КАРАВАН

Кто сказал, что rock is dead?

«Федя, динамика -- это не значит долбить!!!», Сергей, КАРАВАН.
Intro

Иногда возникает ощущение, что белорусская эстрада находится в периоде глубокого застоя, который ранее наблюдался, наверное, только в экономике СССР в 1989 году. Безуспешно пытаясь угнаться за западной поп-культурой, соответственно, за большими прибылями и славой, наши доморощенные непонятно-откуда-выскочившие гастролеры, по логике, не должны иметь ни первого, ни тем более второго. Оно и неудивительно -- голыми амбициями на базе абсолютной бесталанности денег не заработаешь и поклонников не заманишь. Однако же -- зарабатывают и заманивают. Потому что у нас выбора нет. Потому, что те, кто эту альтернативу нам может предоставить, пока в таком глубоком андерграунде, что просто беда.

И я не жалуюсь, нет, я просто констатирую факт. Но как хорошо, что есть люди, которые даже в текущей ситуации пытаются что-то изменить в лучшую сторону. Честь им и хвала.

«Heart-Shaped music box»

На десятом этаже Минского завода вычислительной техники находится маленькая студия, в которой репетирует замечательная минская группа КАРАВАН. Игорь, Леша и я на репетицию приходим вовремя. На лифт опаздываем. Электричество в шахте вырубают аккуратно в 6 часов вечера. Возле дверей злосчастного элеватора мы появляемся без пяти минут, скрестив пальцы и все остальные конечности. Не повезло. Тихо ругаемся матом и тащимся наверх по лестнице. На седьмом этаже делаем вынужденную «санитарную» остановку. Еще несколько пролетов. Перед шумно пыхтящей троицей дверь открывает басист Сергей.

В студии царит маленький творческий бардак. Не прибрано, однако сверх всякой меры уютно. Знакомлюсь с Виталиком, он же Федя, Феденька, фамилия у него просто такая -- Федорович. Виталик показывает всем свой напульсник с нашивкой «Slipknot».

Парни расчехляют-подключают инструменты, однако ж репетировать не спешат. Игорь, например, льет на батон майонез и ест с большим удовольствием. Виталик замечает: «Ненавижу Игоря, когда у него есть батон и майонез!» Выражение удовольствия с лица Игоря не сходит. «Да, у него даже гитара Maionez называется!» -- добавляет кто-то. Потом Игоря оставляют в покое вместе с батоном и майонезом.

Общаемся на разные, околомузыкальные и совершенно не музыкальные темы, а именно -- дорогая обувь, оправданность установки АБС в автомобилях и далее в том же духе.

Наконец, Леша, Игорь и Сергей взяли в руки гитары. Виталик прыгнул за «кухню», дал счет. Обвешанный микрофонами «насест» под установкой заходил ходуном. Ребята начали очень энергично и запала не утратили до последнего аккорда. Начав с пары-тройки своих вещей, группа сыграла Opinion, и я ощутил почти физическое присутствие Кобейна в комнате. Можно было бы сравнения продолжить, не будь вышеупомянутая личность давно произведена в ранг святых.

После очередного номера Сергей сделал увлекшемуся Виталику замечание, произнеся сакраментальную фразу, вынесенную в эпиграф. Выразился Сережа непечатно. Жаль, что эвфемизмы звучат не так сочно.

Гитаристы замолчали, а Сергей и Виталик представили мне ритм-секцию КАРАВАНА во всей красе. Сергея сменил Игорь, и в исполнении гитары и барабанов я услышал Shape On My Heart Стинга и Orion незабвенных METALLICA. Вернулся Сережа, и группа еще раз прогнала трек-лист. Репетиция закончилась. Началось интервью.

Opinion

-- А расскажите мне, пожалуйста, как между собой уживаются четыре настолько творческих личности?
Сергей, бас-гитарист: По-моему, офигительно! (гогот)
Виталий, барабанщик: Дело в настроении, и когда эти творческие личности в чем-то похожи, созвучны, то они только друг друга дополняют… Алексей, вокалист/гитарист: И у этих творческих личностей очень хорошие отношения, они друг друга любят и всячески друг другу стараются помочь...

-- И где же они, как правило, любят друг друга? Вообще, что такое группа КАРАВАН как общественное явление?
Виталий: Где любим? Да обычно в тамбуре или в общем вагоне поезда (смех).
Сергей: Видишь, ты все же подходишь к вопросу с точки зрения общежития. А здесь общежитию нет места, потому что КАРАВАН все же нетипичное явление. КАРАВАН -- это скорее отождествление слова «любовь», чем слова «быт». В свое время мы очень четко определили, что для каждого из нас гораздо важнее понятие искусства, нежели понятие жизни. Нам легко вместе, потому что нам, в общем-то, безразлично, что происходит вокруг, что волнует каждого из нас по отдельности где-то в том мире, где нет места музыке. Нас просто не касается быт. И не потому, что у нас его нет, а потому, что быту нет места в нашем искусстве. Ни о каких творческих разногласиях просто речи не идет.
Виталий: Просто каждый из нас привносит что-то новое. Конечно, на какую-то конкретную композицию у каждого свой взгляд, и мы все принимаем его во внимание…
Игорь, гитарист: Хочу добавить, мы очень много «парились» со сменами состава. Изначально творческую коалицию составляли я и Леша. И тащим на себе мы этот КАРАВАН уже который год: менялись ударники, менялись басисты. С Виталиком, кстати, мы начинали работать еще лет пять-шесть назад. Виталик тогда совсем не умел играть -- тогда и имели место творческие разногласия, с Виталиком мы играть перестали. Снова начались перетасовки состава, позже снова решили послушать, что же представляет собой товарищ Федорович. И мы остались довольны.
Леша: К тому времени Виталик заметно вырос и как музыкант, и как человек. Кстати, нужно отметить, что мы -- это не оркестр. Мы никогда не говорим друг другу: «Играй то-то», или «Играй так-то». Все очень четко понимают, что хотят друг от друга и от себя.
Сергей: И еще. Когда создается песня, почему у нас нет разногласий? Когда создается песня, никто не ставит собственную партию отдельно. И каждый с этой песней себя отождествляет. Тут невозможно потянуть одеяло на себя -- композиция станет однобокой. В общем, бытовухе и сволочизму в КАРАВАНЕ места нет.

-- Стержневая идея в вашем творчестве… Есть она?
Хором: Автор, убей себя о стену!!! (дружно хохочут)
Игорь: Нет, мне кажется, что какой-то глубоко запрятанной мысли нет. Мы просто делаем то, что нам нравится.
Леша: Наверное, мы хотим донести до слушателя наши чувства.
Сергей: Да, по сути, мы пытаемся донести именно то, что мы чувствуем, когда мы играем. Наше настроение.
Виталий: Четыре настроения сливаются в одно. Это и есть то, что слушатель должен почувствовать и понять.

-- Что такое тряпичная кукла Фред (впервые я увидел Фреда 24 февраля в «Реакторе») -- символ группы?
Леша: На самом деле, он у меня с детства. Мне показалось, что он может стать скорее не символом, а таким маленьким…
Сергей: …талисманчиком. Скорее это должно выглядеть как еще одно дополнение к гамме эмоций, наполняющих наше творчество. Это не какое-то моджо, а просто Фред -- детская кукла Леши, очень ему дорогая. Не какой-то супернавороченный символ. Любимая, хорошая игрушка. Сентиментально, просто и очень по-человечески. Ведь самое дорогое, что есть в КАРАВАНЕ -- это наша простота. Мы все очень простые люди. Простые, как ситцевые трусы. -- Насколько вы как музыканты привязаны к своим инструментам? Это фетиш, или все же не до такой степени?
Вразнобой: Привязаны!.. Офигеть… Абсолютно… Да-а-а…
Игорь: Я считаю, что гитара -- она как зубная щетка, у каждого должна быть своя. И гитара -- она как девушка. Она живая, и у нее есть душа. Виталий: Я играю на барабанах, и купить установку за ориентировочную цену ? 2000 не могу…
Сергей: Падла, но педаль-то ты свою никому не дашь! (смех) И «сонник» ты себе купил -- тоже, думаю, ни с кем не поделишься. Поэтому возишься ты с ними точно так же, как и мы со своими «веслами».
Виталий: Да, но особой привязанности я к ним еще не испытываю! Разве только к палочкам…
Леша: И я знаю, что свою гитару никому, никогда, ни за что не продам.
Виталий: Да за миллион долларов продашь… (хохот, отчаянные крики «никогда!»)
Сергей: Ага, только сейчас миллион баксов за эту гитару ему никто не предложит, потому что никто не знает Лешу, а когда ему за гитару все же предложат миллион долларов, он к такому времени будет в состоянии просто послать их всех на…
Игорь: И если ты не привязан к своему инструменту, не любишь его… какой ты к черту музыкант?..

-- Сейчас я произнесу слово или фразу, а вы постарайтесь не думая дать ответ. Итак: белорусская рок-музыка…
Сергей (не вынесла душа поэта. – От авт.): Нет ее! Я бы сказал, что пока этого явления здесь нет. Рок-музыка была очередным скачком в серии музыкальных революций. Рок -- это протест против протеста. Когда рок-н-ролл в свое время сам превратился в поп, вот тогда и появился просто рок. Мы живем на постсоветском пространстве, и здесь даже не появился еще рок-н-ролл. Мы пропустили целую эпоху в культурном развитии. И дело не в том, что нам ее не догнать. Просто на нас сегодня свалилось новое звучание, новая мода. И нам уже кажется, что мы можем играть все, хоть грайндкор. А мы сейчас в недокультуре. Мы играем рок так, каким мы его хотим слышать, но это не рок-музыка в западном понимании, потому что на Западе над нами открыто посмеиваются. В то же время это не наше национальное наследие, поскольку играем мы по западным образцам. Мы не там и не здесь -- без корней… но не взлетели. Нахлынула иллюзия шоу-бизнеса, где все пытаются все продать. А продавать-то нечего, да и некому. Здесь люди не «едят» культуру с такой силой, с какой «едят» ее на Западе. Мы воспитаны по-другому. Здесь не может быть понятия «шоу-бизнес», для него нет предпосылок. Мы исторически лишены корней рок-музыки, но у нас появилась острая необходимость как-то с нею справляться. А если бы была временная предпосылка, история и корни, то здесь был бы такой рок, что Европа просто захлебнулась бы. Но рок-культуры здесь нет -- ей не из чего вырасти. На камнях не растут цветы. В лучшем случае -- конопля, которой все равно, на чем расти. Но конопля растет такая… Жгучая. Ты спрашиваешь о глобальностях, а наша рок-музыка -- это не явление, а противоявление. Это исключение, а не правило. Объективных причин сложившейся ситуации тысяча, а субъективная одна -- мы.

-- …грандж…
Виталий: Грандж -- это NIRVANA. То, что сделали они, не сделал никто. А КАРАВАН -- это не грандж, это просто музыка с элементами гранджа. Леша: Для меня это светлая грусть. Не важно, что значит «грандж» дословно -- переводов много. Взять представителей гранджа -- будь то SONIC YOUTH, NIRVANA, PJ Harvey, да не важно, кто -- они все абсолютно разные, но все это почему-то грандж. Главное -- это очень искреннее направление.
Игорь: Для меня это прежде всего эмоции, тот культурный шок, испытанный мною в девяносто дремучем году, когда я услышал голос бессмертного Курта нашего Кобейна.

-- …ваше отношение к высказыванию: «белорусские рок-музыканты мыслят не своими возможностями, а своими проблемами»…
Игорь: И да, и нет.
Виталий: Наверное, да. Согласен.
Игорь: А очень часто получается так, что твои возможности ограничены твоими проблемами. Получается маленький творческий тупичок.
Сергей: Мне кажется, что все не так. Я против обобщений такого плана. Музыкантов, в принципе, не так много, играющих на инструментах среди них мало, хорошо играющих -- еще меньше. Я в принципе не стал бы обобщать. Это слишком претенциозно. С другой стороны, если захотеть кого-то обидеть -- да, я бы так сказал. А если говорить конкретно о явлениях, то что делать с Вольским? Что делать с Ворошкевичем, которому плевать на все, кроме музыки? И если бы он пел о своих проблемах -- это было бы такое нытье, хуже некуда. Но если принимать во внимание общепринятое мнение -- да, в белорусской музыке все плохо. А мы живем не в том месте, в котором вообще можно обобщать. Мы маленькая народность, занимающая клочок территории в центре Европы -- ну что тут мощно обобщить? Нас можно всех на мемориальной доске высечь и неподалеку от Лондона выставить -- вот посмотрите, мы такие есть. Мы все достойны быть личностями, нас очень мало. Чесать под одну гребенку нельзя. Потому что иначе нас просто вообще не станет. Никого. А хочется. Во всяком случае, я же живой!

Outro

Возвращался домой далеко за полночь. Думал о том, что рок у нас все же есть. Пусть и конопляный. Что бы ребята ни говорили, я ведь слышал, как они играют. А именно -- с душой. И поэтому -- «я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть…»