Дмитрий Войтюшкевич

Мачо по-белорусски

Войтюшкевич -- человек, с которым беседовать всегда одно удовольствие. Разговор по делу или просто за рюмкой чая -- Дима находится в состоянии регулярной готовности рассказать, поделиться, научить. Раскрываясь сам, он элементарно провоцирует тебя на добровольную демонстрацию твоих мыслей, точек зрения, желаний и целей. Никто не играет в вопрос-ответ. Если шар бросаешь -- дальше он, как правило, катиться сам. А с Войтюшкевичем «косяков» не случается. Как и в этот раз.

-- Дима, я, конечно, понимаю, что с 20 июля аж два месяца прошло… Но все-таки, как день рождения справил?-- Постараюсь вспомнить… Как обычно, играл сам. Пришли друзья, которые не поехали на «Басовище». Это был не бенефис Войтюшкевича, а очередная попытка показать, какие мы все есть. Концерт начался не совсем традиционно -- я танцевал (хореографическая композиция «Бельгийские жвачки»). В общем, было хорошо и душевно.

-- Теперь конкретно по альбому «Танга з ружай». А то мы его в свое время несколько обошли вниманием… Кстати, ты такой разный во всех своих работах!
-- Да? А вот Климов однажды заметил: «Как будто одна песня. Но все равно клёво». Хотя он мог иметь в виду и какую-то отдельную пластинку.

-- Ты с завидной методичностью идешь по поэтическим авторам. Камоцкий, Бородулин… В «Танга з ружай» твоим соавтором выступил Некляев. Как впечатление относительно совместного творчества?
-- Мало сказать, что я был счастлив работать с Некляевым. Сотрудничая с любым поэтом, помимо соавтора, я еще приобретаю друга. В данном случае, несмотря на разницу в возрасте в двадцать пять лет, мы очень хорошо друг друга понимали. Я не ждал от него текстов на музыку. Я просто взял книгу и выбрал те вещи, которые мне понравились. Некляев мне тогда задал вопрос: «Ты уверен, что получится? Ведь это же не тексты для песен, это стихи». Но именно это меня и устраивало. Самый лучший комплимент, который я получил, был от него же. Дело в том, что за свою творческую жизнь Некляев написал порядка пятисот текстов для песен (как и для наших звезд эстрады, так и для российских). Он сказал, что никто из них не видел в нем поэта -- только текстовика. А мне удалось. Я рад, что так получилось. Хотя я не ставил своей целью именно раскрыть Некляева. Мне просто была интересна его личность. Я вообще не очень люблю писать песни на стихи ПРОСТО ХОРОШИХ ПОЭТОВ. Мне нужен именно человек. Желательно противоречивый. Коим я и сам для себя являюсь. А Некляев как раз к таким людям и относится.

-- Если рассмотреть все твои пластинки, можно заметить, что каждая из них занимает сугубо свою нишу. Суди сам: «Балады», «Паравіны года», «Паравоз кахання», «японцы», Маяковский, наконец… более полярные в соотношении друг с другом работы сложно себе представить. Какие особенности присущи альбому «Танга з ружай» и только ему? И откуда все это берется вообще?
-- Конечно, перед тем, как начать работу над новым проектом, в первую очередь надо определиться для самого себя с теми инструментами, которые там будут присутствовать. Потому что именно это формирует и характер, и настроение пластинки. Честно говоря, мне тяжело самому охарактеризовать все особенности. Могу сказать только, что я всегда задумываюсь над конечным результатом. Для меня крайне важна определенная степень контрастности моей новой работы с тем, что я уже когда-то сделал. «Это» должно быть небанально, нехалтурно. «Это» ни в коем случае не должно становится «очередной пластинкой». Потом -- уже в процессе работы с музыкантами, с поэтом -- проявляется характер пластинки, ее эмоциональность. Одна из особенностей «Танга з ружай» -- автобиографичность. Хотя это я могу сказать обо всех своих работах. Я ведь живу, влюбляюсь, расстаюсь, снова влюбляюсь… И, как всегда, каждый новый раз не похож на предыдущий. Как у любого нормального человека. Или ненормального. Не знаю, ответил ли я на твой вопрос…

-- А я уже успела забыть, о чем спрашивала! Хорошо ты, Дима, разговоры разговариваешь -- заслушаешься!
-- Вопрос был про особенности… Наверное, самая главная черта «Танга з ружай» в том, что Некляев -- это лирик. Причем, лирик тонкий. Помимо этой утонченности, он еще владеет несколькими уровнями поэзии. Он прекрасно чувствует слова. Это очень важно, потому что многие поэты таким даром не обладают.

-- У меня такое ощущение, что Войтюшкевич находится в состоянии перманентного творческого процесса. В то время как прочие музыканты «грустят» над созданием новых музыкальных композиций, репетируют претензию на шедевральность и хитовость, Войтюшкевич просто берет и записывает в таком ключе альбом за альбомом словно «на три-пятнадцать». Как удается?
-- Порой мне кажется, что я нахожусь слегка в стороне от всех лагерей белорусской музыки. И мне это нравится. Я ищу свободное пространство. Я не представляю, о чем можно страдать в течение целого года. Если ты готовишь альбом, то двенадцать песен -- придумать, записать, создать определенную концепцию -- это ведь совершенно не тяжело сделать. Просто нужно каждый день хоть на один процент, но посвятить этому. У меня сейчас уже другая задача: как, имея такой богатый и продолжительный опыт, все же остаться свежим, найти новый для себя оттенок. Мне нравится так работать, мне нравится ходить в бассейн, посещать тренажерный зал, вести передачу на радио, нравится носить титул «белорусский мачо» (назвали -- пусть так и будет), мне нравится просто писать ручкой на листе бумаги. Мне очень жалко тратить свое время на тупой просмотр ТВ-программ.

-- А как ты думаешь, самое необходимое человеку состояние -- какое? Физическое, моральное, то одно, которое влечет за собой другое…
-- Не удивляйся… хотя ТЫ, наверное, и не удивишься. Я думаю, это состояние бодуна. Оно способствует очищению, почти провоцирует его. Когда с утра ты просыпаешься в состоянии невесомости, зачастую ты начинаешь убирать в квартире, или погружаешься в себя, что-то анализируешь, думаешь о своей жизни, прогуливаясь по парку, как это ни парадоксально, практически бездумно (получился почти каламбур!).

-- По поводу передачи на «Авторадио». Давай конкретно: чья идея, когда появилась, почему именно ты в качестве ведущего?
-- Идея была моя. Название («Простыя словы») придумал тоже я. Правда, попросил разрешения у Михала Анемпадистова (автора «Народнага альбома») использовать это словосочетание. Мне показалось, что в радиоэфирах очень не хватает простых и понятных программ. Я начал писать. Не литературные вещи, а обычные человеческие рассуждения о каких-то вещах, которые меня зацепили. В чем успех программы «По вашим заявкам» на Первом национальном канале? В том, что ее слушают простые люди. Мы же немного отрываемся. И мы ДОЛЖНЫ отрываться, это бесспорно. Но мы должны и возвращаться. Можно сказать, что основной задачей «Простых словау» было объединить Яшу Науменко и Лявона Вольского. Программа построена на трех противоречиях: какие-то непонятные тексты, музыка, которая вроде бы не в тему, и сочетание артистов.

-- А кто тебя «мачо» окрестил?
-- Это придумал Максим Жбанков -- известный белорусский журналист, критик и киновед. Раньше я довольно осторожно относился к подобным определениям. А сейчас думаю: почему бы и нет. Мне даже нравится.

-- Какой еще сюрприз нам вскоре преподнесет Дмитрий Войтюшкевич?
-- Сюрприз? Ну, ты очень вовремя берешь интервью. 15 сентября у меня вышел новый альбом.

-- Опять? Да-а-а, Дима, ты по отличным рельсам катишься… Я пожалуй, уже не стану определять порядковый номер этой пластинки.
-- Наверное, все же не стоит называть это новым альбомом. Я не правильно выразился. Это диск, который мы между собой окрестили «Худшие песни Дмитрия Войтюшкевича». Вот такой пиар-ход. На этой пластинки собраны композиции, которые по тем или иным причинам не вошли в мои предыдущие диски. Еще со времен KRIWI. Но не потому, что действительно худшие. Я не пишу плохих песен. Пластинка получилась, как сама понимаешь, очень разноплановой. На самом деле она называется «Песни з доугай шуфляды».

-- Что в ближайших планах?
-- Буду продолжать работать над проектом для детского фонда UNISEF. Мы готовим собрание «калыханак». Это совместная работа, но большинство песен там все-таки мои. Там будет Помидоров, какая-то песня J_МОРС, что-то от NEO и порядка десяти «калыханак» от Войтюшкевича на стихи Некляева, Бородулина, Анемпадистова, Камоцкого, Дранько-Майсюка… Все «калыханкi» абсолютно разные. Какие-то взрослые. Какие-то детские…

-- Как поживает работа над польским проектом?
-- Ты имеешь в виду песни на стихи Вуячека?

-- Да.
-- Я уже отобрал порядка десяти стихотворений. Теперь я понимаю, что часть из них нужно переводить на белорусский и петь именно по-белорусски. Чтобы у слушателя было полное понимание смысла, а не просто его ощущение… Сейчас изучаю жизнь автора. Дело в том, что Вуячек был очень сложной личностью. Насколько может быть сложен человек «самостоятельно» уходящий из жизни.

-- Изучаешь его жизнь по книгам, биографиям?
-- Не только. Буду общаться с людьми, которые знали его лично. Ведь для того, чтобы написать песню, в которой отражен характер автора, нужно хорошо знать этого самого автора как личность, а не просто иметь о нем представление.

-- Чем еще собираешься заниматься?
-- Работать над собой, конечно. Постоянно.