Оркестр Петергоф

Русское каприччио

(c) 2005, составление, аннотация, перевод -- Петербургская студия грамзаписи
8tks/61mins
Предоставлен "Бомба-Питер".
Симфонический оркестр ПЕТЕРГОФ под руководством Лео Корхина записал четыре оркестровых каприччио -- «Блестящее каприччио на тему арагонской хоты» Михаила Глинки, «Русское каприччио для фортепиано с оркестром» Антона Рубинштейна (здесь на фортепиано солирует Игорь Лебедев), «Итальянское каприччио» Петра Чайковского и «Испанское каприччио» Николая Римского-Корсакова. Сочинения Глинки и Чайковского известны в большей, Рубинштейна и Римского-Корсакова -- в меньшей степени. (Просто в советское время Глинка и Чайковский чаще звучали по радио.) Традиция же сочинять каприччио (то есть, грубо говоря, реализовывать свои душевные прихоти, создавая относительно свободные в формальном и стилистическом отношении опусы) не для инструмента соло (тут, безусловно, невозможно превзойти Паганини), а для симфонического оркестра была заложена именно Глинкой. Так или иначе, музыка, под настроение создаваемая, чаще всего под настроение наилучшим образом и воспринимается. Тем более, в данном случае конь явно не испортил борозды –--качество исполнения и записи соответствует качеству самой музыки.
Раз уж речь зашла о Глинке, то нужно сказать, что именно с него, по-видимому, пошла еще одна традиция -- традиция музыкальных аллаверды иным народам, иным культурам (студенты-консерваторцы, прослушивая нечто, скажем, изначально русское, однако местами лезгинко- или гопакосодержащее, обычно говорят «так, дружба народов похиляла». У Глинки эта самая дружба началась с «Руслана и Людмилы». А Римский-Корсаков и Чайковский, создавая свои каприччио, достойно ему наследовали.
Еще одна история про Глинку. В советское время в магазинах и отделах грампластинок на видном месте вывешивались списки предположительно имевшихся в наличии. Слово «хота», очевидно, оказалось не вполне ясным для того, кто печатал такие списки в соответствующей секции минского ГУМа. Поэтому здесь предлагалась «Арагонская охота» Глинки. Более того, добавочная буква «о» так полюбилась машинистке (или, скорее, товароведу), что и Франсуа Пуленк оказался представленным на белорусский манер -- Пуленок (Ханок, Лученок…)
Значение же рецензируемого CD заключается еще и в том, что в виниловые времена, собранные на нем произведения, можно было приобрести лишь порознь. А вот теперь диск поставил -- и часовой кайф обеспечен.