Pete Paff Выставка белорусских художников «под аккомпанемент» PETE PAFF
— PETE PAFF — довольно молодая команда, даже альбом — и то еще не успела выпустить, а уже в Германии концерты дает...
— Наша поездка случилась, скажем так, в рамках выставки белорусских художников. Благодаря... личным связям. Выставка проходила в немецкой земле Шлезвиг-Гольштайн. Я там был во второй раз. Впервые очутился там с KRIWI. После этого получил повторное приглашение. Но я считаю, что KRIWI уже не существует. Поэтому и предложил организаторам PETE PAFF. Они согласились. 14 января мы отыграли в «Граффити» концерт, 15-го уже выехали в Германию. В дороге были почти сутки... 1700 километров... (скрип двери соседней комнаты. Появляется лохматая голова. — Прим. авт.) Ян-Винцент, что такое? Иди уроки учить. Ты почему без штанов?
Ян-Винцент: Пит, а проверочное слово к «соловей» — «соло»?
Пит (задумчиво): М-м-м... Не думаю, что это подойдет. Наверное, «соловушка».
— Но ведь это же второе «о». А первое? (любознательное чадо просто-таки требует удовлетворения своего интереса. — Прим. авт.)
— Не знаю. И штаны надень! На чем мы остановились? (а вот последнее уже в мой адрес. — Прим. авт.)
— У меня вопросик по поводу организаторов. Кто эти мероприятия курировал?
— Организовывал все банк города Фленсбурга. Вообще, мы отыграли четыре концерта в разных городах. Первый был как раз таки в этом банке.
— Такая выставка — ежегодное событие?
— Нет. Ее трудно назвать регулярной. Просто, видимо, под конец года у банка появляются свободные средства, на которые руководство решает организовать небольшой фуршет, украсить помещение картинами... А если уж выставка белорусских художников, то почему бы ее ни озвучить национальной белорусской музыкой? Это нормальная практика в странах Западной Европы. У нас тоже подобное есть. Только, естественно, уровень не тот. Да и с каждым годом он все ниже и ниже. В действительности, масштабное мероприятие мог позволить себе при коммунистах, например, какой-нибудь богатый совхоз... А сейчас нашим людям не до жиру и различных выставок и концертов.
— А дальше что же будет? Что станет, когда уровень дойдет до «нуля», а потом и вовсе перейдет в «минус»?
— А дальше будет один только телевизор. И то, что в нем творится — Зимбабве. Артисты, которые выходят под магнитофонные записи. Мне кажется, что скоро они будут появляться перед зрителями с собачками, обезьянками... как в цирке. Главное — одеться в черную занавеску. Девочки заворачиваются в черную занавеску. Да и мальчики тоже. ВСЕ В ОДИНАКОВЫХ ЧЕРНЫХ ЗАНАВЕСКАХ. Сейчас они усиленно занимаются балетом. Сами. И на задний план подтанцовку берут. А скоро там появятся еще и слоны, верблюды. Надо же чем-то зрителя завлекать... Вот, например, наш последний концерт с GARADZKIJA в КЗ «Минск» выглядел так: одна группа (GARADZKIJA) выступает «вживую», а за ней двадцать артистов «шоу» под «фанеру». И проблемы же у них были — страшные! У кого-то не читает фонограмму, у другого ее плохо слышно, у третьего сложности с мини-диском... Мне даже жалко их стало — так они бедные страдали. А самое интересное то, что ведь буквально каждый из них может спеть «живьем». Но... не поют. Значит, кому-то это нужно. В России, правда, за «клоунаду» большие деньги платят. Наши же артисты получают копейки. И поэтому я не понимаю, ради чего они так сами же над собой издеваются. Подобное поведение было бы нормальным, если б за него платили хорошо, если бы это можно было назвать РАБОТОЙ. Тогда, наверное, и я так смог бы. Сказал бы: «Сегодня я работаю». Отработал. Получил зарплату. И занимался бы дальше творчеством.
— Это... «африканство» — специфика именно нашей страны, вы как думаете?
— Подобное «музыкальное Зимбабве» существует только на территории бывшего СССР и только в попсовой среде. Да если бы группа N.R.M. стала выступать под «аккомпанемент»... нас бы фанаты убили, наверное! И правильно бы сделали. Они ведь пришли послушать настоящую музыку, а магнитофонная запись у них и дома есть. Если же один из «фанерщиков» объявит концерт, то на него придет... один человек: мама или папа. И то если бесплатно. А за деньги даже они не станут на это смотреть. Вы поглядите, что творится: наши звезды не могут сыграть полноценную программу из двадцати-тридцати песен. Максимум, что они в состоянии спеть — одну или две. И то при условии, что потом выйдет еще один точно такой же «выканауца» и будет так же кривляться на сцене. Все эти артисты... они могут существовать только в тусовках или в телевизоре. Отдельно, на публике, со своей программой — практически сверхъестественно. А зритель, видя по телевизору только это и не получая более никакой музыкальной информации, развиваться дальше не может. В Европе и Америке музыкант живет именно от того, соберет он зал или нет, и как часто он будет это делать. Это единственно возможное условие его существования как творческой единицы. Другого нет. Там просто не возможно наличие «фанерного» артиста. Даже на вручениях премий, подобных, например, Grammy музыканты все равно выступают «вживую». Да. Порой случаются ошибки. Но они прощаются. Потому что человек работает «вживую».
— Как классический пример — Бритни Спирз. Девочка и танцует, и поет... И все сама. И все красиво.
— Бритни Спирз... Я ее не люблю. Это самая, на мой взгляд, мерзкая артистка сегодняшней эстрады. Но, надо признать, она на всех своих выступлениях действительно поет только под «живой» оркестр и действительно танцует. У нас же наоборот. Почему-то так сложно выступить под настоящий звук. Обычно слышишь: «Ой, ну это же такой гемор — настраивать тебе аппаратуру. Давай-ка ты как-нибудь так». И многие ведь соглашаются. А это приводит к тому, что уменьшается интерес к белорусской музыке вообще. И именно поэтому российские звезды наезжают к нам по два-три раза в год. И люди идут на концерты. Кстати, это ведь у них наши «фанерную» технологию переняли (хотя есть и те, кто предпочитает «живьем» выступать). А раньше ведь у каждого исполнителя был свой ансамбль, когда каждая нота исполнялась конкретным человеком... Сегодня же существует один, способный подыграть — оркестр Финберга... Пожалуй, вернемся к поездке.
— Действительно. Вы сказали, что первый концерт был в банке. «Живое» выступление в помещении подобного типа? Там же, наверное, условия для музыкантов... точнее, для игры на инструментах... не совсем что бы отличные…
— Условий для проведения нормальных концертов нет в КЗ «Минск». А там как раз таки все с этим прекрасно. Поставили аппаратик. Подзвучили. Мы и сыграли-то там немного — самые забойные хитяры.
— А дальше куда поехали?
— Потом мы выступали в Марне. Это маленький городок, отвоеванный двести лет назад у моря. Мэр нам даже книжку про город подарил. (показывает книжку-буклет с яркими фотографиями. — Прим. авт.) Вот, смотрите, — это мэрия. Вот, большие окна... Тут нас принимали, поили, кормили. А затем мы двинулись в музей этнографии. Там собрались все известные горожане, и мы для них тоже устроили маленький концертик. Опять же, в рамках выставки... Потом мы снова вернулись во Фленсбург и выступили там для школьников. Это был... благотворительный концерт. Бесплатный. И, на мой взгляд, самый удачный. Может потому, что он длился дольше всех остальных — два академических часа.
— А где играли-то?
— В гимназии... нет, в лицее. Нас пригласил учитель музыки и директор. Учитель, кстати, сам играет в местном духовом оркестре. На флейте. И даже позже поучаствовал в нашей программе... Так вот. Все происходило в обычном музыкальном классе. Туда привели сто деток. А после перерыва — еще сто. Между прочим, это был кабинет со всеми условиями... чтобы дать детям возможность заниматься музыкой. В небольшой каморке, которая к нему прилегает, я насчитал примерно тридцать скрипок, чтобы могли играть тридцать человек одновременно... Профессиональные барабаны, гитары, бас-гитары, много перкуссионных инструментов, даже маримба... Там действительно можно было собрать несколько полноценных оркестров из детей. Но больше всего меня поразили плакаты на стене. Три генеалогических древа: классической музыки, джаза и современного рока. Причем на «роковом» значились BEATLES, ROLLING STONES, METALLICA... В общем, все, кто и должен там быть. Это только в наших школах считается, что существует лишь белорусская попса. Ну и классическая музыка. Да и то, последняя, фактически, не изучается сегодня. Получается, мы считаем, что музыка у нас возникает из ниоткуда. Но ведь она так же в никуда и уходит... (снова скрип двери. — Прим. авт.) Ну что опять такое?
Ян-Винцент: Пит, а как будет «люты» по-русски? (вот так вот вам — умойтесь. — Прим. авт.)
— Февраль. Иди, занимайся. (и вопросительный взгляд в мою сторону. — Прим. авт.)
— (вновь подхватываю эстафетную палочку. — Прим. авт.) А четвертый концерт где был?
— В замке. В городе Хузум. Он немного больше Марне. Но все равно маленький. Сейчас попробую показать на карте Германии... (раскрывает передо мной карту. — Прим. авт.) Вот Фленсбург. А Хузум южнее... (показывает цветные иллюстрации-фотографии. — Прим. авт.) А вот это вид с пляжа. Расстояние по воде — километра три. Это уже берега Дании. Да вообще, вся земля выглядит таинственной и волшебной.
— А она даже вблизи такая сказочно-игрушечная? (признаюсь, почувствовала несдерживаемое, почти детское любопытство, просто до покалывания в кончиках пальцев. — Прим. авт.)
— (улыбается. — Прим. авт.) Сейчас покажу вблизи. Вот (на фотографиях — городские пейзажи. Нет, пейзажики. Такое все аккуратное и будто... ненастоящее. — Прим. авт.). Дело в том, что это строили так давно, что сегодня оно действительно выглядит немного нереальным. А вот это морская школа, где воспитывали всех фашистских морячков...
— И все-таки о концерте. Вы сказали, он был в замке... Здорово, наверное.
— Да, концерт действительно был классный. Замок, к сожалению, не средневековый. Скорее светский. Ему где-то лет двести. Играли, так сказать, для местной знати. Опять собрались самые именитые и богатые. Если в банке мы сидели, а все вокруг стояли, то здесь людей тоже усадили. Поэтому, наверное, и слушали более внимательно... (встает и идет на кухню — самое музыкальное место в квартире Пита Павлова. — Прим. авт.) Я, пожалуй, поставлю PETE PAFF. Для фона... Вот. (протягивает мне пластинку в коробочке-«слиме». — Прим. авт.) Примерно так будет выглядеть пластинка. Это простой карандаш, это ситец, а это лейбочка от джинсов (именно такой рисунок на диске, который я держу в руках. — Прим. авт.)
— А когда альбом в продаже-то появится?
— Ну, это теперь зависит только от меня. От наличия времени, денег... Я тут собираюсь все гитары и вокал переписать. А то спел абы как, в демо-качестве, для себя...
— Я знаю, в Германии к белорусам неплохо относятся. А вот наша национальная музыка... она у них там популярностью пользуется?
— Ну, об этом сложно говорить. Да и рано еще. Необходим брэнд. Именно брэнд белорусов и белорусской музыки. Вот балканцев легко выделить. У них Брегович как символ. Нам нужно, чтобы нас отличали... ну, хотя бы от украинцев. Им, кстати, удалось сохранить и даже утвердить свою «украинскость». Может, потому что их много в Европе?.. А у белорусов есть такая необъяснимая черта: когда нас спрашивают, кто мы, то мы неизменно и сразу же говорим — русские. А потом не хотим отвечать за Чечню, и всякие прочие действия россиян, которые осуждаются Западной Европой. Но белорусы все равно вешают на себя этот камень... Наша попытка создать брэнд находится в работе. Пока это так называемая «Большая Мечта». Поэтому нельзя еще говорить о популярности. Должен появиться либо один, но яркий персонаж как, например, АВВА или Брегович... Либо нужна постоянная и рутинная работа. Всех: ЛIЦВIНАУ, ПАЛАЦА, ТРОИЦЫ, PETE PAFF... Тогда, может, что-то и будет.
— Но если брать именно эту поездку... Она была успешной? Если отталкиваться от того, что есть...
— Конечно. Мы сыграли четыре прекрасных концерта. Даже пять. Пятый был... для расширения географии. Когда мы приехали в Данию, то стали на пристани и спели несколько песен. Без инструментов. Мы их с собой просто не брали. Подобную штуку мы однажды провернули и с KRIWI... Да вообще, такие поездки позволяют сделать очень нужные выводы.
— Насколько отличалась реакция публики на PETE PAFF в четырех местах, где вы давали «официальные» концерты?
— Тяжело сказать. Наверное, она везде была особенной. В банке, например, люди стояли. Для них это было что-то танцевальное, предвещающее фуршет. Возможно, в ожидании его они и находились все время. В школе дети сидели отчасти под надзором директора. Не из-под палки, конечно, но все же...
— Кстати, школа была с музыкальным уклоном?
— Нет самая обычная. Хотя там как раз таки с музыкальным образованием все в порядке. Там детям сразу и доступно объясняется, что такое музыка и для чего она вообще существует и нужна. Дети с первых лет обучения представляют себе ее место в человеческой жизни. Что это, как ни цель музыкального образования?
— Насчет атмосферы в замке... Все же экзотика. Пусть и историческая. Она навевала какие-нибудь ощущения? Окунала куда-нибудь... ну, лет на двести в прошлое?
— Безусловно. Думаю, атмосфера там была самой лучшей из всех. Ведь именно так играли музыканты несколько столетий назад: они приходили в дом феодала и, пока хозяева и гости пировали, исполняли свои песни. Да и антураж в замке был подходящим: древние картины, старый камин, в котором можно зажарить целого быка, огромные залы, коридоры... Все это, конечно, уже отреставрировано и слегка «осовременено». Но дух сохраняется. Опять же, акустика... Люди сидели, слушали, всем очень понравилось. Пластинки покупали...
— Правда? И как активно?
— Ну, усиленной продажи не было. Люди ведь пришли в первую очередь на выставку. Они знали, что будет выступать белорусская команда... Но получилось такое... синтетичное мероприятие. Когда зрители приходят конкретно на концерт, тогда они, естественно, сметают все диски. А здесь кто-то покупает картины, кто-то буклеты, кому-то открытка приглянулась, а кому-то и диск захотелось приобрести. Вообще-то это хорошо... Я имею ввиду, когда люди сначала послушают группу, поймут, что им предлагается, а потом могут взять и пластинку. Чтобы дома слушать. Кстати, как вам PETE PAFF?
— Я очень люблю этническую музыку ВООБЩЕ. А если она существует еще и в какой-то особенной обработке — это приятно вдвойне.
— Как здорово слышать подобное. На самом деле это особенное звучание PETE PAFF — мое «ноу-хау». Я же по своей сущности рокер. И в KRIWI меня привлекал именно этот подход: смесь этно с роком. Но только там это не было до конца реализовано. Но сейчас уже что-то проявляется, хотя работы предстоит еще много… Но и идей хватает.. Я хочу, чтобы музыка, которая выходила бы «из-под» PETE PAFF, была как можно дальше от истинного фольклорного звучания, от бабок. Вот именно. Я пытаюсь отойти от бабок. Для этого проекта было специально сделано много инструментов. Например, вот этот. Гляк. (берет с полки глиняную вещь, напоминающую по форме кувшин. — Прим. авт.) Его делали на гродненщине, по моим собственным чертежам.
Ян-Винцент (опять лохматая голова в дверном проеме. — Прим. авт.): Пит, слу-у-ушай, я придумал задачу...
— А вам что, самим надо задачу придумать?
— Да. В одной школе за день расходуется восемнадцать килограммов, а в другой тринадцать килограммов.
— Килограммов чего?
— Сосисок... (до конца задачку не привожу, хотя, признаюсь, слушать было очень интересно и забавно. — Прим. авт.)
Пит (и снова внимание обращено ко мне. — Прим. авт.): Кстати. У Ян-Винцента тоже есть несколько песен. Одну из них он пел на концертах в Германии. Он там даже умудрился заработать немного денег, на которые потом купил вот этот варган. Мне нравится, как он звучит, хоть он и не из дорогих. Даже совсем дешевый — три евро. Я еще не успел его использовать. Но обязательно запишу.
— А во время самой поездки в Германию никаких казусов, а, может, и неприятностей не возникало?
— Да вроде все было мирно. На границе очереди не было. Это главное. Таможенники меня уже в лицо знают — довольно часто езжу. Скоро здороваться начнут. К сожалению, дома можно порой наткнуться на гораздо большие неприятности, нежели, например, в той же Германии...
— Это вы вновь о фактическом отсутствии у основной массы музыкальной культуры?
— Это я о том, что есть у людей так называемая внутренняя цензура. Большинство из них так боится, так боится, что начинает выдумывать черт знает что. Вот они в курсе, кто я такой, кое-что слышали... и начинают все свои страхи проецировать на все, чем я занимаюсь. Конечно, им же виднее, что из себя мое творчество представляет. И начинаются всякие запреты... В точности как с «черным списком», который существует только в «телефонном» варианте: то есть информация передается с помощью телефонного звонка, а бумаги, которая все бы это подтверждала, никто не видел. Да и нет ее. Если бы она существовала, мы бы могли обратиться в конституционный суд в Гааге. И, думаю, все сразу бы на свои места стало. А пока у нас — Зимбабве.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 06 за 2005 год в рубрике музыкальная газета
