Parason Музыка Современной Европы «Па-Беларуску»
Долгожданная беседа состоялась сразу же после репетиции. Подуставшие музыканты (это никак совершенно не сказалось, к радости, на настроении) немного спешили, зато в разговоре участвовали полным своим составом: Виталь Зыблюк (лидер-гитара), Андрей «Карп» Карпович (гитара, вокал), Андрей «Endru» Восипчык (бас-гитара) и Кастусь Крыницкий (ударные).
-- От какого дождя вы прячетесь под своим PARASON’ом?
Андрей: Мы не сами прячемся, мы -- PARASON -- и мы под собой прячем…
Виталь: …кое-что... но вам не покажем... потом увидите... мы любим это демонстрировать на концертах.
А: А когда я придумал это название -- никому не понравилось, и Виталику особенно. Если посмотреть, как сказала моя подруга, это слово по-своему богато символикой, много разных фишек придумать можно, логотипов. Еще, интересно посмотреть, когда все люди ожидали дождя, вооружились зонтиками, а его нет. И все вокруг ходят с этими зонтами, дети забавляются, некоторые где-то забывают.
Еndru: Это наше открытие, мы по-своему открыли этот нужный предмет.
-- Чем сейчас занята группа?
Е: Если глобально воспринять вопрос, то скажу, что сейчас мы пытаемся заставить весь, скажем так, белорусский шоу-бизнес поверить в настоящую музыку, а не то, что было до этого.
А: По большому счету, пытаемся возродить начинания где-то 90-х, когда была хорошая музыкальная волна, даже попса классная была. Я сам иногда пою какую-нибудь Поплавскую с удовольствием, потому что это были интересные мелодии, слова, неплохая аранжировка. И рок тогда был гораздо лучше, если посмотреть на тот же ULIS ранний и сравнить с тем, что они делают сейчас. То же самое и КРАМА, МРОЯ, БОНДА. Было множество групп, которые играли хорошую красивую музыку, которые смотрели на Запад, а не на то «варево», которое сейчас происходит. Нам хочется, чтобы музыка была музыкой.
В: Ребята об этом не сказали, но мы сейчас сделали программу. Она, собственно, уже давно была готова, а сейчас мы ее шлифуем.
А: Давно готова -- это слишком, потому что сегодняшним окончательным составом собрались-то мы только в декабре. Ясно, что играли мы уже много лет в разных составах, разную музыку. Но я очень рад, что мы наконец собрались этим составом -- не только в музыке сходятся наши мнения. Е: Андрей, например, играл в группе МЛЫН. Это была очень интересная группа с прозрачной одухотворенной музыкой, но ее, к сожалению, на то время никто не понял.
А: А вот Костя пока ничего не говорит, он просто самый последний к нам пришел, с ним мы пока еще меньше знакомы. Когда-то мы с ним в одном районе жили, давно подружились, но некоторое время не общались. Случайно как-то встретились, как раз когда мы искали барабанщика. Я помню, как он начинал давно-давно, и уже тогда это было неплохо. Пришел Костя, и, наконец, получилась группа.
Е: Компьютерный гений, наш Костя.
А: А еще, он профессионально умеет улыбаться!
-- Обычно происходит так, когда спрашивают у группы о стиле, в котором она играют, музыканты уверяют, что это должны сказать те, кто их слушает со стороны. Вам приписали инди-рок со стороны или вы в него первоначально сами же и целились?
А: Во-первых, не хочется, чтобы кто-то со стороны называл наш стиль. А инди-рок -- это, на самом деле, грубая неправда. У нас только одна песня инди-роковая есть, и ее мы пока не играем, только начали репетировать и сейчас как раз совсем не до нее. Да и вообще, инди-рок -- это понятие слишком широкое и сложное, к нему приписывают массу всего, а на самом деле в этом стиле играли только несколько групп…
Костя: KULA SHAKER, например.
В: Или Джордж Харрисон.
А: Да, KULA SHAKER, наверное, самые представительные из инди-роковых. Так что, не инди-рок мы играем. Я сам над этим много думал, какой-то конкретный стиль назвать сложно, скорее всего, это можно назвать одним художественным термином -- «эклектика». Это не просто совмещение каких-то разных стилей, а скорее, смешение звучания. Какая разница, например, может быть между миксами? В альбоме могут быть собраны песни совершенно разных стилей, и это будет своего рода микс. А бывает, когда в одной песне можно угадать несколько стилей. Эклектика тем и отличалась всегда, что в одно произведение включены кусочки разных стилей, они включены именно в композиционность. Они появляются не случайно, а продумываются -- именно в этот момент мы сыграем кусочек фанка, там рэгги запустим, а здесь по хардкору сделаем чуть-чуть. Вот так мы и играем, есть что-то и от арт-рока. Я уже говорил -- рэгги, фанк, диско нам очень нравится.
В: Хотелось бы добавить, как бы нас ни называли и что бы ни говорил Карп, мы стремимся и, думаю, у нас это получается, делать музыку современную, несмотря на то, что мы, как говорили, оборачиваемся на 90-е и даже еще раньше. Мы не делаем музыку, которая уже умирает, вроде хардкора, метала и всего остального. Может быть, это слишком гордо и нестеснительно, так говорить, но для Беларуси это свежо, необычно и непривычно.
Е: А вообще, определение стиля -- это работа критиков, которую они у нас, в Беларуси, к сожалению, не выполняют. И еще, дай бог, чтобы группы, наконец, начали играть то, что они хотят, а не то, что пропагандирует им время. Время, оно как бальзам.
В: Я добавлю, что очень многое в своей музыке мы черпаем и от фолка.
А: Но это оттого, что мы с Виталиком долго пытались найти такое звучание, мелодику, белорусский стиль, который бы передавал белорусскую ментальность. Мы не берем белорусские мелодии и на их основе делаем песни, не сочиняем в фолклорном стиле песни. Нет, мы живем в этом столетии, смотрим на людей современных.
В: У нас, если сказать коротко, музыка современной Европы, но «па-беларуску».
-- А есть ли в Беларуси еще такие группы или музыканты, которые смогли бы составить вам в этом конкуренцию?
В: …Вопросом своим нас врасплох застала, не задумывались над этим. Конкуренции нет ни у нас, ни у любой другой группы.
А: Вообще, была одна группа, но прикол в том, что в то время я в ней пел, тексты были на английском. Получался очень классный материал, группа называлась КРОНА. Она реально могла бы составить нам конкуренцию, только мы почему-то рассорились там все. На басу играл Павлович…
Е: …это человек, который создал группу INDIGA, играл в ULIS. Можно сказать, прошел всю историю музыки, пережил ее революционные моменты на своем басу.
А: А КРОНА сейчас от очень интересной, красивой кислотно-гитарной, ритмичной модной музыки ушла к дурной тенденции утяжеления.
В: Я начинал говорить о том, почему нет сегодня конкуренции. Так, к сожалению, сложилось, что очень мало белорусская публика знает о группах, которые есть. Публика не приходит на одну конкретную группу, как, например, в 96-97-м или даже в 2000 году, когда могла быть конкуренция. Сейчас люди приходят на какой-то список групп, из которого, в лучшем случае, хоть что-то им запомнится. Поэтому сегодня группы между собой дружат, делятся впечатлениями, музыкантами, солистами и так далее, но конкуренции между собой никакой не чувствуют. На самом деле, все равны, и даже та INDIGA, которая когда-то что-то выиграла, ничем не лучше тех групп, которые сегодня -- конкурсанты «Басовища». Это группы одного возраста, одного поколения, из которых сложно выделить лидеров, которые смогли бы конкурировать. Что же касается нас -- мы не видим себе конкурентов еще потому, что ту музыку, которую играем мы на белорусском языке, никто больше на белорусском не играет. А мы могли бы найти себе конкурентов только среди белорусскоязычных групп.
А: Была одна группа, которая нам нравилась. АЛМАЗНЫЙ ФРОНТ, с ней мы познакомились в Новополоцке на фестивале «Рок-кола». Не знаю, что с ними сейчас, но года два назад они играли очень интересную музыку, пели по-английски и по-белорусски. Я видел классных людей, а не то, что бы конкурентов. С точки зрения конкуренции я даже не рассматриваю хорошие группы, а просто радуюсь, что они есть.
Е: Чтобы существовала конкуренция, нужно, чтобы культура шла параллельно политике, а ни в коем случае не пересекала. Так раньше независимы в своих мыслях, высказываниях были университеты, которые шли параллельно убеждениям государства. А конкуренция напрямую связана…
В: …со спросом. Спроса сейчас нет ни на одну группу. Есть группы, которые родились задолго до нас, как N.R.M., ZET, НЕЙРО ДЮБЕЛЬ -- это другое дело, на них спрос, скажем так, будет. А вот наше поколение не заслужило еще спроса, чтоб между нами была конкуренция.
А: Н-да, спрос рождает конкуренцию, а хороший вопрос -- долгий спор…
-- Вы уже несколько раз подчеркивали, что поете по-белорусски… Кто занимается написанием белорусских текстов, насколько язык песен важен для вас?
В: Вначале скажу я, а потом Карп, потому что тексты пишет он. В нашем понимании, а мы давно уже в белорусской музыке ворочаемся, если группа белорусская, она должна петь по-белорусски… Например, в 10-20 годах 20 века в белорусской литературе было огромное количество белорусских писателей: человек 200, которые писали на еврейском языке, человек 200 писали на русском, человек 200 -- на польском. Из них мы сейчас знаем и изучаем только тех, кто писал по-белорусски. Богданович издал один сборник -- мы изучаем его. То же самое касается белорусской музыки сейчас. Очень много групп сегодня, которые пыжатся-парятся и поют по-английски, по-французски, но пройдет год-два и о них не вспомнят. Мы -- PARASON, мы накрываем эту культуру, прячем от всего прочего. Не хотим затеряться в кругу других групп, англоязычных, русскоязычных. Тут даже не было никакого выбора, коллизий душевных каких-то -- на каком языке петь. У нас есть прекрасный белорусский язык, который прекрасно сочетается с музыкой. А тексты пишет Андрей Карпович, в душе -- поэт.
А: Я и на русском сочинял текстов множество, и на английском. Про английский долго говорить не буду, но это, как известно, роковый язык. Так во всем мире давно принято -- итальянский язык для оперы, французский язык для любви, английский -- для рока…
Е: А белорусский -- для секса.
В: Потому белорусы до сих пор и живут!
А: Мне очень нравится в текстах не только мысль какую-то проводить, мне нравится играть с фонетикой. Песенный текст, он, как стих, может не читаться совершенно, но в песне звучать идеально. Если ты понимаешь, как будут звучать слоги, сочетания слов -- можно играть на очень многих фишках. А фонетика белорусского языка очень музыкальная, даже если взять во внимание, сколько в белорусском фолклоре песен. Я не представляю больше страны, в которой народ создал бы такое количество песен. Держал в руках десятки сборников с текстами белорусских фолклорных песен и всегда поражался, насколько белорусы песенный народ! Даже когда с человеком начинаешь общаться по-белорусски, замечаешь, как меняется не только тембр голоса, у него меняется выражение лица. И музыка от этого приобретает особую окраску, колорит.
-- Чем с того времени, как существуете, то есть с декабря, успели прославиться?
А: Мы пока только успели сделать концертную программу, которую нужно еще жестоко отработать.
В: До PARASONA существовала больше двух лет группа BIP, из нее остались мы с Карпом. Летом прошлого года к нам присоединился Endru, в декабре -- Костя. По сути, программа начиналась еще в BIP, многие песни доделывали сейчас, а с декабря у нас было несколько концертов. Самое большое, думаю, наше достижение, это то, что у нас был мини-тур по Польше. Многие группы не вылазят из подпольных минских клубов, и для нас это достижение, что мы смогли сыграть в Польше. Это был хороший концерт в хорошем варшавском клубе «Пункт».
Е: Очень романтичный концерт был в Познани.
В: Под открытым небом, внутри древнего Познаньского замка.
А: Мы ехали мимо этого замка и я в шутку говорю: вот бы поиграть там… А мы в этот замок и заворачиваем!
В: За организацию этого мини-тура мы бы очень хотели поблагодарить Игоря Зныка. Большое ему спасибо!
К: Я бы хотел добавить: то, что мы собрались вместе -- это уже достижение, успели вместе сыграться и даже донести свою музыку до определенных кругов.
В: Достижение еще то, что мы не пошли по пути этого белорусского хардкоровского движения.
А: Оттекли в другую сторону.
В: Очень долго нас никто не понимал еще и с BIP’ом. Сейчас потихоньку к народу приходит понимание нас. Например, наш звукорежиссер долго скептически к нам и нашей музыке относился, а после концерта в «Аквариуме» подошел со словами: теперь я понимаю, что вы хотите сказать. А: Музыка у нас получается довольно-таки сложная и, честно сказать, мы не профессионалы и играть ее следовало бы лучше. Мы очень стараемся. Е: Играем так, как чувствуем музыку в эту секунду. Возможно, пройдет время, через каких-нибудь полгода мы будем на нее смотреть совершенно по- другому. Даже о стиле сейчас говорить сложно, мы в поиске и будем в нем до того момента, пока кто-то не заметит и не сделает на этом четкий отсчет времени. Еще, как сказал когда-то БГ о том, что рок-н-ролл мертв, группа PARASON заявляет -- хардкор dead!
В: Я давно об этом говорю. И те группы, которые играют хардкор -- играют мертвую музыку. Это то же, что и говорить на латинском или палабском языках. Если бы кто-то сейчас заговорил на палабском, который умер в 19 веке, все смеялись бы. Так же и мы смеемся с тех групп, которые играют хардкор. Фанаты хардкора нас осудят, но это их дело, а если у нас есть такая точка зрения, мы не будем прятаться и делать одну песню хардкоровскую, чтобы только понравиться им.
Е: Свою публику мы найдем.
В: Она нас найдет.
А: Я и хотел сказать, что мы уже много времени и сил отдали на то, чтобы эту музыку делать, а еще искать слушателей этой музыки…
В: Вот ты нас нашла же как-то, и публика нас наша найдет. Постепенно вокруг нас образовывается круг друзей, которые нам помогают в чем-то, поддерживают. Даже на отборочном туре на «Басовище», где выступили мы отвратительно, по итогам голосования оказались на 8 месте, у нас было 150 баллов, и это при том, что друзей-знакомых в зале у нас фактически не было. За нас голосовали, хотя это был самый ужасный наш концерт: у нас музыка должна быть четкой, если есть какие-то сбои -- она уже не слушается.
-- А раньше не имели дел с «Басовищем» ни в каких формах?
В: Андрей Карпович в составе группы МЛЫН дважды участвовал, и Андрей Осипчик, в народе известный как Endru, в 99-м году побеждал и гремел по всей Польше и Беларуси с группой EXIST. Endru и Карп возвращаются на эту сцену, как к себе домой. Они рассказывают нам с Костей, как там круто, какой там звук. Хотя я уже лет пять бывал там и в качестве зрителя, и среди организаторов, но ни разу не играл на сцене. Мы планировали еще с BIP’ом поехать, два раза в отборочных турах участвовали, но у нас постоянно были проблемы с составом. В этом году мы наконец собрались, отшлифовали программу и, возможно, поедем.
-- А кто из участников отборочного тура понравился вам самим?
В: Мне понравилась группа ВОДАР СУСВЕТ, группа, которая стремится к чему-то совершенному, а не подражает времени. Понравилась группа ТАВАРЫШ МАЎЗЭР, хоть я и «гнал» на хардкор, но это уже что-то поинтереснее… Что ж там еще было-то запоминающегося… IMPRUDENCE понравились, они же первые и по результатам голосования. И мы… на репетиции.
Е: Вообще, что хочу сказать, я до этого времени уже вращался в этих кругах и слышал команды, которые проходили на «Басовище» раньше, те, которые побеждали. В сравнении с этим, последний отбор -- очевидная деградация. Хочется поднять и вытравить из подвалов те группы, которые стесняются и не имеют возможности показать свое творчество…
В: И Слава Корень заметил, что раньше группы были лучше. Этому много причин, одна из них, это то, что белорусские группы живут от «Басовища» до «Басовища»: пройти на отборочном туре, съездить на «Басовище», там выиграть, на следующий год поехать гостем и опять уйти в небытие. Нет ни клубов, ни концертов достойных.
-- Насколько знаю, вы участвовали в отборе на «Басовище» не имея качественной записи. Не собираетесь все-таки сделать запись в недалеком времени?
В: Сейчас мы уже начали с помощью наших друзей и своих средств записывать отдельные песни. Записываемся в хорошей, качественной студии, в скобочках можно сказать, что на БТ. Записываем, между прочим, песни, которые нас просили записать из «Тузіна гітоў». Им наше творчество понравилось и они настоятельно просили записать пару песен для «Тузіна». Этим и занимаемся, в ближайшее время что-то появится, думаю, где-нибудь к концу года вполне может появиться полноформатный альбом.
-- Профессионал другими глазами (вооруженными) смотрит на вещи его компетенции. Вы не ощущаете на себе этого по отношению к музыке? Не жалеете о том, что, когда многие секреты музыкантов вы разгадываете, у самих пропадает ощущение таинства музыки, которое могут чувствовать не музыканты?
А: На самом деле, именно музыкант в первую очередь слышит это таинство, ловит его на расстоянии в тысячу километров из звучащего пятнадцативаттного динамика. В этом ключ -- за этим таинством музыкант слышит массу фишек и может рассказать другому, кто ни таинства не чувствует, ни фишек не улавливает. Музыкант может открыть глаза кому-то еще на настоящую музыку. У меня была такая история -- мне очень нравится группа LED ZEPPELIN, мне и многим моим друзьям, которые давно ее слушают. И есть такая замечательная песня с замечательным соло четырех инструментов: сначала вступает электрофортепиано, потом акустическая гитара, сверху «живое» фортепиано и через несколько секунд электрогитара… В: Как хоть песня называется-то?
А: No Quarter. Мои друзья слушали и не замечали этого, а как я рассказал, все звонили и говорили, что это классно. Они по-новому услышали эту песню… Все!!! Теперь наш вопрос тебе! Как ты нас нашла, где нас слышала, что понравилось или не понравилось?
-- Вы сами нашлись… вернее, телефон Андрея нашелся в телефонном справочнике общего знакомого Антона Кашликова, которому после концерта в «Аквариуме» я рассказывала о группе с необычно-интересной музыкой PARASON. А в «Аквариуме» мне запомнился зонт…
В: Это я вынес зонт и поставил его на сцене…
-- А вообще, музыка PARASON… сочная!
А: Наша первая песня про сок как раз была.
-- Единственное, чего хотелось бы -- …почаще видеть вас на хороших концертах.
P.S. Честно сказать, ни за что не представила бы, что тихий, с авангардно-жизненными пейзажами со всех сторон и уютной лавкой посредине, дворик, в который привел нас Виталь, находится где-нибудь в сотне шагов от самого центра города. Глупо было представлять как-то по-другому место для беседы с необычной группой PARASON!
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 28 за 2005 год в рубрике музыкальная газета
