Вольские...

Когда люди вместе творят

Аня и Лявон Вольские. Два человека, которых сегодня уже никак нельзя представить по отдельности. Упоминая одного, всегда осознаешь, что за ним прочно и... нежно стоит другой. «Вольские» -- сейчас это уже звучит как определение, термин и аксиома. Ну, собственно... -- Вольские.
-- Коль уж мы сейчас разбираемся с тандемом, то говорить, прежде всего, станем о делах семейных. Музыка пойдет фоном. Сколько вы уже вместе?
Аня: Можно сказать, что в сентябре нашей семье исполнилось восемь лет. Но знаем друг друга -- девять.

-- Вы помните сам момент знакомства? Для многих пар этот пунктик довольно символичен...
Аня: Мы же вместе на радио работали. Поэтому виделись довольно часто. Но общаться стали с того момента, когда девять лет назад в первое воскресенье декабря журналисты отмечали Новый год. Была такая традиция.

-- А какими вы представлялись друг другу до непосредственного общения, когда еще только просто встречались в радио-коридорах? Вы уже заметили, что эти две ситуации отличаются одна от другой…
Аня: Честно говоря, я не была лучшего мнения о Лявоне.
Лявон: Аня работала тогда в рекламном отделе. Я же вел передачу. Вы ведь в курсе всех этих «творческих забобонов»: мол, мы (музыканты, ведущие) занимаемся высоким делом, а все остальное -- это так, бизнес. Позже, конечно, мое мнение по данному поводу значительно изменилось. Тем не менее, первый раз Аня увидела, наверное, какое-то волосатое чмо…
Аня: Кожаный плащ, длинные волосы… Сразу же почему-то возникли ассоциации: кухня, забитая окурками до отказа пепельница, пустые бутылки кругом и где-то «там» -- гитара… Да впечатление, признаюсь, было не очень приятным. Мы просто очень разные люди по типу. И если бы кто-нибудь нам тогда сказал, что потом мы будем вместе, я бы не поверила.

-- Аня, и все же каким образом Лявону удалось изменить ваше к нему отношение? Когда вы поняли, что это именно ВАШ человек?
Аня: Это произошло в процессе общения. Очень просто и легко. Лявон оказался в действительности обаятельным интеллектуальным мужчиной, умеющим, к тому же, рассмешить женщину. Я была им полностью очарована всего лишь за пару каких-то журналистских тусовок. Даже была немного шокирована. Не понимала, что вокруг происходит. Точно помню: Лявона хотелось видеть и слышать каждый день… Короче, все синдромы любовного сумасшествия присутствовали. В результате союз получился очень неожиданным -- все как обычно.
Лявон: Но ведь сегодня именно благодаря этому союзу существуют музыкальные проекты (в частности -- КРАМБАМБУЛЯ), родились даже отдельные песни, а когда Анечка организовывала для N.R.M. постановочные шоу -- это же были вообще золотые времена.

-- «Золотые» потому что, на самом деле, данные мероприятия имели успех или просто приятно вспомнить былые годы, упиваться чувством ностальжи?
Лявон: Конечно, определенная романтика была. Хотя бы даже из-за того, что Ане удалось уговорить Вову Шаблинского сделать тур N.R.M. по Беларуси (заметьте: до нас на такое никто из белорусских музыкантов не отваживался) сразу после КОРОЛЯ И ШУТА. Причем мы ездили на самых обычных рейсовых автобусах -- личного транспорта ведь не было. Однажды из Бреста в Гродно добирались целых шесть часов.
Аня: ...Вместе с бабками, дедками... и гитарами. Но оно того стоило. Едва начинало зарождаться какое-то подобие шоу-бизнеса.
Лявон: И мы эту целину весьма успешно поднимали и осваивали.

-- Вы сейчас так говорите, словно все было настолько элементарно и легко... ну, просто на три-пятнадцать. Вы уж простите, но что-то мне данный факт кажется сомнительным...
Лявон: Естественно, часто приходилось рисковать. Володя Шаблинский, конечно, большой молодец. Но на самом деле, если бы Анечка не уломала его на этот первый тур, то неизвестно состоялся бы он вообще. Вернее, КОГДА он состоялся бы.
Аня: И концерты, конечно, доходов сперва не приносили. Чаще были убытки. Когда за выступление в Бобруйске мы впервые заработали десять долларов, Вова с радостью кричал: «Аня! Ура! Мы “в плюсе”!» Бюджета ведь не было почти. А тут аппарат, дорога, гостиница... Мы прекрасно понимали, что еле- еле выходим на “ноль”. Но потом вроде все постепенно наладилось...
Лявон: А позже появилась КРАМБАМБУЛЯ, с которой, по-моему, сегодня тоже все в порядке. И это, учтите, практически при полном отсутствии ротации.

-- А если вот так “по чесноку”, как говорится... учитывая все вышеизложенное и, пожалуй, нижеследующее, можно сказать, что Вольские на данном этапе действительно являют собой чуть ли не самый яркий пример тандема, творческого союза умов и сердец?
Лявон: Конечно, у нас даже новые идеи рождаются “вместе”. Вот сидим, например, пьем вино, разговариваем. Вдруг бац -- и она, а потом и реализация довольно успешно проходит. Теперь твоя очередь (обращаясь к Ане. -- Прим. авт.)...
Аня: Мы действительно постоянно что-то придумываем, начиная с личной жизни, каких-то внутренних апгрейдов, заканчивая именно работой. От нас ведь в этом смысле зависит очень много людей -- та же КРАМБАМБУЛЯ, это же целый штат. И мы прекрасно понимаем: с каким настроением ты к этому всему придешь, так оно дальше и будет.

-- Кстати, по поводу КРАМБАМБУЛИ. Аня, вы вообще ощущаете, что именно благодаря вам (ну, и без Лявона, естественно, не обошлось) мы сегодня имеем продукт, гарантированно работающий сам на себя -- то, чего не хватает многим белорусским музыкальным коллективам, имеющим даже огромнейший “сценический” стаж...
Аня: Я помню, когда мы только начинали что-то делать в этом направлении, нам даже Шаблинский говорил: “Да вы что, с ума сошли?! Ведь слово “крамбамбуля” никто и не выговорит. Люди не смогут в магазинах диск попросить...” Но, тем не менее, когда на Западе рассказываешь любопытным о белорусской музыке, стоит только сказать о КРАМБАМБУЛЕ, как все сразу кивают: мол, да-да, конечно знаем. Это мы находимся в “изоляции”, к нам не ездят зарубежные звезды. Поэтому-то мы порой и уверены в том, что и нас никто и нигде не знает. Но на самом деле это далеко не так. А ведь для этого приходилось придумывать различные рекламные ходы, как например, Михалок и Куллинкович. Эту марку мы пытаемся держать и сейчас... Лявон: Меня, если честно, очень удивило то, что Сергей согласился участвовать во всем этом. Мало того, что он очень занятой человек, так еще и многое повидал в смысле музыки. И откровенно заинтересовать его каким-либо проектом, да еще так, чтобы он сам захотел этим заниматься... мне казалось, что такое просто нереально. Но ведь получилось же.

-- Самый яркий признак творческого союза -- это, на ваш взгляд, что? Да и вообще, что являет собой данная формация?
Лявон: Ну... мне тяжело отвечать на такие вопросы.
Аня: Настоящий творческий тандем -- это когда люди не просто живут или спят вместе, они творят. С утра и до вечера. И даже ночью.
Лявон: Песни ведь просто так не пишутся. Нужно чтобы был и момент вдохновения. В этом случае тандем тоже необходим.

-- Лявон, Аня ваша муза?
Лявон: (посмеиваясь. -- Прим. авт.) Это звучит немножко старомодно. Муза...
Аня: Но если вдохновляю, то, конечно, муза. Это же ее (то есть, моя) обязанность.
Лявон: По-моему, муза прилетает и улетает, а Анечка столько всего на себе тянет.

-- То есть, Аня скорее представляет собой паровоз?!
Аня: Какой ужас! Мне кажется, что истинной музе достаточно быть рядом, тем самым подталкивая человека к созданию чего-то.
Лявон: Если в таком ключе, то я согласен. А еще муза может поставить конкретные задачи и после контролировать их выполнение.

-- Но это уже вроде бы “продюсером” называется...
Лявон: Это западная терминология. В контексте нашей ситуации данное слово имеет несколько иной смысл. У нас же очень специфический рынок. Аня: Скорее я -- руководитель музыкального коллектива. В следующий раз так и укажем на диске. И обязательно надо будет добавить:
“самодеятельного вокально-инструментального ансамбля”. Государством-то все это не поддерживается, дотаций не имеем.
Лявон: Если Аня и продюсер, то совершенно нетипичный. У нас ведь как в основном работают такие люди? Едут куда-нибудь в Германию, Чехию... и тусуются там “не по-детски” -- заводят, так сказать, новые знакомства. Это такая задача продюсера -- клубиться.
Аня: У меня на этот счет несколько другие планы и методы. Я стремлюсь сейчас к тому, чтобы прорваться на другие территории. Но это должно быть очень грамотно сделано, нужно подготовить группе идеальную упаковку даже относительно рекламы, чтобы деньги были потрачены грамотно. Вы же сами видите, как бестолково зачастую выбрасываются огромные суммы в том же российском шоу-бизнесе. Я подобного не хочу. Надо учиться разумно распоряжаться финансами, потому что музыка (да и культура вообще) -- это самое рисковое вложение капитала.

-- Лявон, вы Ане песни посвящаете?
Лявон: Конечно, как же без этого.
Аня: Только никто об этом не знает.

-- Как регулярно данный факт имеет место?
Лявон: Ну, например, недавно посвятил.

-- Но это же композиции для широкой аудитории? Или все-таки сии вещи в большей степени пишутся “в стол”?
Лявон: Для широкой. Но зачем народу знать, что какая-то песня посвящена конкретному человеку, например, министру культуры? Все композиции пишутся по определенному поводу, только это не афишируется.
Аня: У меня сейчас возникла очередная идея. Давай устроим на День Святого Валентина праздник. Соберем друзей, и пусть каждый кавалер споет своей даме песню. Вернее, серенаду.
Лявон: Это что, специально для этого случая придумывать надо?
Аня: Зачем? Должно быть так: что видишь -- о том и поешь.

-- Это уже, по-моему, будет больше похоже на нанайские напевы, нежели на музыкальные признания в любви темпераментных испанцев. Но, по-моему, получится забавно... Такое понятие, как взаимные комплименты (или же комплименты ПРОСТО) -- частый гость в вашем обиходе?
Лявон: Ну как частый? Если заслуживает человек, то всегда стоит сказать ему лишний раз, что он молодец.

-- Сегодня, когда говорят про Лявона Вольского, все прекрасно осознают, что за ним стоит Аня. Да и сами вы только что признали, что являетесь... руководителем, продюсером -- как угодно называть можно. Это значит, что в какие-то моменты вам приходится направлять проект и его лидера, где-то даже конкретно указывать, что и как делать, подталкивать, повторюсь, как весь проект, так и его лидера в отдельности?... В достижении музыкальных задач и целей в отношении именно Лявона какой метод наиболее выгодный и выигрышный: кнута или пряника?
Лявон: Честно говоря, у нас не бывает ни “кнута”, ни “пряника”. Да и направляет Аня не так жестко, как это может показаться. Вернее, она почти совсем не направляет. У нас все получается вместе.
Аня: А если иногда и кажется, что это я подталкиваю Лявона к чему-то, все совсем не так. Это значит, что я просто быстрее успела озвучить то, что пришло мне в голову. У Лявона в такие моменты на уме бывает тоже самое.

-- Аня, вы именно как женщина не устали от того, чем так активно занимаетесь? Никогда не хотелось оставить эту беспокойную жизнь, осесть пусть и не целиком дома, но хотя бы частично, растить Аделю в канонах “книжной” воспитательной методики?..
Аня: Мы недавно сидели с Лявоном, и думали над тем, чем же на самом деле занимаемся. И вдруг нас словно озарило: мы поняли, что делаем белорусскую культуру. Сейчас и сегодня. Конечно, пройдет время, и все это забудется. Но от осознания этого все равно получаешь неописуемый кайф. Наверное, поэтому я никогда не устану...

-- Кроме музыки, у Лявона много и других талантов: та же живопись, литература...
Лявон: Только сейчас все настолько перебито этой самой музыкой, что его и не видно вовсе.

-- И тем не менее. Аня, вы какое-то отношение ко всему этому имеете (или имели)? Скажем так, ваше влияние руководителя на данную сферу хоть однажды распространялось?
Аня: Я здесь мало чем помочь могу. Ведь та же литературная деятельность требует от человека хотя бы относительного одиночества, уединения. На него, конечно, влияет общество или какие-то процессы. Но там человек должен быть в большей степени сам с собой. То же самое касается и живописи. Происходит прежде всего внутренний диалог. Я могу только высказаться по поводу результата: цепляет, колбасит или вообще не мое.

-- То есть в данном случае вы наблюдатель?
Аня: Сто процентов.

-- Смотрите, мы обнаружили уже целых три ваших амплуа: муза, паровоз-руководитель, созерцатель... Чему, касательно своих музыкальных проектов вы оба сегодня радуетесь больше всего?
Лявон: Организовать, а потом отыграть настоящий концерт -- это большая работа. До недавнего момента было время, когда они шли просто валом. У меня даже не было времени для того, что писать новые песни. Но сейчас выступлений стало намного меньше, да и те в основном заграницей. Во время этих «выездов», правда, ничем невозможно заниматься. Хорошо, если удается город посмотреть. В основном график такой: автобус, гостиница, журналисты, обед, настройка в клубе, концерт, снова автобус... Даже книги не получается читать, не то что писать песни. Вот именно это и радует: наступил более-менее спокойный период. Только, боюсь, не надолго.

-- Лявон, что в данный момент для вас есть Аня?
Лявон: Какие-то вопросы вы задаете... сакраментальные.

-- Ага, а еще и сентиментальные в некотором роде. Я ведь с самого начала предупреждала о подобном развитии беседы...
Лявон: Аня -- это сегодня самый близкий для меня человек, который лучше всех меня понимает... поддерживает мои идеи и все, чем я занимаюсь. Она может понять меня совершенно без слов. Это касается и работы, и семьи. Вероятно, если бы не было рядом со мной Анечки, с этой музыкой ничего бы не осуществилось. КРАМБАМБУЛИ бы точно не было, мы сидели бы без регулярных поездок заграницу с концертами, не получилось бы еще одной интересной команды, которая работает в достаточно тяжелом стиле... Да и N.R.M. могли бы до сих пор оставаться в том глубоком андерграунде, в котором были сделаны первые альбомы, и по сей день писаться на порто-студию.

-- Аня, в ответ на подобные заявления что-нибудь скажете?
Аня: На самом деле я очень многому училась у Лявона. За это я ему очень благодарна, и то, что сегодня у нас есть, это скорее совместная работа, нежели лично моя заслуга. Лявон оказался очень надежным человеком. Это касается не только общего дела, но в первую очередь семьи. На него всегда можно положиться. Еще Лявон очень веселый. Даже, допустим, если потек кран, он начинает хихикать и вся эта довольно неприятная бытовая ситуация забывается...
Лявон: Кран, кстати, действительно потек... Стоит мне только куда-то уехать, как сразу что-нибудь ломается. Самое интересное: я ведь даже не знаю, как все это чинить...

-- Может, это просто реакция на то, что мужчина элементарно отсутствует дома?
Лявон: Вполне вероятно. Нет, в случае с краном я, конечно, кое-что сделал -- баночку подставил, чтобы не капало на пол. А потом пришел сантехник...

-- Может, существуют какие-то вещи, относительно работы или личной жизни, которые вы все собирались сказать друг другу, но в силу некоторых обстоятельств так и не сказали: забыли, не успели, просто не решились?
Лявон: Вы предлагаете сделать это сейчас?

-- Если это, конечно, не истинно интимные штуки, то почему бы и нет, в конце концов?
Лявон: Нет, таких вещей, пожалуй, нет. Я думаю, мы с Аней очень много говорим. Это спасает от недосказанностей. А вот некоторые запланированные дела мы все собираемся сделать, но никак не получается: постоянно откладываем.
Аня: Что касается личной жизни, то здесь я согласна с Лявоном. Я могу только сейчас лишний раз повторить, что планирую и о чем мечтаю именно я. Значит, я хочу дом, даже несколько (например, в Испании, чтобы можно было приехать... к себе домой)... хочу родить второго ребенка (чуть попозже, правда, не в данный момент), хочу, чтобы у нас была собака. А еще есть страстное желание путешествовать. Не с гастролями, а отдыхая. Лявон: Ну, собачку можем хоть завтра купить. А поездить по миру без концертов я тоже хочу...