Стары Ольса

Сказка от СТАРОГА ОЛЬСЫ

СТАРЫ ОЛЬСА выпустила новый диск. Это необычный альбом для группы — аудиопостановка известной повести Владимира Короткевича "Ладзя роспачы". Конечно, передать всю остроту впечатлений от этого произведения практически невозможно, и в этом есть какая-то доля самолюбования со стороны музыкантов. Тем не менее, диск получился фундаментальный, такого в Беларуси еще никто не делал. И это тот случай, когда мне еще и нравится то, как автор (Дмитрий Сосновский) об этом рассказывает.
— Ваш новый альбом "Ладдзя роспачы" — это не просто очередной номерной альбом?
— Да, это литературное произведение, положенное на музыку — аудиоспектакль. Мы решили его не ставить в ряд наших альбомов, а назвать проектом. Правда, наверное, мы теперь уже никому не докажем, что это не альбом.
— Какому историческому периоду соответствует эта музыка?
— То, что мы подготовили, — это средневековая и ренессансная музыка, которая раньше не издавалась. Мы нашли очень редкие песни, гимн ВКЛ, в общем, много подготовили для нашего нового альбома и кое-что из этого использовали в проекте. Сама повесть — про 16-е столетие: Короткевич же основатель современной исторической прозы в белорусской литературе. И это произведение даже для него отличается тем, что оно такое жизнеутверждающее, веселое, задорное. Главный герой очень неадекватно себя ведет в разных ситуациях и принципиально не соглашается ни с общепринятыми правилами, ни с традициями. Треть действия повести происходит на том свете. "Там" мы не использовали нашу музыку, отразили это сюжетными звуками, использовали синтезатор. Синтетические звуки присутствуют для того, чтобы показать мистику, мистику перехода с этого света на тот, это сложно выразить реальными инструментами. И оттенить разные события, которые уже "там" происходят. По максимуму хотелось создать эффект присутствия. Где-то с третьего раздела и птицы поют, много звуков природы, переход на тот свет, и "там" все сюжетные звуки, которые Короткевич описывал: капала вода, волны бились о берег — это все есть. Повесть очень патриотичная… А почему вы не спрашиваете традиционное: почему вы выбрали именно это произведение?
— Помню, когда я прочитала эту повесть много лет назад, на меня она произвела очень сильное впечатление и возникли какие-то ассоциации с "Братьями Карамазовыми", по психологической атмосфере и настроению. А у вас есть какие-то свои ассоциации?
— Это было мое предложение, были и другие варианты — какой рассказ записать. Это мое любимое произведение: когда плохое настроение — читаешь, как жил Гервасий Выливаха, и хочется жить!!! Какие-то дела, проблемы кажутся мелкими и дурацкими… Не знаю, с чем ассоциируется… Мне кажется, такой стиль юмора чем-то похож на Ильфа и Петрова. Но то, что Выливаха в 33 года попадает на тот свет, играет в шахматы со смертью, напоминает Булгакова. Но это стереотипы и аналогии, я не хотел бы их проводить, потому что сравниваешь с тем, что знаешь. Для белорусской литературы это абсолютно уникальное произведение. Как известно, Короткевич не отличался правильным поведением. А Бородулин наоборот — эталон добропорядочности. И не просто так Короткевич посвятил рассказ Григорию Бородулину. И "Ладдзя роспачы" — единственное из того, что включено в официальную программу, про нашу историю, про жизнь белорусов, — не плаксивая! Повесть принципиально не плаксивая, не замученная и несчастная. Она жизнеутверждающая, это гимн радости жизни и всеобщий абсолютный гедонизм. И очень странные там выводы, странные моменты, когда просто диву даешься, как они туда попали при Советском Союзе. Так вот сама наша культура средневековая и ренессансная не была убогой, забитой и замученной. Она была жизнеутверждающая и жизнеспособная, твердая и сильная! Если посмотреть на портреты того времени, там нет никакой неуверенности в выражениях лиц. Там нормальные и уверенные люди, знающие, что нужно делать. Только таким образом можно было создать великое государство: старобелорусский язык вывести на уровень государственного, выдать первую конституцию в Европе — статут ВКЛ имеется в виду.
— Такого рода произведений вообще нет в белорусской литературе…
— Да, я согласен. И эту повесть еще мало популяризируют, что обидно. Надеюсь, диском это сделать. "Ладдзя роспачы" просто выпадает из классической белорусской литературы: Матей Бурачок про убогого белоруса пел, у Янки Купалы есть твердые стихи, но они были запрещены. Только сейчас его запрещенные произведения всплывают. А распространялись его произведения плана "Я мужык-беларус…". Якуб Колос, наш классик, но это совершенно "сялянскае". Нормальному современному белорусу, который вырос на асфальте, в городе, не представляющему, что такое деревенский труд — собирать яблоки, растить картофель, чтобы выжить, — непонятна такая литература. А этот рассказ выбивается из общего ряда, чем он и полезен, и ценен. И он отмечен многими людьми.
— К литературному жанру вы решили обратиться после альбома "Verbum", где были прочитаны "Прамова Льва Сапегi" и др.?
— Дело в том, что там была попытка реконструкции. Это абсолютно другая идея, и другая ее реализация. Старый текст, старая музыка и попытка представить: как этот текст мог зачитываться, звучать и вообще произноситься человеком. Как сказал один человек — все знали, как звучит старобелорусский язык, но первыми набрались наглости это записать СТАРЫ ОЛЬСА. Это отличатся от того, чем мы занимаемся. В принципе, мы этим не занимаемся, это не наше направление деятельности, но вот очень интересно было попробовать. Мы делали "Средневековые дискотеки" в клубе "Реактор", тоже, казалось бы, не совсем понятно... Но мы многие танцы делаем так, чтобы это было понятно современному человеку, чтобы это было перевариваемо. То же самое и этот проект. Сейчас люди разбалованы музыкой, ее появилось очень много, и разбираются в ней гораздо больше. Один хит уйдет, появится новый. И люди не ценят то, что есть. А раньше более внимательно относились к музыке.
— На ваш взгляд, этот диск можно ставить как сказку детям на ночь?
— Детям можно ставить, и поначалу, когда мы только брались за это, говорили, что это, в принципе, для детей. А некоторые дети, которые послушали диск, так и называют это — сказкой. Но там есть некоторые моменты, что называется, "фильм для взрослых". Например, где в последний вечер Бона Сфорца говорит Гервасию: твое последнее желание? — А показать тебе эту жизнь, пани матка. И он ее повез на Днепр, на природу, потом поехали в его замок, и такое следует: и в первый раз в жизни Бона Сфорца (жена короля Жигимонта) увидела луну в мужских волосах. И потом, много времени спустя, Выливаха понял, как переиграть смерть — не делать логичные ходы. И победил смерть, которая просчитывает свои ходы на тысячу вперед. Он был бабником, любил выпить. По первой части, кажется, что он разгильдяй и забулдон. Но когда приезжает королева Бона Сфорца, над ним уже учинили суд, его время уже вышло. Он не растерялся, начал объяснять, почему он так делает. Наш звукорежиссер сказал после записи, что он в шоке от того, что в белорусской литературе есть такие произведения. Этот рассказ — искра нормальной жизни, мироощущения. После записи этого альбома пришли музыканты на репетицию, с пивом, радостные. Я говорю: что же вы, хлопцы, нам же репетировать нужно, послезавтра презентация. А они говорят: ты сам записал — нужно радоваться жизни!
— Чем вы еще занимались в последнее время, кроме записи диска?
— Только что жили в замке три дня. Знаете, жизнь в наших квартирах отличатся от жизни в замках. Когда два года назад мы прожили в замке десять дней, то на второй-третий день все простыли, третий-четвертый переболели, а потом приспособились. Сейчас это был замок Ильза, около города Радома в Польше. Там был фестиваль и конный турнир.
— Вы собираетесь выпускать новый альбом в этом году?
— Мы ищем старые песни, старую музыку, обновляем инструменты, сейчас пошили новую одежду и создали при группе танцевальную часть. И мы записали огромный альбом. При том, что где-то треть из того, что подготовили, мы не записывали, получился двойной альбом. И в этом году он уже будет издан. Очень много нового нашли. Например, исследователь Федоровский в 19-м веке в Новогрудском повете записал очень много "воярских" песен. При Советском Союзе "воярские" песни в белорусском фольклоре уничтожались, можно было петь только про казаков, которые не являлись вражеским классовым элементом. А эти песни исчезали. У Федоровского есть целый раздел — "песнi ваярскiя", — оттуда мы взяли одну песню и одну мелодию. В архиве Земкевича, который хранится сейчас в Вильнюсе, тоже исследователя 19-го века, есть песни и ноты баллады про князя Витовта. Когда-то Вацлав Ластовский нашел это и в своем сборнике текст использовал. Мы взяли эти слова, записали под мелодию, найденную участниками этнографического товарищества 93-го года. Новые источники появились, польские, откуда мы взяли текст "Молитвы Богородицы". А на осень у нас намечено пятилетие и презентация диска, который мы выпускаем сейчас.