Moby

Moby: нет причин рвать волосы на голове

Когда-то он был закоренелым панком, потом знаменитым ди-джеем, чтобы в конце концов стать одной из крупнейших звезд на рынке электронной музыки. Моби, или на самом деле Ричард Мелвил Холл, родился в 1965 году в Нью-Йорке. Через два года его отец погиб в автомобильной катастрофе и вместе с матерью они переезжают в Дэнбори (штат Коннектикут).
В 13 лет он серьезно заинтересовался музыкой. Основал панк-группу BANNED в 1980 году. Потом играл еще в целом ряде подобных коллективов, а в середине 80-х занялся ди-джейской работой. Первых значительных успехов начал достигать в начале 90-х, когда среди прочего принял участие в гастрольном турне PRODIGY по США.
Настоящий перелом наступил, однако, в 1999 году, когда вышел его мультиплатиновый альбом "Play" с такими хитами, как "Why Does My Heart Feel So Bad?", "Natural Blues", "South Side". В 2002 году в магазины поступил еще один удачный альбом — "18". Вот обо всем этом Моби и говорит подробнее в своем интервью.

— Альбом "Play" был ключевым пунктом твоей карьеры. Как ты чувствовал себя, когда его тираж превысил 10 млн. экземпляров?
— В мае 1999 года, когда он только появился, пределом наших мечтаний было хотя бы 250 тысяч экземпляров по всему миру. Я был счастлив, когда это удалось. Когда продажи достигли 300 тысяч, я уже думал о небывалом успехе для меня. Но тиражи росли и росли. И это было самое невероятное, что могло случиться. Каждый день приносил в биографию альбома "Play" очередные неожиданности.
— Судьбу альбома в значительной степени предопределили произведения, появлявшиеся в рекламе. Это был сознательный маркетинговый ход?
— Работая над выпуском альбома "Play", мы так мало рассчитывали на его успех, что если кто-то приходил и просил о возможности использования этой музыки (хоть в телерадиопрограмме, хоть в кино, хоть в рекламе), так мы только радовались и, конечно же, соглашались. Я чувствовал себя как толстяк, записавшийся в школу танца. Идешь туда в надежде посидеть там в уголке, чтобы никто не обращал на тебя внимания, а тут тебя начинают приглашать потанцевать, и ты никому не можешь отказать.
— Ты очень занятой музыкант. А остается хоть время на растрачивание заработанных денег?
— Так я же вообще не трачу денег. Действительно, грандиозный успех альбома "Play" позволил мне заработать огромные деньги, но я совсем их еще не использовал. Для многих моих разбогатевших друзей трата денег стала единственным занятием: начали путешествовать, покупать автомобили и тому подобные вещи. Но мне более приятно посвящать свое время созданию музыки и встречам с друзьями, а это не требует больших денег. Вот я взял тогда и положил все эти деньги в банк — пусть там лежат.
— Были ли у тебя в планах варианты сотрудничества с каким-нибудь знаменитым музыкантом или продюсером?
— Меня очень привлекает идея встречи разных музыкантов, совместного музицирования, сотворение определенного рода "эволюционирующей диалектики". Но лучше свою музыку я буду создавать в одиночестве. Решительное большинство созданного мною за последние 15 лет я делал, сидя в своей студии.
— Каким образом идет творческий процесс?
— Когда слушаю что-нибудь из ранее созданного мной, никогда не могу вспомнить, как это получилось. Это удивительный процесс. Я не хочу здесь выглядеть каким-то стукнутым сторонником new age, но получается так, словно я на какое-то время перестаю существовать. Но не помня, как создавалась та или иная песня, я четко ее помню от момента готовности. Я даже не знаю, о чем думал при ее создании. Лишь одно знаю: сидел вот в этом кресле и играл на клавишах. И вообще сомневаюсь, что в этом деле должно присутствовать сознание. А это одна из причин, по которой я предпочитаю работать наедине с собой: я тогда весь погружаюсь в творчество.
— Но, может, помнишь, как возникло произведение "We Are All Made Of Stars" из твоего последнего альбома "18"?
— Да. Как-то воскресным вечером я уселся в то же кресло с намерением написать какой-нибудь нововолновый кусочек типа "Girls And Boys" группы BLUR. На написание "We\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\'re All Made Of Stars" ушло каких-нибудь пять минут. Когда делал это, даже не думал, что она попадет на диск. Потом, однако, узрел в ней своего рода наивный опыт, который очень приглянулся мне.
— Может, чуть больше расскажешь о песне "Extreme Ways"?
— Песня "Extreme Ways" — это полная выдумка, но автобиографические моменты содержит. В ней говорится о разложении личности, распадении характера, о причинах, делающих из людей бесправных дегенератов, а также о том, к чему это может привести.
— У тебя очень эмоционально насыщенная музыка. Это итог твоего личного жизненного опыта?
— Даже не знаю, что склоняет меня к созданию эмоциональной и возбуждающей музыки. Ведь как человек и музыкант я сложился благодаря своей генетической наследственности и воспитанию. Не считаю, что жизнь моя была столь уж тяжелой. У многих людей потяжелее моего выпало на долю. Даже когда чего-то там не хватало, это не было так уж трагично, потому что я всегда имел что есть и где спать. Определенно — нет у меня причин жаловаться на трудное детство.
— Любишь давать интервью или это для тебя неприятная обязанность?
— Когда готовился к изданию диска "Animal Rights", поехал на промоушн в Великобританию. Нашел там лишь двух журналистов, которые захотели говорить со мной: один — из музыкального отдела журнала "Big Issue" (Бирмингем), а другой из какой-то ноттингемской студенческой газетки. Так что я знаю, что такое издавать диски, которыми никто не интересуется, а у прессы к ним вообще апатия. Теперь у меня такой период жизни, когда решительно все заинтересованы поговорить со мной. Жаловаться на это нет причин. С радостью даю столько интервью, сколько меня просят.
— Мог бы ты в жизни заниматься чем-то другим кроме создания музыки?
— Создание музыки — мой единственный удел. Что-то еще делать я не очень-то умею. Не хочу сказать, что в музыке достиг пределов совершенства, но другие вещи даются мне еще более тягостно. Если бы я был сантехником или столяром, был бы самым худшим в мире представителем этих профессий. Это была бы катастрофа. Единственная сфера кроме музыки, в которой хотелось бы сделать карьеру, это архитектура. Но это так сложно, что, конечно же, мне никогда это не удастся. Нужно было бы мне очень долго учиться, а значит, и математику изучать, к которой никогда не лежала душа.
— А какие планы у тебя на жизненные перспективы?
— Наиболее близкие планы — это создание музыки и концертные выступления. Когда-то я мечтал иметь дом, возле которого тек бы какой-то ручеек, и было бы много собак. Порой представляю себе, как просыпаюсь поутру, иду поплавать, потом бегаю с собаками, обедаю с друзьями и засыпаю возле любимой женщины. Но если это никогда не осуществится, я не буду рвать волосы на голове. А то ведь весело было бы.