Krajewski, Seweryn Seweryn Krajewski: «мелодия важнее всего»
— Северин, у белорусского поэта Владимира Короткевича есть книга "Был, есть, буду…". А что ты имел в виду, говоря самим названием своего альбома — "Я есть"?
— Названием "Jestem" я просто хотел подчеркнуть, что перерыв между этим моим альбомом и предыдущим был и для меня чересчур долгим. Вот я и сказал, что я не умер, что я есть, а это был лишь перерыв.
— И какова была причина такого перерыва?
— Я ждал. На фонографическом рынке (да и вообще в масс-медиа) была такая теснота от серости. Она так и перла отовсюду. Подумалось, что стоит определенное время переждать, и — даст Бог — возродится интерес к хорошим текстам. С музыкой ситуация в Польше получше, а вот с текстами фатальный провал. Может, это радиоформат так диктует? Короче: вижу — ничего не меняется, и пора кончать ждать.
— А как думаешь: изменились времена или люди?
— Время идет себе всегда, как и шло, а меняются люди, меняя и вкусы. Только люди.
— В таком случае, кому ты адресуешь свой альбом?
— Мой диск должны оценить впечатлительные слушатели. Те, кто любит сосредоточиться над текстом — о чем поется, что имеется в виду. Слушатели, у которых есть время сесть и послушать каждую песню, спокойно осмыслить весь диск.
— Назови, пожалуйста, самое броское отличие "Jestem" от предыдущих альбомов.
— Отличий много. Среди прочих то, что раньше я всегда сам продюсировал свои записи, а в этом альбоме впервые доверился другим специалистам. Речь здесь прежде всего об аранжировках, которые — после текста и мелодии — являются самым важным элементом песни. Кстати, четвертым элементом я назвал бы технику звукозаписи.
— Ну и кто же занимался аранжировками?
— Доверил это дело Адаму Абрамэку. Сам я сделал только мелодии, а потом скромные наброски, как я это вижу. Это были даже не заготовки, а просто мелодия с гитарой или фортепиано. Просто ради того, чтобы не сидеть у него над душой, но аранжировщик чувствовал и задуманную мелодию, и гармонии, и немного даже темп. А уж все остальное пусть выбирает сам без моих наставлений. У меня было несколько кандидатур, с которыми можно было сотрудничать в этом направлении, но Адам Абрамэк оказался мне ближе всех по восприятию музыки, поэтому выбор пал на него. Мне показалось, что он сможет глубже проникнуть в мои мелодии, прочувствовать их, понять. И даже понять мои предложения в заготовках. А если и добавит что-то свое, это не будет противоречить мне. Думаю, он сдал экзамен, сделал все так проникновенно, как я и рассчитывал.
— Но ведь какие-то консультации между вами были?
— У меня было лишь одно требование: чтобы этот альбом был более гитарным в отличие от богатого инструментария предыдущего релиза — "Lube Ten Smak" (2000). И вышло, действительно, скромнее, но аранжировки такие прозрачные, все так взвешено…
— Кто был самым важным музыкантом в работе над "Jestem"?
— Роль первого плана в этом альбоме исполнил Матей Гладыш, играющий на всех гитарах (электрических и акустических). Это я считаю самым важным. Среди гостей засветился пианист Кшиштоф Гердзин, а бас-гитару записал Войтек Пилиховски.
— В произведении "Coto Jest Czulosc" слышно только пианиста…
— Кшиштоф Гердзин так чудесно сыграл здесь. Я бы сам сделал все именно так. Не в смысле качества, ведь пианист-то он, а в смысле настроения. Мне как раз хотелось здесь побольше фортепиано и как раз такого.
— Да и женские голоса в этом альбоме звучат не так, как всегда.
— В двух песнях текст со мной поет полька, но в остальных хорах, где нет текста, поет негритянка. А записывалось все в Америке, в Нью-Йорке, где Адам Абрамэк аранжировал часть произведений и пригласил там на хоры негритянку. Это ради того, чтобы отыскать новое звучание, специфические его оттенки.
— Значит, голос здесь является как бы инструментальной партией?
— Надо вслушаться в это, поскольку хоры явно нетипичные, есть в них аккорд, троезвучие и отзвук главной мелодии. Так что тот вокал, который исполняет негритянка, можно в самом деле трактовать как инструмент. Так что женский голос здесь действительно использован необычно. Ведь попросту обычных хоров в этом альбоме нет.
— Как родился материал этого альбома?
— Он рождался на протяжении года. Часть песен предназначалась изначально мне, а часть готовилась для других исполнителей, среди которых, замечу, и оперный тенор. Я показал песни фирме Sony, и оказалось, что они заинтересовались, но пожелали, чтобы весь материал я забрал себе, на свой альбом. Вот тогда и возникли первые размышления об альбоме.
— Что было вначале — музыка или слова?
— Технология здесь оказалась типичной: частично тексты писались к музыке, частично музыка к текстам. Но в большинстве своем все же должен констатировать преобладание первого варианта. Для меня очередность значения не имеет. Правда, для меня лучше, когда музыка готова, а автор текста либо мучается, либо нет. Но это лишь удобство, а не принцип. Если есть прекрасный текст, то как раз в нем концентрируется музыка, которую, однако, нужно найти и поймать.
— Вот как раз и расскажи о таких примерах из нового альбома.
— Так, например, появилась песня "Coto Jest Czulosc", где поначалу был текст для театральной пьесы. Текст такой чудесный, что сразу стало ясно, что эта песня должна войти в альбом. Музыка писалась к словам, и это наилучший пример, что если текст написан так блестяще, то и музыка пишется сама. В этом самый кайф творчества и лучшие шансы достижения результата. Остается сказать, что автором упомянутого произведения оказалась Магда Чапиньска.
— Но это же не было исключением?
— Да, в такой же очередности создавалась колыбельная "Zasnij Duszko". Я уже писал колыбельные, но впервые — на мужской текст. Автором здесь выступил Марек Бищаник. Раньше у меня была "Kolysanka Dla Okruszka" на стихи Агнешки Осецкой, и там чувствовалась женская рука, как здесь мужская. Разница очевидная.
— Если Агнешку Осецку наши меломаны хорошо помнят по творчеству таких звезд польской популярной музыки, как SKALDOWIE, DWA PLUS JEDEN, TRUBADURZY, то Марек Бищаник — новое имя в сфере текстов.
— Но не я его открыл. Его открыла Марыля Родович. На ее последнем альбоме оказалось девять его текстов. Марыля принесла их мне, и я к ним написал музыку. Попросил, чтобы она еще показала мне его тексты, и я даже для себя выловил парочку. Потом я узнал, что "Zasnij Duszko" — колыбельную для сына — он написал еще три года назад специально для меня, но не имел смелости показать мне этот текст по понятным причинам. Показал зато Марыле, а она тоже его определенное время придержала, но в конце концов удалось раскрыть этот алмаз. Кстати, Марыля тоже поет этот текст, но просила, чтобы я написал для нее иную музыку, поэтому в ее альбоме, если кто увидит то же название и тех же авторов, звучит совсем другая музыка. Кардинально другая песня. Песня. А у меня просто колыбельная. Но мне кажется, что более адекватная тексту музыка в варианте моего альбома.
— Не хватает тебе Агнешки Осецкой, ведь правда?
— Свята правда, очень не хватает Агнешки. У каждого свой имидж, и каждый является незаменимым. Но хорошие авторы есть и пусть живут для нас как можно дольше. Мне кажется, их вообще нужно беречь, как дар Божий! Это, конечно, мое личное мнение, но хороших авторов нужно беречь пуще зеницы ока.
— А кто еще писал тексты новых песен твоего альбома?
— Кроме названных Магды Чапиньской и Марека Бищаника, который стал для меня новым постоянным автором образцовых текстов, нельзя не вспомнить Яцека Цыгана. А еще есть Яцек Буковский, с которым начали сотрудничество недавно. Люди, пожалуй, помнят, сколько хороших песен мы написали с Ягодой Гасс, которая потом куда-то исчезла. На новом диске после долгого перерыва она снова в деле и в очень хорошей форме.
— Один из текстов Яцека Цыгана показался знакомым.
— Это, видимо, "Tkanina", которая была написана к телевизионному сериалу, но по просьбе режиссера мне пришлось там изменить темп. Режиссеру хотелось, чтобы песня была более живой, хоть текст к этому не располагал. Я написал то, что он хотел, но решил в изначальной версии включить песню в свой репертуар, тем более, что полной версии даже текста не слышал никто: в сериале звучит лишь первый куплет и кусочек припева. И всего лишь. А ведь там такие слова, которых никто не слышал!.. И мы решили, что это может случиться в альбоме "Jestem".
— Яцек Цыган стал и автором первого сингла, не правда ли?
— Еще одна песня Яцека Цыгана в альбоме, названная "Mietowe Pocalunki", начиналась словами "Chalwowe pocalunki…" Но это было так трудно пропеть, что прямо из студии мы звонили Яцеку, чтобы он хоть что-нибудь сделал с этим единственным сучком. Через пять минут Яцек перезвонил и сообщил: "Mietowe". И это слово, конечно же, изменило весь ритм текста, придало ему иные оттенки, но не в ущерб содержанию, поскольку были "халвичные поцелуи", а стали "мятные". Все равно приятно, но лучше. Тогда и решили, что песня "Mietowe Pocalunki" будет пилотирующим синглом альбома "Jestem".
— Что-то не говоришь ты о Дэниэле Вышогродзком, который написал аж четыре текста песен?
— Дело в том, что с Дэниэлем Вышогродзким мы когда-то давно написали несколько песен. Насколько я помню, это был дебют Дэниэля. А потом, если говорить о сотрудничестве, у нас с Дэниэлем был очень долгий перерыв, хоть я знал, что он писал в это время для других исполнителей. И вот подумалось, не положить ли конец этому перерыву. Тем более, что те дебютные песни оказались весьма толковыми и по тем временам даже авангардными, как мне показалось: тогда они точно опережали время.
— Еще стоит вспомнить Анджея Понедзельского…
— Безумно ценю этого автора и поэтому попросил его озвучить одну из мелодий. Так появилась песня "Zlota Jablon".
— Это многообразие авторов навеяло мне вопрос о модном теперь смешении стилей в музыке. Как тебе это?
— Прекрасно, ведь такой коктейль — это новый вкус, новый опыт. Только так может появиться нечто кардинально новое, что изменит направление популярной музыки. И это здорово. Вот только что всегда останется главенствующим и незыблемым в поп-музыке, это мелодия. Она — мерило ценности здесь.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 19 за 2003 год в рубрике музыкальная газета
