навязывать. А чтобы купить «Золотого теленка», он сдал 20 килограммов макулатуры. «Хочу быть писателем!» – такая родилась мотивация для поступления на факультет журналистики. Абитуриентство же выдалось приключенческим. На подготовительные курсы ходил со справкой поддельной: Витаут был школьником, а туда брали людей рабочих. Ну, а при поступлении в институт вообще беда. Учиться в ВУЗе по болезни Мартыненке не дозволено, что безапелляционно нацарапали в медицинской справке. Но мама оказалась находчивой: взяла, хитрая, и постирала справку. Так и обманули приемную комиссию. Витя стал студентом!
Музыка на рентгеновских снимках. Рок-клуб
Первая рок-собсвенность Мартыненки – диск ROLLING STONES и THE BEATLES из рентгеновских снимков.
А после журфака он работал на киностудии. Там, в конце 70-х, и увидел впервые настоящий винил.
В молодости Мартыненка фанател от венгерского рока, а потом – от польского. “Все слушали в 80-е польский хит-парад, – вспоминает Мартыненка. – И сколько людей “подсели” тогда на польский рок! Венгерский рок очень повоздействовал тогда на польский. А после поляков все захотели петь по- белорусски!“
Первое белорусское музыкальное открытие для журналиста – группа СТУДИЯ 7, будущая БОНДА. “Так вот оно – белорусское!” – офигивают Мартыненка и его друг Мельгуй.
В 80-е был рок-клуб “Няміга”, организованный Мельгуем вместе с Мартыненкой для отечественных музыкантов. С рок-клубом дела обстояли непросто. Они долго уговаривали ЦК комсомола. И вот наконец получилось рок-клуб сотворить! Для музыкантов были встречи, где обсуждались проблемы. А для фанатов и музыкантов одновременно – концерты и фестивали “Тры колеры”. А потом рок-клуба не стало: “Комсомол добил”, – говорит Мартыненка.
“Националист проклятый”
Перестройка. Витаут Мартыненка был долговолос, одевался в куртку с черепом и костями да надписью: “Я беларус”. А все потому, что надоели ему вопросы типа: “Ты че по-белорусски разговариваешь?” Хотя путь его к мове был непрост.
Студентом купил два томика Короткевича – себе и брату. И порешил заполучить автограф писателя. Дом знал, а вот квартиру – нет. Искал наугад и – нашел! Больной Короткевич лежал в кровати. В книжках расписался, однако поинтересовался: “Ты чего это целых два моих тома купил, а говоришь по- русски?” И стало сдуденту стыдно.
Было стыдно и когда пришли с другом Анатолем Мельгуем на “Талаку” (культурно-историческая национальная молодежная организация). “Оказывается, они-то разговаривают по-белорусски, а мы не можем!” – сокрушались друзья. И в 25 Мартыненка заговорил на родном языке.
В перестройку работал он в “Чырвонай змене” и на радио “Свабодзе”. “Чырвоную змену” читали даже в России!” – радостно вспоминает журналист. “Маскалі захапілі нашу Радзіму”, – писал Витаут. За что его и называли “националистом проклятым”, а из Москвы пришло письмо: “Что-то вы, ребята, чересчур распоясались”.
Выразительно помнит наш герой, как приняли Декларацию независимости Беларуси. Заходит главред и выкрикивает: “Жыве Беларусь!” А до этого злостно отчитывали Мартыненку-националиста…
«Басовішча»
Про историю «Басовішча» Мартыненка рассказывает вот как. «Мой жизненный принцип – видеть хорошее в плохом. Рок-клуб исчез, но ведь идея не исчезла! Благодаря запретам печататься на Родине, я получил трибуну в Польше, Болгарии, Чехии».
Он старательно отсылал статьи в «Ниву» – газету для белорусов Польши. «Это столько белорусскоязычных артистов в Беларуси?» – удивлялся работник «Нивы» Ян Максимюк. «Еще больше их!» – отвечал Мартыненка. «Тогда пиши нам!» И Витаут писал: про запрещенный МЯСЦОВЫ ЧАС, РОКАШ, Сокалава-Воюша… Хотя и не разрешено было печататься за границей в «совке».
В 1988 году пришел в почтовый ящик Мартыненке примечательный конвертик: письмо от студенческой организации БАС. И в 1990-м произошло первое в истории «Басовішча». “Польские белорусы нашли деньги не только чтобы оплатить дорогу музыкантам, но и накормить приехавших журналистов”, – говорит Мартыненка.
Под навесом, где сегодня заливаются пивом, была на дебютных “басах” сцена. До 1993 года играли барды. И никаких призовых мест не было. Отложился в памяти у Витаута случай: “1992 год. Играет ДЗІДА – первая в Беларуси команда экспериментального метала. Подходит дедок местный, лет 80. Я испугался: дед как никак, а тут такая музыка тяжелая! Но он говорит: “Молодцы, хлопцы! А то поляки бы нас скоро сделали православными поляками”. И дедок купил нам пиво”.
Отборочные туры начались с 1999. Почему? Это Витаут объясняет так: «HASTA LA FILLSTA – англоязычные лауреаты 1998 года. И польское Министерство культуры сказало: «Мы же даем деньги на поддержку национальных меньшинств!» Тогда мы с Супрановичем начали делать отборочные туры, пропуская только белорусскоязычные команды».
Писательство
У Мартыненки есть книжка – «Пошукі ідыліі». Там литкритика, проза и поэзия. Но издательство “Мастацкая літаратура” так и не пустила ее в свет… Еще есть роман “Карабалом” (“Кораблекрушение”). Но на 300-й странице Витаут остановился.
“Самое классное в “Пошуках ідыліі” – это рассказы-сны, или “шизухи”, – говорит Витаут. – Они писались под воздействием Фрейда. В какой-то момент я понял, что романы сейчас уже никто читать не будет. И однажды в полном забытьи после перебора на свадьбе приятеля я не мог заснуть, и все проблемы, которыми я жил, выплеснулись в четырех страничках. Это было лучшее, что я написал – “Сем кіламетраў да ўласнага сэрца”.
P.S. Болтливый Мартыненка для меня – колодец, из которого столько живых исторических белрок-фактов можно вытянуть…
Витауту почти пять десятков, но он по-молодому сыплет слэнгом и преданно любит рок. В преддверии 48-летия Мартыненки, которое случилось 29 сентября, и происходило сие интервью.
Постиранная справка
Всколыхнув весь свет, в 1959-м на Кубе разбушевалась революция. В этом же году и явился на свет Мартыненка. Ну да Витауту, естественно, было не до Че Гевары.
Он ясно помнит себя шестилетним, средь детворы. Частные домки и пыльная улица, асфальт на которой положили лишь в девяностые. По дороге катит машина с хлебом. «О, да в таких же возили расстреливать!» – вскрикивают его друзья-ровесники.
Школьником Мартыненка услышал про хиппи. По слухам, их сняли в Минске с поезда. «Дети цветов» ехали на слет в Киеве и, поговаривали, везли с собой отрезанную голову. Вот такие стояли на дворе времена.
В школьные годы Витя любил перо: им можно было писать и рисовать. В третьем классе начал он повесть «Мои приключения». А рисовать любил машинки: по-хулигански на форзацах учебников, во время уроков, когда учитель умные вещи рассказывал. Потом даже хотел стать дизайнером. «Войну и мир» Мартыненка прочитал только тогда, когда школа перестала навязывать. А чтобы купить «Золотого теленка», он сдал 20 килограммов макулатуры. «Хочу быть писателем!» – такая родилась мотивация для поступления на факультет журналистики. Абитуриентство же выдалось приключенческим. На подготовительные курсы ходил со справкой поддельной: Витаут был школьником, а туда брали людей рабочих. Ну, а при поступлении в институт вообще беда. Учиться в ВУЗе по болезни Мартыненке не дозволено, что безапелляционно нацарапали в медицинской справке. Но мама оказалась находчивой: взяла, хитрая, и постирала справку. Так и обманули приемную комиссию. Витя стал студентом!
Музыка на рентгеновских снимках. Рок-клуб
Первая рок-собсвенность Мартыненки – диск ROLLING STONES и THE BEATLES из рентгеновских снимков.
А после журфака он работал на киностудии. Там, в конце 70-х, и увидел впервые настоящий винил.
В молодости Мартыненка фанател от венгерского рока, а потом – от польского. “Все слушали в 80-е польский хит-парад, – вспоминает Мартыненка. – И сколько людей “подсели” тогда на польский рок! Венгерский рок очень повоздействовал тогда на польский. А после поляков все захотели петь по- белорусски!“
Первое белорусское музыкальное открытие для журналиста – группа СТУДИЯ 7, будущая БОНДА. “Так вот оно – белорусское!” – офигивают Мартыненка и его друг Мельгуй.
В 80-е был рок-клуб “Няміга”, организованный Мельгуем вместе с Мартыненкой для отечественных музыкантов. С рок-клубом дела обстояли непросто. Они долго уговаривали ЦК комсомола. И вот наконец получилось рок-клуб сотворить! Для музыкантов были встречи, где обсуждались проблемы. А для фанатов и музыкантов одновременно – концерты и фестивали “Тры колеры”. А потом рок-клуба не стало: “Комсомол добил”, – говорит Мартыненка.
“Националист проклятый”
Перестройка. Витаут Мартыненка был долговолос, одевался в куртку с черепом и костями да надписью: “Я беларус”. А все потому, что надоели ему вопросы типа: “Ты че по-белорусски разговариваешь?” Хотя путь его к мове был непрост.
Студентом купил два томика Короткевича – себе и брату. И порешил заполучить автограф писателя. Дом знал, а вот квартиру – нет. Искал наугад и – нашел! Больной Короткевич лежал в кровати. В книжках расписался, однако поинтересовался: “Ты чего это целых два моих тома купил, а говоришь по- русски?” И стало сдуденту стыдно.
Было стыдно и когда пришли с другом Анатолем Мельгуем на “Талаку” (культурно-историческая национальная молодежная организация). “Оказывается, они-то разговаривают по-белорусски, а мы не можем!” – сокрушались друзья. И в 25 Мартыненка заговорил на родном языке.
В перестройку работал он в “Чырвонай змене” и на радио “Свабодзе”. “Чырвоную змену” читали даже в России!” – радостно вспоминает журналист. “Маскалі захапілі нашу Радзіму”, – писал Витаут. За что его и называли “националистом проклятым”, а из Москвы пришло письмо: “Что-то вы, ребята, чересчур распоясались”.
Выразительно помнит наш герой, как приняли Декларацию независимости Беларуси. Заходит главред и выкрикивает: “Жыве Беларусь!” А до этого злостно отчитывали Мартыненку-националиста…
«Басовішча»
Про историю «Басовішча» Мартыненка рассказывает вот как. «Мой жизненный принцип – видеть хорошее в плохом. Рок-клуб исчез, но ведь идея не исчезла! Благодаря запретам печататься на Родине, я получил трибуну в Польше, Болгарии, Чехии».
Он старательно отсылал статьи в «Ниву» – газету для белорусов Польши. «Это столько белорусскоязычных артистов в Беларуси?» – удивлялся работник «Нивы» Ян Максимюк. «Еще больше их!» – отвечал Мартыненка. «Тогда пиши нам!» И Витаут писал: про запрещенный МЯСЦОВЫ ЧАС, РОКАШ, Сокалава-Воюша… Хотя и не разрешено было печататься за границей в «совке».
В 1988 году пришел в почтовый ящик Мартыненке примечательный конвертик: письмо от студенческой организации БАС. И в 1990-м произошло первое в истории «Басовішча». “Польские белорусы нашли деньги не только чтобы оплатить дорогу музыкантам, но и накормить приехавших журналистов”, – говорит Мартыненка.
Под навесом, где сегодня заливаются пивом, была на дебютных “басах” сцена. До 1993 года играли барды. И никаких призовых мест не было. Отложился в памяти у Витаута случай: “1992 год. Играет ДЗІДА – первая в Беларуси команда экспериментального метала. Подходит дедок местный, лет 80. Я испугался: дед как никак, а тут такая музыка тяжелая! Но он говорит: “Молодцы, хлопцы! А то поляки бы нас скоро сделали православными поляками”. И дедок купил нам пиво”.
Отборочные туры начались с 1999. Почему? Это Витаут объясняет так: «HASTA LA FILLSTA – англоязычные лауреаты 1998 года. И польское Министерство культуры сказало: «Мы же даем деньги на поддержку национальных меньшинств!» Тогда мы с Супрановичем начали делать отборочные туры, пропуская только белорусскоязычные команды».
Писательство
У Мартыненки есть книжка – «Пошукі ідыліі». Там литкритика, проза и поэзия. Но издательство “Мастацкая літаратура” так и не пустила ее в свет… Еще есть роман “Карабалом” (“Кораблекрушение”). Но на 300-й странице Витаут остановился.
“Самое классное в “Пошуках ідыліі” – это рассказы-сны, или “шизухи”, – говорит Витаут. – Они писались под воздействием Фрейда. В какой-то момент я понял, что романы сейчас уже никто читать не будет. И однажды в полном забытьи после перебора на свадьбе приятеля я не мог заснуть, и все проблемы, которыми я жил, выплеснулись в четырех страничках. Это было лучшее, что я написал – “Сем кіламетраў да ўласнага сэрца”.
P.S. Болтливый Мартыненка для меня – колодец, из которого столько живых исторических белрок-фактов можно вытянуть…
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 38 за 2007 год в рубрике музыкальная газета
