Зьмяя З.Ь.М.Я.Я.щаяся музыка
Я беседовала с Зоей Корольчук (далее — З., вокал), Женей Бровкой (Ж., бас), Вовой Сахончиком (В., гитара) в сквере. Благо, с погодой повезло. Жаль, не было барабанщика — Дениса Куковского…
— Традиционный вопрос: как все начиналось?
З: Я пришла к ребятам в 99-м году. Но Вова с Женей еще до этого вместе играли.
В: Да, у нас была такая угарная банда. В стиле death metal.
З: Вова играл на гитаре, а Женька пел. Он и сейчас бэк-вокалом выступает. Когда я присоединилась к ним, уже было готово много материала. В основном — музыкального. С текстами был небольшой напряг. И я взяла это в свои руки. Сперва мы выступали в разных школах, колледжах. Нам, конечно, не особенно нравилось. А в прошлом году мы сменили барабанщика. К нам пришёл Денис Куковский. И как-то именно с ним началась наша "клубная" жизнь: "NC", "Тоннель"…
— Почему на "Басовище" не поехали? Ведь должны же были…
З: Ну… должны. Вот он — виновник! (показывает на Вову. — Прим. авт.)
В: (словно оправдываясь) Банально и глупо: мне просто не поставили штамп в паспорте.
З: Не факт, что мы еще и получили бы награду какую-нибудь. Ничего, в следующем году поучаствуем.
В: (скептически) Если все нормально будет.
— Вы сейчас записываете диск. Как с этим обстоят дела?
З: Уже есть название — "Усе дзеля вас". Это будет наш первый альбом.
В: Первый ОФИЦИАЛЬНЫЙ… Его Гена Сырокваш записывает.
З: Многое уже сделано. На каждую песню у нас уходит примерно неделя времени. Скоро будем заниматься вопросами обложки и тиража. Думаем, к ноябрю уже будет готова пластинка.
— Какие-то определенные ставки на альбом делаете?
Ж: (почти возмущенно) Ну какие в нашей стране могут быть ставки?! Реклама. Вот что нужно в первую очередь. Если ее нет, то и ничего не будет.
З: Это ведь в Москве существует живая очередь за популярностью. Накопил n-ое количество денег — становись в хвост и жди, пока твой черед придет. А у нас с этим еще попроще. Коли есть средства, так делай. Ну, а если нет, то… Конечно, не последним человеком является продюсер (если таковой имеется). Но чаще всего бывает, что его взгляды на музыку не совсем совпадают с мнением самих музыкантов (поэтому иногда лучше без него). Вот и получается: либо ты известен и играешь не то, что нравится, либо ты делаешь то, к чему действительно душа лежит, но сидишь в подвале и мешаешь жить соседям. К сожалению, такое — сплошь и рядом.
— Альбомчик как-нибудь будете широкой публике представлять?
В: Устроим, конечно, мини-презентацию. Позовем друзей…
З: Естественно, не в КЗ "Минск"…
В: Но в клубе-то уж точно.
З: Да, клуб — это наилучший вариант.
— Расскажите о концерте с N.R.M.
В: 31-го августа мы играли вместе с ними в "Реакторе". Многие наши знакомые даже удивлялись, узнав об этом. Мало кто выступает у наших "генералов" на разогреве. И мы очень признательны за то, что нас позвали.
— Но ребята из КРОКА ведь уже не первый раз этим замечательны…
З: Они более близки N.R.M. по духу. Чисто белорусскому. Мы же, скорее, более "смешанные". Русско-белорусские… Хотя сейчас мы больше песен пишем на белорусском языке. Они звучат намного мелодичнее и мощнее. Нам часто говорят: "Как вы можете писать тексты по-белорусски? Это ведь такой мягкий язык. Да и слов нужных там порядком меньше". Нет и еще раз нет. В нашем родном языке слов гораздо больше. А звучат они куда сильнее русских. У нас есть песни, которые мы перепевали с русского на белорусский. Так второй вариант получился ярче и насыщенней первоначального. Как Куллинкович говорил: "Белорусский язык, он такой, что либо на фолк, либо на "тяжеляк" тянет". И я с ним согласна.
— Что заставило сменить язык песен?
З: Наверное, мы просто выросли, и нам показалось уже недостаточным и где-то не до конца "нашим" то, что мы раньше делали. Прежде мы играли в основном "для себя". А сегодня делаем это и "для других".
— Насколько я понимаю, переход был довольно резким. Существует ли грань между музыкой "для нас" и музыкой "для них"? Если да, как сильно она ощутима?
З: Безусловно, она была. И мы ее почувствовали. Мы играли где-то и как-то. Пока не пришлось ставить вопрос ребром…
В: …либо мы по-настоящему работаем и выходим наконец-то "в люди", либо мы просто теряем время.
З: Раньше мы придумывали песню, и нам было достаточно того, что мы ее слышим. И о том, чтобы менять там что-нибудь, мы даже не думали. Сегодня мы смотрим на нашу музыку и говорим себе: "ЭТО будут слушать другие люди. ЭТО должно быть идеальным". И мы ловим каждый аккорд и интонацию… Создавая так очередную песню, мы очень волнуемся. Точно ребенка в первый класс отправляем…
— То, что вы играете… Как вы сами это называете?
Ж: Господа, только не хардкор! (почти умоляюще)
З: По крайней мере, не в чистом виде. У нас много всего намешано. Но где-то в основе есть ню метал. Только в классическом варианте в этом стиле вокал более мелодичный, а у нас — отрывистый. Мы, вообще-то, любим экспериментировать. Люди часто удивляются, как нам удается так играть: рваные ритмы, резкая смена тональности, несколько раз за одну композицию переходим на совершенно противоположные стили (от джаза до death metal), мелодичность тоже постоянно скачет… Но нам именно так нравится.
— И все это подкреплено музыкальным образованием?
З: К сожалению, ни у кого из нас его нет. Это большой минус. С ним легче было бы понимать друг друга.
В: Но только если бы мы были музыкально "образованы", мы бы играли "правильно"… А так…
Ж: (поучительно) Тем не менее, еще Финберг сказал: "Не знаешь нотную грамоту — и как музыкант ты никто".
— Что для вас первостепенно: тексты или музыка?
З: Сначала Вова пишет мелодию. Делается аранжировка. Потом я сажусь и придумываю текст. Подбираю каждый звук, каждый слог. Сверяю все это с каждой ноткой. Тут же еще главное — придать единый смысл. Начиная от настроения, которое навевает мелодия, заканчивая смыслом текста вообще. У нас есть только одна песня, на которую музыку писали после слов. Она называется "В яму".
— Откуда берете темы, идеи, вдохновение?
З: У нас нет никаких определенных "загонов". Мы поем о людях, о нашей планете Земля, о самой жизни… Любовь, человеческие пороки, политика — все это есть в наших песнях.
— Больше веселитесь или грустите?
В: Наверное, грустим все же больше.
З: Но и поиздеваться любим. У нас есть песня о самоубийце. Мы ее переименовали в "Малыш и Карлсон". Там высмеиваются глупые поводы для глупых же поступков истерички. Мол, ты не позвонил — так я пойду сейчас из окна выпрыгну. Ах, ты не пришел — пойду повешусь. И в таком духе.
— Кто в группе "ведущий", а кто "ведомый"?
З: Такого понятия, как "лидерство", у нас в группе нет. Мы все очень близки внутренне. С Женькой я вообще училась вместе. Правда, тогда мы не особенно общались. А Вова жил вместе с Женей…
Ж: (перебивает) Стоп. Ты уточни. А то не так поймут. На одной улице, в одном районе, деревне… Никакого интима. А насчет "лидерства"…
В: Зоя у нас — лицо команды.
З: Это общепринято считать, что вокалист — визитная карточка группы. В действительности мы все и всегда делаем вместе. Одному что-то предлагают, он сразу же звонит остальным и спрашивает их мнение. Мы даже когда клип на песню "Магнезія" снимали, ни шагу не могли друг без друга сделать. Жаль, ролик получился не совсем удачным. Но мы, может быть, все-таки запишем его на диск в качестве бонуса. А может быть, и нет…
— И все же, насколько вы все друг от друга отличаетесь?
З: Ребята все очень хорошие. Вове, нашему гитаристу, всегда нравится то, что у нас получается. А Женька, наоборот, более импульсивный. Даже в некотором роде слишком эмоционален. Смотри, смотри! (кивает на Женю) Он и сейчас за сигареты уже хватается! Женька все критикует. Если бы он был лидером, то, несомненно, тираном и деспотом. Но хоть он и говорит постоянно: "То — не так. Это — не эдак…", — я уверена, что на самом деле ему все нравится. Но вид же надо создать. А еще Женя у нас "музыкальная проститутка".
— Ну-ка, ну-ка…(ага, думаю, а говорите, "никакого интима")
З: Он очень хороший басист. Но кроме этого — играет на барабанах, ритм-гитаре… На чем ты, Женька, еще играешь?
Ж: На губной гармошке и флейте.
З: Точно. На ней самой. А я так и не научилась ни на чем играть. Хотела сесть за барабаны — не дают! Ну, расскажите что-нибудь про меня. Я же не могу сама о себе повествовать.
Ж: Нет уж. (почти ехидно) О других правду выложила, теперь и сама "колись".
З: (немного обреченно, будто бы на уроке, отвечает) Ладно. Я очень вспыльчивая. Долго держусь, но потом сразу вываливаю "накипевшее". Люблю говорить правду. В лицо. Этим иногда обижаю людей. Хотя очень их люблю. Людей то есть. Всех.
— Кроме альбома, конкретные планы на ближайшее будущее уже вырисовываются?
В: Пока только такие: максимальная концертная деятельность до его выпуска и после.
З: Рекламой будем заниматься.
— То есть "втихую" по ночам расклеивать афишки, на ощупь судорожно обмазывая их клеем?
З: Это же без толку! Все равно с утра сорвут. А если застукают, так еще и по шее надают. Мы что-нибудь другое придумаем.
— Россия или другое какое "зарубежье" вас не манит?
З: Россия нам кажется угнетающей и даже несчастной. А Москва — это ужасный город. Город-вампир… Лучше всего — в Минске. Здесь спокойно и легко. В духовном смысле. Знаешь, ходишь по центральным улицам, будто по своему огороду… А что касается дальнего зарубежья, то необходимо идеально знать язык той страны, куда собираешься "бить". Или хотя бы английский. Но тоже идеально. Чтобы можно было полноценные тексты писать. Они ведь там вряд ли будут на русском или белорусском языках песни слушать.
Ой, ребятки, не надо "буржуям" такую конфету дарить! У этих "капиталистов" и так всего навалом. Не обеднеют. Пусть и у нас свой эксклюзив будет. Сколько можно "совками" слыть?
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 17 за 2004 год в рубрике музыкальная газета
