СЬЦЯНА

Возможность выбора

Наверно, вы их знаете. Есть в Бресте такая группа, которая была и на «Басах», и на «Рок-коронации», и еще на всяких разных фестивалях. И везде они отлично смотрятся, и везде их любят и хорошо принимают. По разным поводам и совсем без поводов я задала басисту группы СЬЦЯНА Андрею Климусу те вопросы, которые когда-либо приходили мне в голову. Ему пришлось на них отвечать, и все его ответы ниже.

– Почему СЬЦЯНА? Самый попсовый вопрос, но что поделать?..
– О, я уж думал, может, ты не спросишь. Ну просто, когда мы образовались… Ну, надо было как-то назваться. Была куча названий всяких разных, непонятных каких-то. Леха предложил СТЕНА – тогда еще по-русски. Мы тогда на русском пели. Ничего под этим мы на самом деле не подразумевали. Уже потом под это решили что-то подвести, базу какаю-то. Стена – символ единения. Мы как кирпичики в стене. Вообще, это Женя очень любила на такие вопросы отвечать. Для нас это не символ преграды, а символ единения.
– Ну, честно говоря, первая ассоциация с PINK FLOYD…
– А, это у всех первая ассоциация. На самом деле это минус. Но если послушать – ну не фига ж не PINK FLOYD! Правильно? А почему не с Быковым? (Тут была небольшая философская беседа по поводу литературы. – От авт.)

– Изначально вас было шесть, а на последнем концерте вы предстали в количестве четырех человек. СЬЦЯНА вернется к СЬЦЯНЕ? Вас станет больше?
– Я думаю, что нет. Понимаешь, двум людям сложно ужиться вместе, а тут нужно ужиться шестерым. Шестерым ужиться вместе не получилось, получилось четырем. И хорошо, что мы вчетвером собираемся. Мы на самом деле очень разные. И нам не так уж легко вместе собираться. Четыре, мне кажется, это оптимальный вариант для концертной деятельности. А на записи можно лишние саксофончики подписать, лишний вокальчик подписать. Это не проблема. Поэтому мне кажется, что, наверно, нет.

– Какой самый запоминающийся концерт?
– Сложный вопрос. Самый запоминающийся был не концерт, на самом деле. Не совсем концерт. Самое запоминающееся выступление было в Варшаве, когда мы ехали с фестиваля в Гижицке. Мы чутарь не рассчитали с деньгами, мы их там все прогуляли. У нас денег хватило только до Варшавы. А что делать в Варшаве и без денег, когда нужно ехать домой? Автобус от Варшавы до дома, просто самый дешевый, стоит 10$ на человека, то есть нужно 60. А это уже какая-то сумма. В общем, мы пошли в Старый город, поставили саксофонистов по разным углам и они там… И что ты думаешь? За три часа заработали! Ну правда нам еще друг немного помог польский, мы чуть меньше набрали… Ну, и все уехали домой на автобусе! В общем, это был не концерт, но самое запоминающееся выступление. Правда, моя функция в нем была сторожить сумки. И пересчитывать деньги.

– Ваша музыкальная деятельность приносит заработок?
– Нет. Никакого. Одни расходы и очень большие. Если бы этим только и заниматься, то это был бы какой-то заработок. А так как мы выезжаем пару раз в месяц, у нас тут эти бесплатные концерты играть… Пока что мы этим не зарабатываем.

– И вы уйдете отовсюду, со своих нынешних работ, если музыка будет приносить прибыль?
– Не факт. Но если будем ездить постоянно и зарабатывать на этом, то почему бы не уйти? Почему нет?

– Твоя любимая песня из ваших? И что больше всего нравится играть?
– Нравится играть все, что поновее. Почему-то вещи, которые постарше, они со временем «стираются». Поэтому лично мне больше нравится играть что- то свеженькое. А любимая – «Кропка вяртаньня». Есть такая песенка. Она из новых, не записана еще даже. На последнем концерте мы ее играли.

– Помнишь ваш первый концерт? Где это было, когда это было? Как ты себя чувствовал?
– Первый концерт у нас был довольно относительный. У нас было два первых концерта. Самый-самый первый это был квартирник у товарища такого Славы Отхода. Мы делали квартирник, на котором были только вокал и гитара. Поэтому это был такой «неполноценный» концерт. А потом был в политехе. Да-а- а, в политехе играли концерт. В 99-м. Это был самый конец 99-го. Первого ноября.

– Ну и как ты себя чувствовал?
– Классно, а че там? Конечно, стремно было. И до сих пор бывает страшно, если концерт большой. А тогда тем более. Это просто страх толпы. Переживание за качество своей работы. К тому же тогда еще не было опыта. Это сейчас уже, через 8 лет, волнения почти нет. И то, если площадка большая. (А потом были воспоминания о последнем концерте, анекдот про басиста и моя сестра с претензиями на бэк-вокал в СЬЦЯНЕ. – От авт.).

– Вот ты говорил, что вы начинали с русского языка. Почему так постепенно перешли к белорусскому?
– Это мне спасибо, на самом деле. Я учился на филфаке, я же тексты пишу. Правильно? Правильно! У нас даже когда-то был альбомчик такой двуязычный. Там половина была по-русски, половина по-белорусски. Но уже последние года 4-5 все у нас по-белорусски.

– И нормально все восприняли такой переход?
– Нормально. Вполне. У нас люди понимающие, разумные. Никто не говорил, что это ерунда. Всем даже понравилось, это показалось интересным.

– Кстати, с N.R.M. вас никто не сравнивал?
– Было пару раз. И то только Пашу сравнивали с Вольским. По вокалу, хотя я не понимаю, что там похожего. И когда он покрасился. Но все это, по- моему, совершенно неоправдано.

– А творчество N.R.M. на вас сильно повлияло?
– Не особо. N.R.M. люблю, наверно, только я.

– С кого из белорусских музыкантов стоит брать пример? На кого следует равняться?
– Это сложный вопрос. На всех. Но в белорусском рок-н-ролле никто сильно большого ничего не достиг. В рамках Беларуси – да. А если мыслить всемирно… У нас нет своих RHCP, RAMMSTEIN каких-нибудь. Это очень плохо. Вот если бы появились свои такие банды, я бы сказал, что с них нужно брать пример. В данный момент можно сказать, что пример можно брать либо ни с кого, либо со всех. Лучше со всех потихоньку.

– Тебе не кажется, что главная причина того, что у нас нет «мировых» групп – это язык?
– Конечно, музыка – явление такое интернациональное. Но слова тоже не препятствие. У нас много групп, которые поют по-английски, та же RASTA. Они англоязычные, они ездят по Европе, но они все равно не являются чем-то очень ярким. Они «одни из».

– Как тебе кажется, вас народ знает, ценит? В чем это выражается: фанаты, признание, узнаваемость?..
– Бывает. Прикольно иногда очень бывает. Да, кто-то узнает, знает. Насколько ценят – я не в курсе. Но знают, по крайней мере. Фанаты нас пока не достают. Наверно потому, что мы пока не «супермегазвезды». Нет, стены в подъезде мне никто пока не расписывает.

– К сожалению или к счастью?
– А черт его знает. Наверно, все-таки к сожалению. Было бы очень хорошо, если бы расписывали. Было бы очень позитивно. Выходишь, а там… Тогда это было бы уже «к сожалению». Когда бы это все достало. А пока этого нет…

– Какую оценку ты поставил бы вам по пятибалльной шкале? В сравнении со всем белорусским роком.
– Ну, там должно быть много критериев в этой пятибалльной шкале. Вообще, совершенству нет предела. Тем более для белорусского рока. Сложно сказать. Пять баллов – это что? Ну пусть пять баллов – это будет Вольский и N.R.M., ноль – это все начинающие банды. Я бы поставил нам четверочку с минусом, или даже три с плюсом. Всегда есть над чем работать. Эта оценка довольно условная. Хотелось бы, чтобы все было гораздо качественней. Вот есть же всемирно известные английские группы, немецкие, да та же Финляндия. А возьми Беларусь – ну нет же ничего! Польша, Украина… Тоже не всемирный формат, но очень яркие вещи. В Беларуси таких вещей нету почему-то. Такую ситуацию надо исправлять, потому что это очень плохо. Американцев мы знаем немерено, на то они и американцы. А наших почему-то нет. А разве мы хуже? Можем даже лучше. Все эти американцы учатся играть по самоучителям. А наши самородки на «Формантах» такое могут выдавать! У нас есть свой потенциал, просто он пока не реализован. Надо работать.

– Тебе не кажется, что вы востребованней где-то там, «за бугром»?
– В той же Польше мы играем чаще, чем в Беларуси. Ну, там и концертов больше, чем у нас.

– Там востребованней музыка?
– Кстати, да. Там не то, чтобы мы – там востребованней музыка. Там гораздо больше всяких фестивалей, гораздо больше концертов. И мы им, наверно, интересны как группа, играющая белорусскоязычную альтернативу. И есть люди, которые придут это послушать. Да, получается, что мы востребованней там, а не тут. Поэтому мы туда чаще и ездим.

– Вас там ждут больше?
– Возможно. Ходят люди на концерты. У нас были сольные концерты, и народ пришел. Не так уж много, может человек 150, но для одной белорусской группы в Варшаве это вполне неплохо. Были и знакомые, и совершенно незнакомые. Потом нас еще долго не отпускали, мы «на бис» выходили два раза. И вроде даже никто не расходился, пока мы играли. Там люди лучше нас воспринимают. Как-то благодарнее. У нас тоже, конечно, неплохо. Дома есть дома. Но там как-то… Во-первых, там деньги платят! У нас нет такой движухи. Там жизнь бурлит: постоянно какие-то концерты.

– У нас нет чувства праздника? Чувства выполненного долга?
– У нас нет чувства, что мы можем лучше, чем кто-то еще. Вот и все. А мы можем так. В общенациональном масштабе. У нас еще какие-то пережитки стереотипов. Мы, мол, Восточная Европа. А в плане музыкантов… У нас нет того аппарата и доступа к таким техническим возможностям, как у музыкантов того же уровня на Западе. Они с детства учатся играть на хороших гитарах и записываться на нормальных студиях. А не то, что у нас: мы сначала шнуры попаяем в гараже, потом спаяем свою примочку, а потом уже ее купим. У них вообще такого нет.

– Они бы не сообразили, как это сделать.
– Да, я не думаю, что большинство западных музыкантов знает, видели когда-нибудь в глаза микросхему примочки. Я думаю, что не видели. А Паша наш сам собирал. Ничего. Сейчас, правда, уже купил нормальную примочку, но тем не менее он знает, как ее собрать. И если шнур на репетиции рвется, он берет паяльник и спаивает. А они пошли бы в магазин и купили бы другой. У них менталитет другой. И за счет этого мы можем их переиграть. У нас музыка интересней. Они будут искать все ответы в самоучителях. А у нас, если ты с самого начала учишься нестандартно мыслить, у тебя и музыка будет гораздо интересней. Поэтому наши музыканты, у которых музыка играет главную роль, чисто музыкальные коллективы, они очень активно по Европе катаются. Их очень классно принимают. Но то, что касается рок-н-ролла, альтернативы – слепить вместе альтернативу и качество плюс еще слова, чтобы как-то заинтересовать – у нас не получается. Я имею ввиду, в стране… А о чем ты меня спрашивала?

– Насчет того, где вы востребованней и почему.
– Почему? Потому что у нас комплекс есть, общенациональный. Если кто-то западнее, то они априори лучше. На самом деле это неправда. Нужно этот стереотип ломать. Тогда все будет хорошо. Да, ломать и их такой стереотип, и наш.

– Как можешь характеризовать творчество вашей группы?
– Совершенно разные люди собрались делать одно дело, которое всем нравится и которое хотят делать хорошо. И на самом деле это получается, что очень радует. Я надеюсь, что и дальше будем этим заниматься и будем этим нормально зарабатывать себе на жизнь.

– А ассоциации со словом «музыка»?
– Стихия. Музыка – это пятая стихия. И плюс этой стихии в том, что ты ее сам делаешь.

– Какая для тебя главная ценность в жизни?
– Перспективы. Хотя, нет. Главная ценность в жизни – это возможность выбора. Когда ты можешь делать то, что тебе хочется и к чему ты стремишься! Осознанная необходимость.

Большое спасибо Андрею за интервью! И, кстати! Поздравляю единственного и неповторимого басиста группы СЬЦЯНА с днем рождения! Желаю успехов, удачи и творчества!!! И пусть творчество приносит доход, достаточный для жизни!