Чернов, Михаил

Джазмен Дядя Миша

Музыкантов, которые участвуя в легендарных группах, становятся великими и знаменитыми даже не будучи их фронтменами, можно выделить в отдельную категорию. Они порой, слегка оставаясь в тени, так и не доносят слушателю полноты своих личности и таланта. К таким людям можно отнести саксофониста Дядю Мишу Чернова из ДДТ, который уж точно заслуживает, чтобы мы с вами узнали его и с другой, может быть, несколько непривычной, джазовой стороны... Итак...
— 11-летним мальчиком я посмотрел фильм "Серенада солнечной долины", в котором звучала джазовая музыка. Она меня просто ошеломила. С этого времени я и полюбил джаз. Очень люблю до сих пор, во всех его проявлениях. Кроме того, сам пробовал играть почти во всех стилях. В настоящее время играю мэйнстрим, то есть классический джаз. У меня есть несколько авторских композиций, написанных в этом стиле. Самая известная из них — баллада "Грустное лето".
— Но все-таки первым инструментом была гитара...
— Я начал играть на гитаре с 14 лет, делал определенные успехи. Где-то через год из Англии мне привезли несколько пластинок с рок-н-роллами в исполнении Билла Хейли, Пола Анки и других. Естественно, я заучил многие из них и исполнял на школьных вечерах на "птичьем" языке, так как английского не знал. Можно сказать, что я был одним из первых исполнителей рок-н-ролла в Ленинграде.
— А как возникла идея освоить такой малопопулярный инструмент, как саксофон?
— По окончании школы я стал участником самодеятельного ансамбля. В один прекрасный день кларнетиста-саксофониста этого ансамбля отчислили за неуспеваемость. И тогда я решил научиться играть на этих инструментах. Далее был самодеятельный духовой оркестр. Там мне выдали кларнет, и я начал терроризировать свою коммунальную квартиру и соседей душераздирающими звуками. Через месяц начал уже ориентироваться в этом инструменте и был приглашен в оркестр "подшефного" института, где руководителем был прекрасный музыкант Геннадий Соболев. Он-то и стал моим первым учителем саксофона.
А по поводу непопулярности этого инструмента я не согласен. Хороших саксофонистов намного больше, чем хороших гитаристов, а в джазовой музыке саксофон фактически является королем.
— Среди ваших педагогов, друзей-коллег по цеху и учеников много более чем известных широкому кругу людей музыкантов.... Как же получилось, что вы оказались в некоторой степени в тени?
— Все объясняется очень просто. После службы в армии я был приглашен в Одесский джаз-оркестр, где проработал три года, в Питере меня еще мало кто знал как джазового музыканта. Потом играл в различных гастрольных коллективах до тех пор, пока не поступил в Музыкальное училище при консерватории. Начал играть в ансамбле Давида Голощекина. В это время стал приобретать определенную популярность в городских джазовых кругах. Будучи уже студентом консерватории, был признан лучшим джазовым альт-саксофонистом города, был приглашен в оркестр Олега Лундстрема, который являлся в то время "Сборной Советского Союза" по джазу, участвовал в культурной программе Олимпийских игр в Москве, во многих фестивалях джазовой музыки. Когда же меня пригласили в группу ДДТ, я, естественно, не мог уже так активно участвовать в джазовых тусовках, и меня потихоньку стали забывать в этих кругах, хотя полностью джаз я не забросил и играл изредка в клубах Питера, но это уже были эпизодические выступления. В настоящее время, когда потребность в духовых инструментах в группе ДДТ значительно понизилась в связи с гитарной ориентацией группы, я возобновил активную джазовую деятельность, но появилось много новых талантливых джазовых музыкантов, которые снискали себе уже достаточную популярность. С ними конкурировать очень трудно, хотя определенную нишу я все-таки занимаю и являюсь по-прежнему одним из авторитетных и достаточно ангажированных джазовых саксофонистов города.
— С 1996 года вы активно сотрудничали с коллективом СТАРЫЙ КАРФАГЕН и его лидером Ильдаром Казахановым... Что это? Опять классический джаз?
— СТАРЫЙ КАРФАГЕН исполнял не классический джаз, это был фанк с элементами рэпа. К сожалению, он больше не существует, распался. Многие музыканты, входившие в его состав, имеют сейчас свои собственные проекты. Вот и у нас с Ильдаром тоже появился собственный проект: дуэт гитара — саксофон, пока еще без названия. Иногда мы играем квартетом, с контрабасом и ударными, и являемся членами группы ДЖАЗ БАНК. Классический джаз, который мы исполняем, — музыка отнюдь не консервативная, многие музыканты мира играют ее до сих пор. Эта музыка ненавязчива, мелодична и просто очень красива. Существует много музыкального материала в этом жанре, "не освоенного" до сих пор. Это кладезь джазового творчества.
— Для очень многих людей вы сейчас — Дядя Миша, а как вас звали в детстве? Были ли какие-нибудь клички и прозвища?
— В школе до 6-го класса меня звали Жорик. Во дворе и на ближайших улицах — Пудель, Бонифаций — у меня была роскошная черная шевелюра.
— А ходят ли о вас анекдоты и побасенки?
— Да. Они есть. Однажды группа ДДТ снимала клип к фильму "Чекист". В этом клипе музыканты группы ДДТ должны были расстреливать сами себя. Дядя Миша пришел на съемку первым, помогал оружейникам заряжать наганы и хвастался своим газовым револьвером. Потом художники позвали его к себе в комнатку выпить. Пока Дядя Миша сидел там, группа благополучно сняла клип без него. Дядя Миша был очень расстроен этим событием и по дороге домой расстрелял приставшего к нему хулигана (доля правды в этой истории есть).
— Да уж — музыканты народ непростой. С кем-нибудь из них дружите?
— Со многими. Ильдар Казаханов — мой друг и партнер, Геннадий Гольштейн — мой кумир и учитель, мои бывшие ученики, которых немало. Нахожусь в приятельских отношениях со многими питерскими музыкантами.
— А что из себя представляет рядовой день Дяди Миши?
— Просыпаюсь я поздно, часов в 10-11, принимаю ледяную ванну и выхожу погулять с собачкой. Потом завтракаю. Часа 3-4 занимаюсь музыкой: либо играю, либо аранжирую, либо "снимаю" чье-нибудь соло. Очень люблю Декстера Гордона, американского саксофониста, изучаю его творчество, очень хочу походить на него. Потом забираю из садика дочку, если мама работает в вечернюю смену, а вечером играю в каком-нибудь клубе. Кроме того, часто бывают и ночные выступления. А после работы выхожу в Интернет ненадолго, затем — спать.
— Можно ли сказать, что вы стараетесь каждый день превратить в праздник? Удается ли вам это?
— Для меня выступление на людях — всегда праздник.
— А какую музыку предпочитаете слушать сами: дома, в дороге?
— Все зависит от настроения. Я слушаю с удовольствием и Вивальди, и Баха, и хороший рок-н-ролл, и, естественно, джаз в разных его проявлениях. Больше всего мне нравится оркестровая джазовая музыка. Очень нравится эйсид джаз. В дороге я обычно слушаю малые составы, так называемые комбо, ту джазовую форму, которой занимаюсь сам.
— Какие эмоции у вас обычно вызывают ваши любые композиции?
— Очень трудно ответить на этот вопрос. Все зависит от того, как играют твои партнеры, какое общее настроение и самочувствие исполнителей, какая атмосфера в зрительном зале. Когда все хорошо, комфортно, просто растворяешься в этой музыке, никого и ничего не видишь, музыка рождается в тебе сама, абсолютно неожиданно.
— А понимает ли вас слушатель? Что, вообще, вы хотите сказать ему своей музыкой?
— Что я хочу сказать своей музыкой? Вот я такой, так я живу, так я люблю, так ненавижу, так я мыслю. Я в ней самовыражаюсь, думаю, что так поступает любой джазмен, если, конечно, он импровизирует, а не копирует чужое соло. Джазовый концерт — это разговор со своими партнерами, со зрителем. Ты либо рассказываешь анекдот, либо какую-нибудь драматическую историю, либо просто ведешь диалог. Как правило, со второго или третьего произведения возникает полное взаимопонимание со слушателем, даже не совсем подготовленным, знаю это по опыту концертов в различных аудиториях.
— Кстати, об аудитории, публике, приходящей на ваши выступления. За 20-30 лет она изменилась? Или только повзрослела и поседела?
— На наших концертах присутствует как молодежь, так и седеющие любители джаза. Эта музыка опять становится очень популярной.
— Появляются ли сейчас интересные самобытные джаз-коллективы?
— Да, появляются. Очень многие музыканты увлекаются фолк-джазом, то есть играют латиноамериканские произведения, ирландские, шотландские, русские и т.д. Есть так называемые авангардные ансамбли, исполняющие фри джаз, есть играющие, причем очень хорошо, эйсид джаз.
— Когда люди говорят о саксофоне и саксофонистах, то всегда неизбежной ассоциацией возникает дядя Миша.... А в детстве вам на каком инструменте хотелось играть? Не жалеете, что все сложилось именно так?
— Мне всегда нравились блестящие инструменты. В детстве я, как завороженный, смотрел на медные духовые инструменты, фанфары, трубы, тромбоны, причем, чем больше инструмент был по размерам, тем более притягательным он был для меня. Но больше всего на свете меня, как ни странно, привлекали баяны и гармони, они были такие красивые. Я никогда не испытывал разочарования от своего инструмента, мы понимаем друг друга.
— И напоследок. Можете ли вы назвать себя до конца реализовавшимся, счастливым человеком?
— До конца реализовавшихся людей я видел только в гробу, усыпанных цветами. Пока я жив, я не перестаю совершенствоваться, никогда не останавливаюсь на достигнутом. Я еще многого не умею и пытаюсь этому научиться. Смотрю на мир глазами ребенка и до сих пор делаю открытия. Я счастлив, потому что мне беспрекословно подчиняется мой друг — саксофон, и мы вместе растем. Когда же он начинает артачиться, я с удвоенной энергией пытаюсь объяснить ему, что он не прав.