Жан Геннадьевич Васько

The Show Must Go On. Беседа с театральным режиссером и музыкальным менеджером

Жан
Судьба свела с прожженным Жаном.
Общаясь с ним, я жмусь, дрожа,
Боюсь: а вдруг меня ужалит,
Хоть и похож он на ужа?
Н. М.
Необычное для нашего меридиана имя «Жан» имеет в основе итальянскую родословную его носителя. Существует тезис, что итальянцы – наиболее музыкальный народ, и, прослушав итальянскую группу RHAPSODY, следует признать, что в этом есть доля правды. Однако Жан Геннадьевич по своей натуре космополит, как в музыкальном, так и в других отношениях.

В истории искусства можно наблюдать скрещение театра и музыки. Достаточно вспомнить одну из наиболее театрализированных обложек и произведений в мировой музыке – METALLICA, Master of Puppets (“Хозяин марионеток”). Жан Васько отказался интерпретировать метафизическую аллегорию театрализированной обложки альбома американской группы – то ли ввиду того, что аллегорию интерпретировать нельзя, то ли потому, что предпочитает этот секрет оставить для себя, подобно «цеппелинам», до сих пор так и не обмолвившимся о том, что же скрывалось за теми или иными персонажами и словами в их знаменитой «Лестницы на небеса». Жан Геннадьевич сослался только на существующую религию, в которой кукла считается живым существом, очень чувствительным к тому, как человек с ней обходится.

В свою очередь песню QUEEN The Show Must Go On («Шоу должно продолжаться») я определила как театральный экзистенциализм, хотя непонятно: то ли жизнь здесь предшествует театру, то ли театр жизни. Существует ироническая интерпретация «квиновской» метафоры, что театр предлагает искусство и требует аплодисментов. В свою очередь Жан Геннадьевич Васько интерпретирует QUEEN’овское Тhe Show Must Go On как то: жизнь – это повседневный театр, где каждый играет множество повседневных ролей: покупателя в магазине, примерного или плохого сына, талантливого музыканта, пассажира троллейбуса.

Как можно рассуждать о взаимодействии философии и искусства, так можно говорить о непростых взаимоотношениях театра и музыки, о чем мы и решили провести беседу. Итак, сцена, музыка и рок-музыка продюсерскими глазами режиссера-театролога.

– Менеджером Оззи Осборна является его жена. Менеджером, если не лучшего, то, во всяком случае, одного из лучших вокалистов Польши, лидера группы ВОЛКИ Роберта Гавлинского, является его жена Моника. Как вы расцениваете такие семейные взаимосвязи, такое распределение ролей (жену в социальной роли менеджера), и какие моменты на ваш взгляд несет такой семейный уклад?
– Понятие «менеджер» – если его рассматривать в редуцированной форме – это человек, который осуществляет управление и контроль. Поэтому, если жена управляет и контролирует мужем – это, как бы помягче выразиться, хорошо! А вот как это сказывается на творчестве, насколько я знаю, таких исследований никто не проводил. Ленин и Крупская – это наиболее удачный вариант по статистике.

– А вообще, менеджер – это кто? Советчик, помощник, нянька или сухой сообщник на плоскости интересов?
– Правильнее все-таки говорить не менеджер, а продюсер или антрепренер, то есть человек, который решает проблемы артиста, тем самым, позволяя художнику творить, не отвлекаясь на всякие досадные мелочи. Конечно же, продюсер все это делает для развития искусства, ну и немножко для улучшения своего материального благосостояния. Бывает по-разному, но, по большому счету, большому таланту менеджер, продюсер, импресарио не нужен. (А как же IRON MAIDEN, у которой вообще несколько менеджеров?– недоумевает интервьюер про себя. – Прим. Н. М.)

– Были случаи, когда какой-нибудь молодой актер или актриса вдруг продвигались до статуса звезды, прежде чем они дорастали до такого уровня. При помощи рекламы и ловкого менеджера публика повторяет: «Звезда», «Великий!», или даже «Гений». Но вот один из таких «гениев» ссорится и порывает со своим менеджером и… неожиданно перестает быть великим. Никто не знает, почему.
Насколько важна роль антрепренера в шоу-бизнесе и в искусстве, если мы не совсем будем отождествлять эти две сферы? Не померкнет ли со временем облик бездари, продвинутой способным менеджером, и может ли пробиться истинный талант без такового, то есть многое ли зависит здесь от директора?
– Такие примеры далеко не редкость. Это происходит потому, что они и не были звездами. Это же элементарная математика – если к нулю приписать единицу, получится десять, ну а если через некоторое время убрать, то опять останется… Как и в любой другой сфере жизни роль управленца, то есть специалиста, способного решать различного рода задачи и нивелировать проблемы в искусстве, чрезвычайно важна и нужна. Существуют апробированные схемы «взращивания звезд», но это уже отдельная тема для разговора. Что же касается того, всем ли артистам нужен администратор, я думаю, что нет. Но на сегодняшний день девяносто процентов творческих коллективов имеют своего администратора или директора, и это правильное распределение труда. Артисты занимаются творчеством, а директор – административными вопросами. Нельзя несколько дел делать сразу, не все могут быть Юлиями Цезарями, тем более, истории доподлинно известно, как плохо он закончил.

– Понятно, что для исполнителей существенно участие, а не просто «смотрение» зрителей, но не всем исполнителям, выставляющим микрофоны в зал для подпевания, удается достичь такого эффекта как IRON MAIDEN, когда вокалист замолчал, а стадион прорычал припев.
В театре есть различные способы достижения единства со зрителем. Как вы полагаете: какими достойными и не наигранными методами рокер может достичь единства со зрителем, определяемого в теории театра как община? Что нужно для того, чтобы исполнитель и зал стали одной глобальной гиперкоммуной?
– Не стоит трогать роковые мегалиты и сравнивать IRON MAIDEN и какой-нибудь гаражный БАРДАК-БЭНД, который можно слушать только при наличии в крови не менее 2 промилле этанола. Основной прием, который используют начинающие рокеры, чтобы привлечь к себе внимание – это эпатаж, а ведь сценический арсенал содержит огромное количество эффективных приемов помимо эпатажа. Каждый исполнитель должен знать, для какой аудитории он собирается работать и, исходя из этого, подбирать интерактивные сценические приемы работы со зрителями.
Говоря про театр, мы говорим и про рок-музыку. Рок-искусство и театральное искусство – это одно и то же: искусство не имеет различий. В роке зачастую присутствовала какая-то постановочная композиция. Вот недавно к нам приезжал рок-театр. Стандартной, классической вещью является «Юнона и Авось» в хорошей обработке, с хорошими голосами, с хорошим звуком, с хорошими костюмами… очень хорошо смотрится. И если бы наша группа СЬЦЯНА сделала бы такую белорусскую рок-оперу «Зубр», допустим, по мотивам этого произведения, я думаю, что это было бы принято «на ура» всеми – и официальными структурами, и андерграундом, и кем угодно. Можно было бы даже одноактную рок-оперу поставить по тем произведениям, которые у них есть. Тем более, что они пишут на белорусском языке.

– Почему в Беларуси сложилась такая некоммерческая ситуация с рок-н-ролльным шоу-бизнесом? Представьте схему. Неужели все так безнадежно и чем это обусловлено? А как же ЛЯПИС, ТТ-34?
– Кстати, постановление о 75% белорусской музыки сильно подхлестнуло, и многие стали пытаться выйти из андерграунда и подняться на какой-то уровень. Но если многие группы используют нецензурную лексику и потом жалуются, что они не могут подняться на радио, то, извините, это просто смешно. Есть реальный какой-то общепринятый человеческий формат. Я бы не хотел сидеть возле радио и слушать какие-то композиции, и чтобы рядом сидел мой ребенок и слушал такие же композиции, когда там будет какая-то нецензурщина и не совсем адекватные вещи.

– А ДАЙ ДАРОГУ! перестали петь матами, потому, что они из этого выросли, или потому, что их перестали пускать в престижные залы?
– Потому, что это не продается. Надо быть очень большим харизматиком, чтобы с матом продать что-то. Это неформат. То есть для своей компании он имеет право делать что угодно. Но если он выходит на большую сцену, то все-таки нужно с уважением относиться к своему зрителю, к своей публике. Не все это воспринимают. Если это чисто для андерграунда, то, пожалуйста, собирайтесь где-нибудь на даче и делайте там что угодно, у нас законы не запрещают это. Лимонов, российский писатель, первый написал про отношения с голубым оттенком. Но это не значит, что эту книжку будут ставить во всех библиотеках на каждой полке, и каждый ребенок в школе будет ее изучать по школьной программе.

– Но он выбился именно в классику.
– В порно-классику, в классику ненормативной лексики. Ты дашь такую книгу своим родителям почитать, принесешь и скажешь: «Нате, получите удовольствие» или ты ее в церковь отнесешь?

– Нет, те книги, которые матом написаны, я спрячу, чтобы никто не читал, но те книжки, которые он же написал, но без матов…
– Давай, мы так рассудим: или человек идет по жизни ровно и спокойно, или… Вот я не ругаюсь матом нигде, я не ругаюсь дома, я не ругаюсь в музыкальном коллективе, я не ругаюсь с друзьями, я просто им не ругаюсь, не использую. А есть люди, которые в семье говорят нормальным языком, а вышли в какую-то свою компанию и там пошла ненормативная лексика. То есть человек сразу же ставит себе невыгодные условия, он живет двойной жизнью. Ему приходится постоянно чего-то остерегаться, как двенадцатилетнему школьнику, который курит и прячется. Это создает неблагоприятную неровную психологическую обстановку, он сам себе ухудшает жизнь. И если он знает, что делает нехорошее, почему он дома не употребляет? Есть, конечно, такие отморозки, которые и дома все это делают.

– Но у ДАЙ ДАРОГУ! это связано с коммерцией?
– Естественно. Это связано и с ростом, и с пониманием, что с этим далеко пройти нельзя.

– Но дома, в кругу своих друзей они продолжают употреблять.
– Ну, естественно, конечно. Но это их право. Никто не запрещает.

– Существует тезис, что сейчас одной музыки уже недостаточно, и, чтобы привлечь публику, нужно создать шоу. Так ли это? Какого рода шоу нужно создавать для рокеров? И чем отличается качественное шоу от «хлеба и зрелищ»?
– Если провести концерт на сухую? А вот если бы Мэнсон приехал, то концерт можно было бы провести по-сухому. Самое простое, что я бы сказал, это театрализация, театрализация любого выступления. Оно должно быть умным, с сюжетом, с идеей, чтобы действие несло что-то зрителям, что-то помимо текста песен, потому что текст при нашей аппаратуре, нашей бедности не всегда слышен, понятен и доходчив для публики, поэтому все остальное: пластика сценическая, сценография – должны вносить также общую идею коллектива.

– Что касается визуализации, можно вспомнить Бетховена, у которого, когда он оглох, интенсивнее стал работать внутренний слух. То есть обострились те органы чувств, которые в нормальном состоянии работали менее интенсивно. Или, например, Гомер… Поскольку Гомер был слеп, у него тем интенсивнее работал поэтический центр. Он был слепой, но он был поэтом. Не кажется ли вам, что в музыке, если убрать то, что для глаз, то зритель, или скорее слушатель, интенсивнее будет воспринимать то, что для уха?
– О какой музыке ты говоришь? О музыке для народа?

– Я бы не сказала, что рок – это полностью музыка для народа.
– А для кого? Для элиты? Для рок-элиты, да? По крайней мере, той рок-элите, которая у нас ходит на концерты, хотелось бы зрительного ряда, потому что она не сидит спокойно и не пьет свой кофе с молоком, а принимает активное участие в концерте, поэтому… Хорошо, давай не будем говорить о визуализации… Есть интерактивная форма – это совсем другое: идет игра с залом, постоянная отдача туда-сюда. У нас в основном все используют или эпатаж или какие-то наработанные штампы. То есть коллектив из года в год говорит: «Э-э-эй, как вы там?» Приезжают гастролеры, любой коллектив, особенно столичный, в какой-нибудь город, и они думают, что здесь совсем люди непродвинутые, поэтому старыми штампами можно их заводить. Идут в ход шутки какие-то, конферанс, которые были придуманы тридцать лет тому назад, такие глупые вопросы, заводилки и слоганы, которые бросаются со сцены: «Э-э-э-й-й! Го-омель! Вы меня слы-ы-шите?», когда весь зал должен дружно кричать: «Да-а-а, слы-ышим!» – «Я не вижу ваши ру-уки!» (Я смеюсь. – Прим. Н. М.) Ну что, иди к окулисту, собственно говоря, что я могу тебе посоветовать? И вот это жалкое выпрашивание аплодисментов. Ну давайте похлопаем сами себе-е! То есть, человек отрабатывает свои деньги, которые он незаслуженно получает.

– Как так могло получиться, что Высоцкий, встретив свою женщину, любовь с первого взгляда – Марину Влади и женившись на ней, впоследствии встречался с какими-то любовницами? Объясните, как мужчина, что это за такая мужская философия?
– Стандартная, наверное, обычная. Мужчина – охотник. Он должен захватывать, завоевывать новые территории. Ему не интересно, когда уже крепость взята, разрушена, это нормальное поведение.

– Если это пойдет в массы, вы окажете вредное влияние на молодежь поддержкой такой полигамической философии.
– Мужчина – добытчик. Но если в крепости интересно, то он задержится в этой крепости, может надолго, а может – навсегда. Взаимоотношения мужчины и женщины складываются очень просто. Любовь может прийти и уйти, снова вспыхнуть, опять погаснуть и опять разгореться. Это как в музыке: если музыканты собрались на время, если у них была какая-то минутная, сиюминутная цель, значит, они распадаются. Но если музыкантам друг с другом интересно, если у них есть что-то общее, к чему они стремятся, то коллектив этот живет, и долго живет.