Burdon, Eric «Только дождитесь, и я покажу вам, что такое настоящий рок-н-ролл!»
Правда, у меня был свой повод, достаточно мстительный. Несколько лет назад к нам в город приезжала странная группа под названием ANIMALS II. Правда, на афише было написано просто ANIMALS, это понятно. Там играло, кажется, два человека из оригинального состава группы (в меняющиеся 60-е, разумеется, составов было много, но все были чертовски оригинальны!), эффектный Хилтон Валентайн плюс колоритный молодой солист и еще какой-то яркий блюзовый народ. Для аккредитации на этот «парк юрского периода» нужно было написать красивую статью о группе. Юное сердце плеснуло вербальным адреналином -- цветастая, как обложка «Сержанта», и кучерявая, как прическа Хендрикса, статья лучилась позитивом, но организаторы устроили мне телефонный скандал и даже не хотели аккредитовывать.
«Какие тупые журналисты, просто слов нет!, -- орала телефонная трубка. -- Вообще ничего не знают, в музыке не разбираются, сил нет никаких! Что за бред вы пишете -- «Бердон записывает альбомы, много гастролирует, но к нынешнему составу группы никакого отношения не имеет»! Эрик Бердон, если у вас не хватило мозгов посмотреть где-нибудь информацию, четыре года назад умер в наркотической клинике в Сан-Франциско! А вы что написали!?»
Мне стало ужасно стыдно -- я долго извинялась, признала бездну ошибок, и даже как-то таки выбила аккредитацию на концерт. Концерт, кстати, был ничего себе -- классный, мощный, ритм-энд-блюзовый. Но все равно осадочек остался. И тут -- интервью с Бердоном! Я, конечно, подозревала, что он жив и здоров, но все равно отметила возможность наябедничать. Но не сразу, конечно. Надо вначале присмотреться.
... Присматриваться к Бердону долго не пришлось -- в телефоне он оказался дядькой крепким, деликатно подтрунивающим над чем попало и знающим себе цену. С медленным и скрипучим голосом и демонстративно мудрыми интонациями. А еще он иногда ругался, как настоящий панк. Наверное, для того, чтобы разрушить этот мученический ореол старенькой рок-легенды, которая обязана трогательно воспоминать, шамкать кислотными мозгами и трясти звездной пылью. Никакой пыли -- этот «да какой из меня динозавр», только что записавший альбом душевнейшего черного блюза, всеми способами доказывает, что он -- живее всех.
-- Вы совсем недавно находились в турне, как я понимаю. Или «промо-тур» – это не совсем концертная штука?
-- Да, на самом деле это не совсем традиционное рок-н-ролльное турне. Это даже хорошо, потому что я не устал ни капельки. Можно сказать, я просто путешествовал по Германии для промоушна книги «Моя тайная жизнь», которая только что опубликована на немецком языке. Состав был минимальный: я путешествовал всего лишь с одним музыкантом. Читал аудитории отрывки из книги. И пел песни -- немного, полдюжины песен максимум. А в основном отвечал на вопросы, жал всем руки и книжки подписывал.
-- На ваши шоу приходят больше люди вашего поколения, фанаты ANIMALS, или молодая поросль?
-- А по-разному. Когда я делаю обычную рок-н-ролльную музыку, на концерты много молодежи приходит. А когда дело касается книги, там приходят люди уже за 40-50 лет, потому что всякая внутренняя жизнь им больше интересна.
-- Ваш альбом «Тайная жизнь» весь проникнут какими-то аллюзиями и воспоминаниями. Вы хотели записать что-то ностальгичное?
-- Мне тоже кто-то говорил, что я стал ностальгичным. Гм-гм-гм. Сложный вопрос. А каково определение ностальгии вообще? И чем она отличается от обычной здоровой ретроспекции? Я не совсем уверен. Для меня ностальгия всегда означала коннотацию вещей из прошлого, которые сейчас уже нельзя использовать никаким образом. Обращение к тому, что утратило свою пользу и не может ничего тебе дать. Но... ведь история -- это другое. История для меня -- это то, что необходимо исследовать, и то, во что можно заглядывать. Потому что из истории можно многому научиться. В мире нет ничего такого, что бы уже не происходило когда-нибудь. Ничего нового.
-- При написании книги не было ли у вас противоречий? Ведь прошлое меняется в зависимости от угла зрения. Человек становится более мудрым, меняется и вдруг обнаруживает, что видит свое прошлое совершенно не таким, каким оно казалось в момент его актуализации. Поэтому любой человек, пишущий подобную книгу, постоянно стоит перед проблемой выбора.
-- Нет. Я был достаточно безумен. И сейчас, вроде как, я такой же. Самым трудным были технические вещи -- то, что мне надо было совмещать писательство с работой. Мне приходилось писать, когда я был в турах, в автобусах. На клочках бумаги, на салфетках. Дома я это переписывал. А потом давал редактору, и уже он это переписывал. А потом он мне это возвращал и заставлял опять переделывать. Вообще, редактор мне здорово помог. Он учил меня тому, какие вещи нужно в себе развивать, как мыслить при написании -- а сам процесс был очень развлекательным, это было как написание детектива. Захватывающее исследование. Пугающее даже. Прикинь, писать книгу о самом себе -- это как внезапно обнаружить труп посреди комнаты! То есть тебе необходимо не испугаться трупа, во-первых. Потом выяснить, кто подложил этот труп в комнату. И так далее: чей вообще труп, имя-фамилия трупа, как долго он здесь пролежал, давно ли он умер, каким образом его замочили и за что, кто убийца и так далее. Это, наверное, патологически выглядит, но лично у меня такой взгляд на то, как надо писать книги.
-- Неплохо.
-- Да, и еще -- а потом надо вдохнуть в это жизнь. То есть вот в этот труп. Это интереснее всего.
-- Источники вашего вдохновения -- личная история? Судя по альбому, это так и есть.
-- Скорей, это личное, но пропущенное через что-то общее. Скорей, это о людях. О человечестве вообще. Как люди делают друг другу плохие вещи и хорошие. Лучшее, что ты можешь сделать как музыкант, это чтобы люди переживали твое шоу как что-то личное, как какой-то серьезный опыт, и если следующий день они помнят, что на концерте было сказано и что за музыка была спета, значит, я сделал свою работу хорошо. Если они помнят этот концерт и через неделю, то я сделал просто великую работу. Если они помнят тебя несколько месяцев или вообще годы и снова приходят на твой концерт, чтобы испытать эти ощущения, то это и есть успех.
-- Ваша карьера действительно огромна. Когда, к примеру, в Интернете читаешь статьи о вашей жизни, критики обычно делят ее на периоды -- к примеру, период ANIMALS, период WAR, период ERIC BURDON BAND, соло-альбомов и так далее. Делите ли вы свою карьеру на подобные периоды и вообще как вы сами смотрите на свою жизнь?
-- Это постоянно происходящая и поэтому вечно незаконченная работа. Иногда я чувствую, что я ничего не знаю об этом. Я постоянно все переоцениваю. Если я буду оценивать свою жизнь на данный момент, то наверняка выяснится, что сейчас у меня гораздо больше комфорта. Концерты -- это очень легкая и приятная штука, когда ты в хорошем настроении. Турне -- это еще веселее, ведь получается, что я путешествую по миру и мне еще и платят за это! А разницу во временах я осознаю только через мелкие предметы. К примеру, раньше я никуда не выходил без книги, постоянно надо было читать что-нибудь. Сейчас я никуда не отправляюсь без DVD, чтобы в пути было что посмотреть. Сейчас я больше пишу и больше планирую каждую деталь своей жизни, потому что я очень боюсь тратить время зря. Раньше я так не смотрел на жизнь. Так что если периоды и есть, то это не связано с группами, в которых я играл, а связано с меняющимися взглядами на время и себя самого. Я сейчас очень сконцентрирован: это как быть военным. Постоянно начеку.
-- Иногда кажется, что в наше время все «классические» рок-музыканты идут, как правило, одним из трех путей. Либо они играют то же, что и всегда (WHO, ROLLING STONES), либо постоянно меняются вне зависимости от моды (JETHRO TULL), либо экспериментируют со всеми новыми стилями (как Джефф Бек, к примеру). Какой из этих способов более близок вам?
-- Я не имею права отвечать на этот вопрос. Ответить на него может любой человек, который достаточно внимательно послушал мой последний диск. Как он решит, так оно на самом деле и есть. Даже если мнения разные -- все они правильные. А я не могу оценивать свое творчество объективно и делать заявления о том, двигаюсь я вперед или стою на месте. Так что вопрос остается без ответа. Можешь вставить сюда свою собственную рецензию на альбом.
-- А слушаете вы какую музыку?
-- Я слушаю world beat. В основном эту музыку и все. Она мне больше всего нравится на этот момент. Это даже можно частично отнести к предыдущему вопросу, потому что именно этот стиль я стараюсь как-то развивать, работая со своей группой.
-- Так, а молодые всякие группы...
-- Я их не слушаю.
-- Принципиально? Мол, ничего нового уже создать нельзя...
-- Нет! Я уверен, что много талантливых ребят делают толковые вещи. Не скажу, что новые. Но это все потому, что я вообще не верю в новое. Мне кажется, ничего нового нет и быть не может. Но хорошую музыку много кто делает. Просто я ее не слушаю, вот и все. Мне хватает другой хорошей музыки.
-- Ничего нового быть не может -- в музыке или вообще?
-- Вообще, конечно. Это очень серьезная позиция. Ну ты посмотри -- написать ничего нового точно нельзя. Да все сюжеты мировой литературы на самом деле собраны и записаны еще Шекспиром! К примеру, если взять его пьесу и переделать на современный лад -- это же будет сверхактуально, это будет модным и ужасно новым! В общем-то, каким-то похожим образом современная культура и развивается. И с музыкой то же самое. Поэтому классика никогда не исчезнет, да и источники вдохновения для всех одинаковые. Все повторяется, и все начинается заново. И эти вечные и уникальные истории -- везде. В каждом звуке -- история. Каждый человек -- целая история, и каждая мелочь -- это целая песня. По-моему, это очень мило. Каждый из нас -- звезда. И каждый носит внутри себя целую книгу. Напишет он ее или нет -- это другой вопрос. К сожалению, многие не успевают или не догадываются это сделать -- они слишком заняты вещами, не имеющими к ним никакого отношения. Они порабощены работой, телевидением и так далее.
-- В своих интервью и воспоминаниях вы очень много говорите о Джими Хендриксе, о своей дружбе с ним и о том, как он на вас повлиял. А были ли у вас еще какие-либо герои, люди, которые на вас повлияли или просто вас впечатлили?
-- О, много было людей. Очень много. Возможно, нет смысла тебе о них говорить: ты все равно их не знаешь. Ну, из известных -- Нейл Янг, к примеру. Если говорить о совсем недавних влияниях -- тебе же это было интересно, про молодые группы -- то это музыканты из группы CALEXICO. Знаешь такую?
-- Знаю, но не слушала еще.
-- Плохо. Ты обязана. Прямо сейчас должна пойти и разыскать диск -- много дисков -- этой группы. Это великая группа. (Диктует название группы и альбомов по буквам. -- Т.З.) Обещаешь найти и послушать?
-- (озадаченно) Хорошо.
-- Замечательно. Я думаю, что они -- лучшие из молодого поколения музыкантов. Их очень любят в Европе и почти не знают в Штатах. Поскольку они еще молоды, о них, наверное, знают не все, вот как ты. Но это плохо, что не знают. Так что зай
НОТ7. Статья была опубликована в номере 04 за 2004 год в рубрике НОТ7
