Sylvian, David David Sylvian: Музыка как способ изучения эмоций
Звучное имя он приобрел как лидер группы JAPAN. Когда в 1982 году она прекратила свое существование, Дэвид Сильвиан уже сотрудничал с многими артистами; достаточно вспомнить Роберта Фриппа, Хольгера Чукая, Криса Вренна из NINE INCHNAILS или Ричи Сакамото.
После альбома "Dead Bees On A Cake" и четырехлетнего перерыва Дэвид Сильвиан решил предложить нам что-то сногсшибательное, минималистическое. На последнем студийном альбоме, "Blemish", артист выразил в текстах свою скорбь, иллюстрированную почти отсутствием музыкальных средств. Достаточно сказать, что акустическая гитара едва появляется в трех композициях, а в финальном произведении демонстрирует свой класс на электронных инструментах Кристиан Феннеш. 43 минуты очень ненавороченной музыки и к тому же скорбь, переданная голосом Сильвиана. Смесь, мимо которой не пройдешь равнодушно.
Почему именно такие средства музыкальной экспрессии были использованы и что повлияло на тот, а не иной настрой альбома, рассказывает в своем интервью Дэвид Сильвиан.
— Материал "Blemish" ты создал и записал за месяц. Всегда работаешь так быстро?
— Совсем наоборот. Обычно это занимает у меня значительно больше времени. Композиция, впрочем, довольно прытко идет, а вот доведение произведения до кондиции — очень медленно. А тут еще затеяли один проект с моим братом, но я пришел к выводу, что быстро его завершить не удастся, поскольку мы там используем очень новые,
неопробованные технологические новации. Короче, занялись там пока учебой, и, определенно, это займет немало времени. Вот я и решил разбавить это время конкретной работой над "Blemish", поскольку уже с год вынашивал в голове идеи этого альбома. Задача была только сделать его побыстрее, чтобы не откладывать еще на шесть месяцев. И тогда договорился с братом на шестинедельный перерыв в нашем проекте, чтобы сделать то, что уже сделано. Это тоже оригинальная штука, потому что в значительной степени опирается на импровизацию. А быстрота — понятно, благодаря целому году вынашивания, — после чего достаточно было сконцентрироваться и оперативно выдать продукт… Дети тоже, вроде как, быстро родятся, но не для женщин.
— Много у тебя было таких импровизационных сессий, как эта?
— Время от времени. Занимался этим приблизительно с 1995 года. Импровизация играет довольно существенную роль в некоторых аспектах того, что я делаю. Например, в том, что у нас получилось с Хольгером Чукаем, Робертом Фриппом и проектом RAIN TREE CROW. Там все основывалось на импровизации — либо во время написания материала, либо во время студийной работы. Элемент импровизации, в принципе, присутствует у нас всегда. Но "Blemish" — это нечто совсем иное, это полностью импровизационный материал.
— А во время твоих концертов присутствует ли импровизация?
— Один концерт так не похож на другой. Порой некоторые музыканты во время концерта имеют большую свободу, чем другие. Когда мы играли как трио с Робертом Фриппом и Треем Ганном, значительная часть исполняемого позволяла развернуться в импровизации. Все зависит от конкретного проекта.
— Ты основал собственную фирму звукозаписи "Samadhi Sound". Будешь издавать в ней только свою музыку или других артистов тоже?
— Поначалу планировалось, что буду издавать исключительно собственную музыку, но вот уже и не выходит из головы возможность издавать других. Есть здесь толковая студия, хватает пространства, и само место тихое и приятное. Кроме того, нет стресса, связанного с ограничением времени. Если найдутся артисты, которые захотят здесь работать, я могу дать им достаточно времени для реализации своих идей. В нынешнее время что-то подобное считается шиком. Я могу им это пожертвовать. Они могут изучить здесь свои замыслы, поработать над своими возможностями, исправить ошибки и достичь определенного результата. Думаю, в современных реалиях не у каждого артиста есть такая возможность. Буду счастлив подарить ее им, а потом издать итоговый продукт.
— Большинство твоих альбомов вышло на фирме Virgin, с которой ты уже не связан. Есть ли какой-нибудь шанс наново издать хотя бы то, что было отвергнуто Virgin в те годы? А может, и сами альбомы удалось бы повторить, если только, конечно, ты имеешь на них права.
— О, а вот прав-то на все, что тогда появилось, я вообще не имею.
— Как жаль.
— Ну конечно. Я бы даже назвал это преступлением, но это уже тема иного разговора. Какая-то часть материала из моих залежей в Virgin у меня каким-то образом тоже сохранилась. Есть шанс, что в какой-то день они выйдут в свет, если фирма позволит. Над старыми своими композициями я уже несколько лет работаю. Некоторые артисты все любуются сделанным когда-то, а я люблю из этого сделанного создавать что-то новое. Попросту не люблю к чему-то возвращаться. Жажду движения вперед, поиска новых идей, открытия невиданных направлений.
— А не думал ли дать свой старый материал кому-нибудь на ремикширование? Интересует ли тебя такой взгляд на старый материал?
— Здесь речь идет об удовлетворении кого-то иного, нежели меня. У артиста должно быть желание сделать нечто подобное. Мне по нраву естественность концертов, но как-то не тянет записывать их и издавать. А вот дать кому-нибудь помикшировать меня мог бы, но сам давно и точно знаю, как что должно звучать и боюсь разочароваться чужим вмешательством (смеется). Всегда лучше все делать самому. Даже если бы кто-то нанял другого продюсера, я желал бы присутствовать при том, как он будет готовить мое блюдо, чтобы своевременно высказать свое мнение.
— Кроме тебя, на "Blemish" играют еще два музыканта — Дэрек Бэйли и Кристиан Феннеш. Как случилось, что именно с ними ты сработался?
— Как я уже говорил, замысел альбома выспевал довольно долго. За это время я думал и над звуковым колоритом общего пейзажа, который хотел создать. Порой, слушая творения других композиторов, вдруг находишь, чего не хватает у тебя. Между прочим, я слушал и диски Дэрека. Заметил, что он играет то, что я ищу, и подумал: если когда-нибудь доберусь до записи этого альбома, Дэрек обязательно на нем будет. Когда записывался уже недели две, вспомнил об интересных гитарных фрагментах Дэрека, которые мне очень бы пригодились. Сконтактировались тогда, я спросил, интересует ли его это. К счастью, ему очень понравилась моя идея и он охотно согласился.
— Кристиан Феннеш появляется только в последней композиции. А что-либо большее сделать с ним не хотел бы?
— Определенно. Просто здесь было так, что именно он вышел со мной на контакт, и получилось, что я гостем прописался в его очередном альбоме. Мне очень понравилось то, что он сочинил, люблю такую музыку. Какой счастливый случай, что он вышел на меня, а потом появился и сам на моем диске. Мне очень импонировала его музыка, и хотелось, чтобы он сделал что-то для меня, а оказалось, что он очень охотно у меня поиграл. Меня самого очень вдохновила возможность сотрудничества с ним.
— Если уж говорить о сотрудничестве, то в 2001 году вышел в свет альбом под брендом TWEAKER, за которым кроется известный
по NINE INCHNAILS Крис Вренна. Ты там тоже принимал участие. Не секрет, что вы оба принадлежите к совершенно разным музыкальным мирам. И как же в таком случае дошло до твоего появления на этом диске?
— Это была афера с его стороны. Он работал над своим материалом и прислал мне песен с десять, прося, чтобы выбрал себе одну, в которой хотел бы попеть. Я выбрал и ответил ему. Наше сотрудничество осуществлялось через e-mail. Он прислал мне материал, я его записал и потом ему отослал. А уже миксами занимался Крис. Впрочем, в нынешнее время это довольно распространенный метод работы. Могу добавить, что теперь я так же работаю над композицией для нового альбома Криса. Люблю работать с ним, т.к. это очередное приключение для меня и снова весьма отличное от привычного. Материал я бы охарактеризовал больше как традиционный, но я как раз и жаждал посидеть над чем-то таким. Поп- и рок-музыка — работа в этом ключе для меня очень увлекательна.
— Дэвид, с точки зрения текстов "Blemish" можно назвать меланхолическим альбомом, если вообще не грустным. Откуда это взялось? Может, в твоей личной жизни случилось что-то страшное или просто все это подсказано воображением?
— Это отражение моего нынешнего эмоционального состояния. Не буду в это углубляться, поскольку здесь дела сугубо личные, но слушатель многое сам поймет, познакомившись с диском. Мне просто хотелось полностью изучить все эти чувства.
Звукозапись помогла в этом идеально и таким способом, лучше которого не найдешь и в жизни. Я очень глубоко погрузился в чувства, которые испытал сам. Ощущал какую-то потребность в этом, и, что удивительно, это оказалось самым безопасным способом исследования чувств. Присутствие в студии дало мне комфорт эмоционального углубления, которое само по себе довольно опасно. Это помогло мне выразиться, помогло уйти от стресса. А ведь как часто есть необходимость излить накопившиеся чувства.
Честно говоря, я даже не знал, что из этого выйдет в музыкальном, поэтическом плане. Был только общий чертеж проекта. Когда смотрю на это сейчас, вижу, что все весьма благопристойно. Это не звучит как что-то когда-то уже слышанное, поэтому сама работа, вложенная в диск, обретает смысл.
— Нашел как-то одно из твоих интервью, Дэвид, где ты говоришь: "Мне неудобно вставить ноту в свое произведение, если ее присутствие в нем не оправдано абсолютно". Хотел бы узнать, такое же ли у тебя отношение к текстам? Тоже подбираешь к своим мыслям слова так старательно?
— Да, с текстами дело обстоит точно так же.
— Так, значит, о спонтанном процессе нет и речи?
— Порой он может быть спонтанным. Вот как раз теперь так и было. Записывал партию гитары на компьютере, а потом все переслушивал, делая при этом заготовки будущих текстов. После второго или третьего прослушивания у меня уже вырисовывалась реальная песня. Разве что шлифовка текстов была еще недостаточной. Не задумывался над тем, о чем она должна быть, что я ею хочу сказать и т.д. Просто углублялся в интуитивные ощущения, охватывающие меня в те минуты. Что появлялось так, меня впечатляло.
Обычно я не работаю так над текстами, но для этого материала именно такой метод работы выглядел соответствующим. По-моему, качество композиции порой проявляется не в том, что поешь, а как это делаешь. Мне очень хотелось, чтобы слушатель поверил в искренность этого альбома, его открытость и впечатлительность. Не имел в виду где-то вытянуть ту или иную линию, показавшуюся более удачной, но чем-то приглушенной, или зашлифовать другую линию, излишне острую. Речь, прежде всего, шла о создании образа конкретного человека.
— Давно хотел спросить музыканта такого высокого ранга, как ты, о его критериях музыкальной, артистической эволюции.
— Все зависит от того, кто какую жизнь ведет. Под влиянием лет меняются все. Это естественный процесс. Не получится отделить жизнь от работы. И вот тогда твой образ жизни выплескивается в твоей работе, а твоя работа кладет отпечаток на жизнь. Может, это уход от вопроса, но мы это называем эволюцией. Жизненный опыт поучителен всегда. И всегда сделанное нами, светлые и темные стороны наших поступков и наших творческих работ создают также картину нашей жизни. Понимание мира, разные умопостижения меняют нас эмоционально и духовно. Нельзя отделить искусство от жизни артиста, который его создает.
— Я спросил тебя об этом потому, что "Blemish" очень отличается, например, от альбомов "Brilliant Tress" или "Secrets Of The Beehive" — как в смысле музыки, так и текста. Особенно бросается на слух музыкальный минимализм новинки в сравнении с названными работами.
— Меткое наблюдение. Но главным образом меня беспокоило желание остаться искренним по отношению к задуманному, к сущности работы над этим диском.
— Ты упомянул проект RAIN TREE CROW. Может, скажешь, почему под этим брендом появился только один диск?
— (смеется) Я тоже, как артист, сожалею, что этот проект не развился во что-то большее. А ведь какой был потенциал! Просто мы не смогли между собой договориться, было очень много напряжения. Проект развалился как раз на окончательной стадии записи альбома, в период микширования. Мне кажется, каждый из нас в определенной степени сожалеет об этом. Мы ведь были как члены одной семьи, которым не удалось прийти к согласию. Но так и получается, когда все в одной семье растут, развиваются, а потом всем становится тесно. Фантастическим был сам процесс создания той музыки. Было много забавных сцен, упоения чувством юмора, дружеских отношений. Но во время работы над диском что-то пошло не так. Но даже теперь я не вижу способа проветрить атмосферу, создавшуюся в процессе той студийной работы.
— Кроме музыки, ты занимаешься еще и живописью, создаешь инсталляции. Какое из этих искусств тебе особенно близко или, быть может, ты их объединяешь между собой, рисуя под звуки своей музыки?
— Мне нужно дождаться определенных обстоятельств, чтобы я смог сконцентрироваться на каком-то из искусств, которым увлечен. Когда я работаю над музыкой, то все приоритеты ей. Это как языки общения, которыми можешь пользоваться. В музыке я, пожалуй, красноречивее, чем в живописи или фотографии. Когда создаю музыку, ощущаю необычайное счастье. Но бывают, однако, и такие моменты, когда стоит сделать в этом перерыв. Вот тогда я и обращаюсь к визуальным искусствам. Это как в случае, когда нужно найти другой язык общения. Последние три-четыре года, правда, такой нужды не было, и я с удовольствием всецело отдавался музыке. Работая над своими компиляционными изданиями, я переполнился таким разочарованием, что во мне возникло неодолимое желание создавать нечто кардинально новое.
— Но когда все-таки приходит страсть порисовать, в мастерской должна быть тишина или включаешь музыку?
— Может быть и так, и эдак. Порой мне хорошо работается в полной тишине, а бывает, когда звучащая музыка усиливает вдохновение.
— Мы тут говорили о ряде проектов с твоим участием. А скажи, может, еще в неизданном у тебя что-нибудь интересное осталось?
— За последнее время кучу незавершенок довелось отложить на потом, поскольку надо было завершить строительство студии. Не было времени заниматься ничем иным. С моим братом Стивом у нас уже есть наполовину готовый альбом. Кроме того, Стив работает над своим первым сольным проектом, а меня ждет начало гастрольного тура, где во время концертов хочу опробовать новые визуальные эффекты. Это для меня теперь приоритет. Жду также с интересом реакцию публики на мой диск, чтобы реально решить, что делать дальше и что планировать для себя в рамках созданной фирмы, а также для других артистов.
— Фонографическая фирма, пожалуй, более ассоциируется с бизнесом, чем с искусством. Хорошо чувствуешь себя в шкуре бизнесмена?
— Хоть и смешно, но я создал эту фирму, чтобы избежать давления этого самого бизнеса (смеется). Во времена сотрудничества с Virgin тоже ведь приходилось много думать о бизнесе, поскольку тогда от меня постоянно что-то требовали, постоянно указывали что делать, а чего не делать. Все время приходилось о чем-то спрашивать, чего-то клянчить. Я старался, чтобы мне отвечали на вопросы, чтобы прислушивались к моим замыслам. Но убедить их во многих проектах, которыми я хотел заниматься, было очень трудно.
Когда я начинал работу над "Blemish", чувствовал себя прекрасно, т.к. вообще не нужно было думать о деловой стороне проекта, а только о творческой: полностью свободно мог выбрать направление, которым хотел идти. Правда, владение собственной студией имеет и чисто коммерческую сторону, но пока мне не было нужды раздувать штаты. Может, будут с этим трудности, но пока я не ощущаю себя бизнесменом. Зато, конечно же, могу быть более чувствительным и более уверенным в своей собственной фирме, чем в занятом многими проектами концерне.
— Уж не оказывал ли Virgin на тебя определяющее давление, когда ты работал там?
— Собственно, нет. Была там чудесная группа людей, с которыми сработались в 80-х годах. Я пришел к ним тогда, и они вдохновляли меня и поощряли потом все время, пока я там был.
Свободы у меня действительно хватало. Есть вещи, с которыми я бы никогда не согласился, но на самом деле с их стороны было много заинтересованности, и мне давали немало свободы. Однако, когда эти люди ушли из Virgin, появилась другая проблема: когда показывал им новый материал, натыкался на тотальное равнодушие. Альбом все-таки выходил, но нормальной промоции не было. Люди даже не знали, что нечто подобное вообще существует.
Такая стена равнодушия была наихудшим аспектом сотрудничества с ними. Бывает, случается, что сделанное тобой кому-то не нравится, но ты можешь обсудить это, убедить в своих аргументах, доказать свою правоту, а эта самая стена равнодушия лишает тебя всякой энергии.
— Может быть, для тех "новичков" на Virgin важнее всего был чисто товарный продукт, а не искусство, и поэтому они были равнодушны к твоей музыке?
— Возможно. Мне кажется, что они держали меня при себе только потому, что у меня знаменитая фамилия. Это создавало фирме дополнительный престиж. Но вот работать с поставляемым им материалом то ли не хотели, то ли не умели.
— Дэвид, ты занимаешься фотографией, живописью, пишешь музыку для кино. Все это как-то будет включено в визуальное оформление твоего гастрольного тура?
— Есть такая задумка, и я очень хотел бы ее реализовать. У меня есть контакт с японским артистом Такаджи, который, надеюсь, поедет с нами на гастроли. Он как раз и займется визуализацией. На сцене будут трое — я, мой брат и Такаджи. Он будет заниматься обслуживанием компьютера и манипулировать звуком, когда мы будем играть "живьем". Это будет совсем не такой тур, как те, что были раньше. Я ведь всегда мечтал иметь на своих концертах визуальные эффекты. Наконец-то впервые смогу достичь этого.
— Кстати, о брате. Ты вспоминал уже о вашем совместном диске. А сколько там уже готовых песен?
— Если честно, то не знаю. Понимаешь, речь идет не о композиции, поскольку это живой процесс. Тяжело было найти само направление, которым хотели пойти. А направление для каждого конкретного проекта очень важно. Мы написали массу фрагментов (может, пятнадцать, может, двенадцать). Материал очень эклектичный, но есть там песни, которые нам очень нравятся и, возможно, определят общее направление, которым пойдет весь проект. От остатка, может, вообще откажемся, занявшись глубже тем, что нас уже впечатлило. Но этот процесс должен доспеть. Кроме того, нужно досконально овладеть новыми технологиями, которыми хотим пользоваться. Очень много будет работы с электроникой. Учеба займет немало времени, зато как это пригодится! Работа ожидается трудная, но и итог, пожалуй, будет заметным.
— Ты все говоришь о поисках направления, о выспевании целый год идеи "Blemish"… Так всегда было в твоем творчестве?
— В процессе создания музыки самое чудесное — это поиск, апробирование разных идей, жажда впечатлений. Конечно, с течением времени все это проходило у меня по-разному. Главное, могу сказать, что во мне дремали определенные созвездия эмоций, которые суждено было мне выявить музыкой. Для этого надо было и соответствующий голос найти. Звуковой пейзаж рождался позднее, когда я уже знал, какая будет природа моего творения. Короче: когда я садился за создание нового материала, то уже знал и направление, в котором пойду, и общую концепцию держал в голове, но надо было представить, как эмоции воплотить в звуки.
Самое важное — перед этим быть открытым и не позволять вмешиваться внешнему воздействию. А если позволишь надавить на себя программе новостей, коммерческим условиям и т.д. — жди совсем иного продукта.
— А каким видам музыки ты открыт?
— Мне кажется, что я открыт на все. У меня нет никаких стилистических заборов, когда хочу что-то послушать. Если бы я замкнулся на чем-то, то мне самому стало бы труднее творить.
— Это радует — хотя бы тем, что и от тебя можно ждать разной музыки.
— Да, пожалуй. Но, надеюсь, музыки только качественной. Главное — оставаться интересным и увлекаться тем, что делаешь, чтобы с удовольствием проснуться рано и вспомнить, что нужно продолжать начатое дело. И хорошо, когда это дело — не монотонное движение по одной и той же территории.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 18 за 2003 год в рубрике музыкальная газета
