Кравченко, Сергей
«Нынешний Ulis – Это Ulis На Костылях…»

Не так давно мы получили переиздание трех первых альбомов рок-легенды, рок-генералов, рок-королей белорусской музыки -- группы ULIS. BMAgroup заставила нас вновь обратить внимание на «каляровую цэглу вякоў», вспомнить загадочную Чужаніцу, которая «паліць Pall Mall»... Тогда это был совершенно другой ULIS. Это совершенно другие люди, которые играли музыку в свое удовольствие, которые были молодыми, которые жили всем этим, во всем этом... В чем? Чем? А сейчас чем?
Сергей Кравченко -- человек, стоявший у ИСТОКОВ белорусского рока, человек из золотого состава ULIS. Человек, игравший на бас-гитаре еще в БОНДЕ, игравший на первых трех (лучших!) альбомах группы ULIS. Ксюша Кравченко -- ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ была с ним рядом.
-- Серёж, давай поговорим о…
С.К.: О важных вещах? (смеется) О важных вещах мне интересно говорить с друзьями и близкими людьми у меня дома в Налибокской пуще, после русской баньки... Сейчас я не чувствую внутренней необходимости говорить широкому кругу людей о вещах, которые меня волнуют и которыми я живу. И не потому, что я скрытный человек. Просто не думаю, что это кому-то интересно. Будем считать, что читатели «МГ» -- люди мне близкие -- поэтому продолжим интервью.

-- Расскажи, с чего все началось!
С.К.: Все началось с того, что во мне жил и, я надеюсь, живет музыкант, которому хотелось играть. Скажем, с 5-6 класса... Я играл в группе с несколькими своими друзьями. Она называлась МОНСТРЫ. Мы играли такие брутальные вещи. И уже даже в то время писали какую-то свою музыку! Все это было со школы, на дискотеках... Сейчас я могу признаться, что у меня был комплекс: я боялся, что на дискотеках буду выделяться из-за своего высокого роста.

-- Так ты поэтому начал играть?
С.К.: Это была одна из причин. Я решил, что если я буду стоять на сцене, это будет как-то правильнее.

-- А кто тебя научил играть?
С.К.: Я просто никогда не выпускал гитару из рук! Гитара была всегда со мной: когда я сидел дома и смотрел телевизор, даже когда я ходил в туалет -- я все равно ходил с гитарой, играл какие-то аккорды, баре, учился... Вначале я был гитаристом. Потом бас привлек меня больше. И я думаю, не случайно, потому что бас-гитара -- это, в принципе, такой исключительный инструмент. Любой человек скажет: «Ну что такое бас-гитара?» Соло играют на гитаре, поют вокалисты, барабанщики эффектно выглядят, а бас-гитарист он, как правило, стоит где-то там, в углу, и "бу-бу-бу" такой. Бас-гитара отличается от всех остальных инструментов. Она является таким… стволом у дерева. Знаешь, такой анекдот? Молодая группа выступает на фестивале -- все очень волнуются. Вот, приходит их время выступать, но нигде нет бас-гитариста. Где басист? Где?! Все паникуют, бегают, нервничают... Нет, нигде нет. Ну что делать! Пошли так играть! Вышли, сыграли -- провалились по полной. Уходят за кулисы, такие злые: "Ну все, сейчас найдем его -- убьем!" Вдруг появляется такой оживленный бас-гитарист и говорит: "Парни, я послушал из зала: без баса -- полное г…!"

-- Как ты нашел СТУДИЮ 7? Как вы вообще все познакомились?
С.К.: В то время я учился в Радиотехническом институте. Почти все музыканты, которые занимались рок-музыкой, были знакомы. А студия звукозаписи в подвале Театрально-художественного была одним из центров тусовки. Я там часто бывал. Когда в СТУДИИ 7 освободилось место бас-гитариста, его предложили мне. И я, естественно, согласился.

-- А почему название поменялось?
С.К.: Руководил всем процессом Слава Степанов, это была лучшая группа на тот момент. А потом он ушел. И произошел какой-то перелом. Группа СТУДИЯ 7 избрала для себя другое направление: ориентация на белорусский язык, ориентация на какую-то СВОЮ МУЗЫКУ, на свое звучание. Через некоторое время стало очевидным, что надо менять и название. Много известных людей приносили нам списки возможных названий. Мы перекапывали словари, была масса всяких вариантов... Выбрали вариант БОНДА.

-- Почему?
С.К.: "Бонда" -- емкое слово. В белорусском языке "бонда" -- это очень много понятий… Это и люди, которые собираются вместе, чтобы что-то сделать: вот, говорят, один человек не может чего-то сделать, а бондой это сделать можно. "Бонда" -- это и кусок хлеба… А вообще, в разных частях Беларуси это слово имеет разное значение.

-- Я вот еще читала, Ворошкевич говорил, будто "бонда" у вас ассоциировалось со словом "банда"…
С.К. Это было приятно. Джеймс Бонд, и так далее... (смеется) Агрессивное такое понятие... Тогда были белорусские группы с совсем другими именами. А тут вдруг БОНДА! С моей точки зрения и с точки зрения всех нас, название БОНДА было лучше.

-- У вас в БОНДЕ была какая-нибудь идеология? Какая-то такая идея, главная мысль...
С.К.: Идеология, конечно, была. Хотя никто не вырабатывал ее сознательно. Было наше отношение к языку, к культуре, к истории, к нашей Родине. Хотелось рассказать об этом людям. Рассказать теми средствами, тем языком, который нам был доступен. И который, наверное, в некоторой степени был моден тогда. Рок-н-ролл в то время был по-прежнему вызовом, а на белорусском языке -- тем более.

-- Сколько народу приходило на ваши концерты?
С.К.: Тогда приходило народу много, да, действительно.
К.К.: Просто выносили двери!
С.К.: Я помню концерт в Радиотехническом институте (там, где я учился -- для меня это было очень здорово!). В актовом зале были такие громадные дубовые двери, которые просто выломали. Мама Вани Маркова просто ФИЗИЧЕСКИ не могла войти в зал, потому что это было невозможно! Ни на радио, ни на телевидение никакой рекламы, просто афиша, нарисованная Игорем Ворошкевичем, и маленькая фотография приклеена. Мы много раз вешали эту афишу, потому что фотографию отрывали... Может быть, у какой-нибудь девушки та фотография по-прежнему над кроватью висит! (смеется)

-- С кем вы выступали? Где вы выступали?
С.К.: БОНДОЙ мы поездили меньше, а ULIS‘ом много. Видели много стран, много площадок… Записали первую свою пластинку в Польше, в Ольштыне. Мы побывали на многих серьезных площадках... Сейчас мне уже не кажется, что нужно перечислять те группы, с которыми мы стояли на одной сцене. Не думаю, что это будет интересно читателям. Некоторые названия у многих просто вызовут ВОПРОС. Я недавно смотрел фильм и один человек там сказал доктору: "Больше всего на свете я ненавижу людей, которые считают, что JETHRO TULL -- это член группы". (взрыв общего смеха) А доктор отвечает: "Да-а-а, А КТО ЭТО?"

-- Нет, ну ты недооцениваешь читателей "Музыкальной газеты"! (вступаю в защиту я. – От авт.)
С.К.: Хорошо, тогда мы играли вместе с JETHRO TULL. Это был 91-й год, по-моему...
К.К.: За ULIS’ом приезжал в аэропорт огромный белый лимузин! Представляешь, по тем временам! 91-й год, мальчишки, пацаны! Их везли вот на этом длинном лимузине с баром! Это было на концерте, который по количеству людей вошел на тот момент в "Книгу рекордов Гиннеса".
С.К.: Да, там было открытое певческое поле, где собирается до 200 тысяч человек! На те времена это были такие боевые заслуги... Теперь я люблю в разных странах заходить в ирландские пабы и общаться с людьми, которые там сидят и пьют «Гиннес»… Там есть такие пышногрудые барышни, иногда рыжеволосые, которые по-английски говорят с таким "ш-ш" -- типичным ирландским акцентом. Пару лет назад во Франкфурте я сидел в таком пабе, и мы разговорились с хозяином -- он был настоящий ирландец! Наверное, он почувствовал, что мне нравится Джеймс Джойс, что я люблю Ирландию, я люблю мох, камни, люблю всю эту северную природу... Когда ему нужно было уходить, он сказал своим двум барышням, указывая на меня пальцем: "Это старый солдат. Давайте ему «Гиннес» без ограничений!" И я так думаю, что в этом весь смысл. А не в том, с кем я стоял на одной сцене. Просто он чувствует, что есть ЧТО-ТО ТАКОЕ. Кому-то не повезло, и он не стоял на сцене -- может, он лучше в миллион раз! Мне вот повезло…

-- А почему Ирландия?
С.К.: Я всегда ассоциировал Беларусь с Ирландией. Хотя бы потому, что это страна тоже подвержена влиянию более сильной страны. У меня в душе есть какое-то ощущение единства, общности с Ирландией. Ни коем образом не хочу обидеть англичан... Но если буду играть в футбол, только за ирландцев.

-- Расскажи о том времени! Как вы одевались? Какие самые яркие воспоминания?
К.К.: Рваные джинсы и много-много пива!
С.К.: Был свой стиль. Помню, нам часто говорили: "Парни, вы так классно выглядите! Как это вам удается?" Хотя сейчас, когда я смотрю на фотографии, думаю: "Какой кошмар!"
Однажды, когда Настя была маленькая (дочка Сергея. – От авт.), она мне сказала: «Папа, я хочу послушать, чем вы занимаетесь». Она сидела у меня на коленях, мы слушали наши записи и мне казалось, что вот оно -- счастье. Думал: «Боже, как это красиво!» Почти слезы текли, у меня, у взрослого мужика! А теперь я никогда не слушаю эту музыку.

-- Какие группы вы слушали?
С.К.: Во время БОНДЫ -- много польской музыки. ЛЕДИ ПАНК была одной из моих любимых групп. PERFECT, MAANAM... Я слушал радио, так же как и Игорь Ворошкевич, и Борщ (Сергей Кныш), и остальные. Это был свежий воздух с Запада, который подпитывал. Кто бы сейчас что ни говорил, это было важно. И в музыке эти элементы, эти ноты чувствуются. Можно и нужно делать что-то свое, но если ты не свалился с Луны или не прилетел с другой планеты, ты не можешь просто взять и сделать что-то принципиально новое, отличное от всего. Твоя музыка -- это все равно смесь того, на чем ты вырастаешь.

-- Считаешь ли ты сравнение музыки ULIS с музыкой U2 справедливым?
С.К.: Конечно, считаю. Это нормально. Я не думаю, что это плохо. U2 -- величайшая группа современности.

-- А кто придумал название ULIS?
С.К.: Я прочитал в «Нашай ніве» статью о том, что Ян Максимюк перевел роман Джеймса Джойса «Улисс» на белорусский язык. Даже не видел этой книги! Но, тем не менее, мне очень понравилась идея. ULIS -- во-первых, слово просто красивое. А во-вторых, несет в себе множество смыслов. Это были какие-то связи, какие-то параллели, ассоциации… Тогда меня осенило: вот, самое простое! И не надо ничего лишнего выдумывать. Помню, что всем, в общем-то, эта идея не показалась дикой… Никто сильно не спорил. В общем, все с этим согласились!.. Я даже думаю, что у меня где-то лежит газета с этой статьёй!
К.К.: Да, в папке лежит!
С.К.: Вот именно оттуда это родилось. Я помню свой диван, помню эту газету, помню, как я лежал, читал и мне пришла в голову мысль, что это правильный выбор для нас.

-- Песня "Пляц Францыска" -- чуть ли не самая лучшая песня на альбоме "Чужаніца". Ты помнишь, как вы с Аксёнцавым ее писали? Моя любимая! С.К.: Спасибо. Я сейчас не вспомню, как точно писалась та или другая песня. Темы скорее приходили к нам, а не мы выбирали их. Пляц Францыска -- реально существовавшее для нас место, куда мы приходили тогда очень часто.

-- Какие у тебя «улисовские» любимые песни?
С.К.: Нет, нет какой-то любимой… Я помню, некоторые концерты, которые мы играли, и помню людей, которые сидели в зале, и понимали, о чем ты поешь! Это могли быть разные песни. Сейчас они живут независимо от нас, они живут сами по себе. Но когда мы их играли -- они создавали впечатление театра. Это было такое ежесекундное, ежемоментное действие.

-- Что ты думаешь по поводу вокалов? Какой из трех, по-твоему, самый удачный?
С.К.: Думаю, самый удачный вокал Патрея. Знаешь, почему мы выбрали именно Патрея? Мы ведь тогда не устраивали какого-то прослушивания! Андрей Козловский, из СУЗОР’Я гитарист, он сказал, что есть парень, который грузит наши колонки и голосит совершенно невероятным голосом! Я сказал Патрею, что мы делаем группу. Была также информация, что он хочет быть вокалистом. Я помню НОТУ, которую он взял -- и мне было этого достаточно! Она была не высокая, не низкая, не средняя. Она была из души. Я подумал: «Все! Больше ничего не надо! Вот этот человек будет у нас петь». Но ему чего-то не хватило… Или нам не хватило… Я думаю, все же, что нам. Как правило, всегда в каждой группе вокалист определяет песню. Он говорит, что нужно петь и что нужно делать. А мы Патрея сломали… Играть таким составом: бас, барабаны, гитара и лидер-вокал -- очень сложно. Я помню, как Лёня Веренич говорил: «Парни, так умели делать LED ZEPPELIN, но вы же не LED ZEPPELIN


Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 29 за 2005 год в рубрике музыкальная газета

©1996-2024 Музыкальная газета