Кирчук, Иван Шаманство Ивана Кирчука
...Встреча с музыкантом состоялась ровно за неделю до презентации, когда он был с головой погружен в подготовку предстоящего концерта.
"Варажбіт"
— Сольная программа "Варажбіт" — что это?
— Страшная вещь... На самом деле это моя фантазия о мудрости белорусского народа. Около двадцати лет я сам делаю программы, записываю фольклор. Прикасаясь к народной мудрости, я обратил внимание, что очень много мудрости и в песнях, в пословицах, загадках. Я занимался со студентами реконструкцией обрядов, и меня всегда поражало то, что у старых людей на все был текст, они могли вылечить текстом. Я встречался с такими людьми, которые лечат молитвой, текстами. У меня уже давно зрела идея создать какую-то программу, которая будет основана на каких-то старинных песнях, заговорах (есть такое понятие — замовы). Около двадцати лет шел сбор материала, с чем-то я соглашался, что-то нужно было додумывать. В прошлом году я был в Роттердаме на музыкальной ярмарке, выступал один от Беларуси. Повез туда программу "Крыж", я сделал ее на основе креста, как символа огня, воды и т.д. Она сложно там воспринималась. Во-первых: перевод для голландцев и для англоязычной публики — это было очень сложно. Перевод делался тут и заранее высылался туда. Песни, инструменты "закатили", а эта философия идет с трудом. Потом мне предложили повторить эту программу здесь. Но повторяться мне не интересно, у меня была новая задумка. И с января началась уже более детальная подборка материала. Я пригласил еще девочку со второго курса педагогического университета, кафедра этнологии и фольклористики, Рудницкую Янину, она читает тексты за сценой, то есть сопровождает мое выступление. Юра Павловский будет помогать мне делать настоящие шумы: воду, ветер. Можно было бы фонограмму сюда закатать, но это будет неестественно. Будут обряды, связанные с русалками, с ведьмами на Купалье. Перед зрителем пройдут основные этапы биографии человека — от рождения до его смерти. Концерт продлится где-то семьдесят минут, сидел с секундомером, вымерял.
— Как подбирался видеоряд?
— Это соединение природы: рушники, постилки, огонь, вода. Снимали всю Беларусь, даже из форточки в четыре утра — луна засветила. Вчера случайно снял коров. В программе есть весенние песни, и одна из них — оберег коровам. Снял, смонтировал, подумал — какой бред...
— В этом есть что-то от темных сил, магии, шаманства?..
— Нет. Я ничего такого не использовал, потому что я очень много с этим знакомился раньше. И я считаю, что это совершенно не надо, потому что есть вещи, которые очень интересны без черной магии. Я наоборот хочу показать мудрость народа, не какую-то обратную сторону. Человек, который владеет этими знаниями, может делать и то, и то, от него зависит, как он будет обращаться с этим. На первых порах меня немножко перло — мы там такого наворачивали в обрядах, касались не тех тем. Потом пришло какое-то озарение. Мы с девчонками даже делали фрагмент гадания на Рождество, там нужно было выбегать на улицу, хватать щетки и прибегать в дом, считать: если четное количество, выйдет замуж, если нечетное — нет.
Думаю, здесь самое важное — это текст, который идет. Какие-то звуки природы, поэтому на экране будет видеоряд из различных фрагментов белорусской природы. Очень много использовано инструментов, только окарин тринадцать, дудки. Я не хотел использовать ни гусли, ни смык. Но посмотрел, что очень сложно будет для слушателя, поэтому я продумал, чтобы это было немножко "в стиле шоу". Принцип такой — все инструменты лежат по кругу, платки — по временам года. Очень интересная подборка текстов, связанных с жизнью человека: свадебный фрагмент, старинные солдатские песни, обращение к полю, обращение к солнцу, к воде. То, что осталось в песнях, что бабушки спели, и до нас это дошло. То есть моя идея такая, что это — дух, но такого собирательного образа. Он много где летал, много всего видел. Я шил специальный костюм, на мне будет бандана кожаная с символами язычества. Напульсники, на которых кора, янтарь, кожа, змеиная кожа, такой наворот. Их делают художники, педагоги, которые работают в педагогическом университете, поклонники ТРОИЦЫ...
— Это похоже на театральную постановку?
— Это не театральная постановка, это не является театром одного актера. Потому что театр предполагает свои какие-то законы и рамки, а у меня больше фолк-fantasy. В рамках фольклорной фантазии я могу себе позволить больше. Но интересно то, что сохранены тексты, сохранены мелодии, здесь нет никаких обработок, которые есть в ТРОИЦЕ. Там больше фолк-модерн, фолк-фьюжн, а здесь все очень чисто. И все объединено единым сюжетом, одним дыханием.
Программа уникальна тем, что я покажу ее только один раз, потому что три-четыре раза просто не смогу это повторить, очень сложно: я когда с репетиций прихожу, у меня такое ощущение, что я два раза ее прогнал.
— На вас повлияла работа с таким материалом, то, что связано с ворожбой?
— Да нет. Я запал на белорусский фольклор где-то в 82-м году и до сих пор им занимаюсь. Там магия везде... Ты зашел куда-то, начинаешь говорить, уже есть какая-то магия в голосе, смотришь — есть какой-то контакт. А если еще человек о чем-то думает или посылает какую-то мысль... Сегодня уже доказано, что даже растения чувствуют мысли человека. Существует связь всего живого, только мы не чувствуем это.
"Спадчына загiнуўшых весак"
— Вышел диск, записанный в Голландии четыре года назад...
— В 99-м году я его записал, в 2000-м он вышел в Голландии. Была очень хорошая презентация диска, голландцы выставили меня тогда на самом крупном фестивале, в Эйндховене. Им понравилось. Голландцы сольного ничего подобного не слышали.
Не знаю, какой резонанс будет в Беларуси. Дело в том, что я писал альбом четыре дня и записал тридцать три песни из шестидесяти, а вез шестьдесят. И студия была не очень хорошая — только четыре дорожки, я мог записать два голоса и два инструмента, или голос и три инструмента. Капиталисты деньги считают, как я говорю...
Дорогами фестивальными
— Вы недавно вернулись с фолк-фестиваля в Эстонии.
— Да, это очень классный фестиваль. Мне понравилось то, что все это происходило в маленькой деревушке, не знаю, сколько там людей живет, может быть тысяч двести, и там проходят международные фестивали фольклора. Там шикарный колледж, в котором и ректор, и проректор обязаны играть свои концерты. В колледже своя студия, студенты могут записывать компакт-диски. Девчонки умеют играть на волынках. И что важное: если ты хочешь играть рок или джаз — играй, но обязательно должны быть интонации эстонской народной песни. И делай что хочешь. И были такие команды, которые играли рок с элементами народной музыки.
Фестиваль не очень крупный, но проходит он тем не менее несколько дней.
— Почему, на ваш взгляд, там так востребована самая разная музыка, любая этническая? И ТРОИЦА чаще выступает в Европе, чем в Беларуси...
— Они всеядны. У нас везде одна попса, нет на радио места ни классической музыке, ни какой другой. В Берлин мы приезжаем — включаем "этническое радио". И что интересно, там через каждые полчаса меняется страна. И нет рекламы, для этого существуют другие станции. У нас, к сожалению, этого нет.
Очень много людей сейчас этим интересуется, берут диски переписывать. Из Малайзии очень много компактов мы привезли, из Венгрии я привез много. Я слушаю все подряд, не только фолк. Сейчас очень много появилось всяких соединений, например, и с тяжелой музыкой. Это нужно слушать, чтобы не отставать.
ТРОИЦА семь лет существует, мы здесь очень редко выступаем. Сейчас уже начали нас слушать, доходит, что это что-то новое. Сначала было очень тяжело: мы играем песни — у людей шок, они не знают, что делать — прыгать, не прыгать...
— Вы пересекались там когда-нибудь с нашими музыкантами?
— Нет... Приходит очень много русских на концерты, потому что иногда нас путают и пишут на афишах, что мы из России. И все приходят: "Катюшу" сыграйте, "Подмосковные вечера". А мы говорим, что мы таких песен не знаем. Все в шоке. После двух песен они уже уходят, они нас не слушают. Один раз армянский священник подходил, с бутылкой пива, говорит, я вас узнал, я вас видел в "Антропологии" у Диброва, класс, молодцы. Есть разные люди. У нас очень хорошие друзья — английские команды, мы с ними часто встречаемся на фестивалях, венгерские команды. По большей части это этнические группы, которые используют различные музыкальные направления, но в основе лежит народная музыка. В России мы были в Питере, Москве, дали первый тур в Краснодаре, по моим друзьям проехались с этой программой. Из тех, кого очень люблю, это Инна Желанная, у нее очень грамотные музыканты и классные русские песни. ИВАН КУПАЛА мне не очень, не закатывает совсем. Может быть, ОЛЕ ЛУКОЙЕ нравится. У них девочка была в ансамбле Покровского, поэтому поет грамотно.
Мы ведем большую переписку по Интернету, бывает, до четырехсот писем в год отсылаем. Отвечают, приглашают, как правило, два-три процента. В Канаде, например, тысяча двести этнических фестивалей в год. Что ж тогда в мире творится... Другое дело, несмотря на то, что три компакта у нас вышло и они есть во многих частях мира, мы не такая известная команда, чтобы нас приглашали на фестивали. Особенно если фестиваль очень высокого уровня.
— Остались ли у вас какие-то отношения с Шевчуком и чем закончились переговоры с москвичами?
— У Шевчука это был спонтанный интерес к нам, он пригласил тогда на фестиваль много этнических команд. Мы, может быть, понравились тем, что хороший звук был и те же балалайки и гусли хорошо звучали. Но он за ручку не поведет, у него своя работа. Мы тогда после Питера сразу же в Голландию уехали. Это был 97-й год, только завязывались свои связи. И там фестиваль был крупнее питерского. Около двадцати лет на Северном море проходит фестиваль театралов, художников, музыкантов. То же было со Стасом Наминым: он пригласил нас на юбилей Москвы в 98-м году, мы выступили на Красной площади, сыграли концерт в Доме художников. Стас спросил — вы контракт ни с кем не подписывали? Нет? Так и не подписывайте. И на этом все...
Экспедиции
— Сейчас, на ваш взгляд, реально поехать в экспедицию?
— Дело в том, что мне это уже не надо. Я ездил первый раз в 82-м году. Тогда я проверял студентов-практиков. Приехал, зачеты поставил и убежал быстро. У меня был с собой магнитофон, мне интересно было записать что-то. В последний раз я был на Полесье, Минская область, Солигорский район, на границе с Лунинцом. Там — мужской коллектив, деды пели, я им названия дал — ПЛАТАГОНЫ и в Минск привез, записал. Это удивительно, когда дедушки поют такими мощными голосами. Единственное, жалею, — не было камеры, хотелось бы еще отснять это все. Но многие люди умерли... Очень много помогает Татьяна Петровна Песникевич с республиканского радио, но опять же — душа болит, когда они эти все бобины с записями стирают, а у них архив шикарный. Есть фольклористы, друзья, которые тоже с материалом помогают. Поэтому — нет необходимости ехать.
— Через какое-то время этот материал будет существовать только в таких вот коллекциях или на вышедших альбомах музыкантов...
— Есть вещи, которые от нас не зависят. Бабушка или дедушка, который умирает, зовет к себе человека, и только дотрагивается, как все передается. Передаваться будет всегда.
Я не знаю, почему мне потянуло, я всегда занимался рок-музыкой, вырос в нормальном цивилизованном городе Лида, где в то время был первый рок-клуб, первая теледискотека. В те годы играли LED ZEPPELIN ребята. Я не знаю, почему я попал в Минск, хотя все время мечтал жить и работать в Гродно. Почему я вместо консерватории пошел в Институт культуры...
Новые диски
— Где записывать будете "Варажбіт"?
— На альбоме будет тридцать восемь песен, половина новых. Хотелось бы его записать с какими-то шумами, с текстами, которые читает Янина. Пока все только на разговорах. Не знаю. Я пока буду думать, что добавить, чтобы программа была более значимой. У нас сложно писать этническую музыку, должны быть очень хорошие "уши" — звукорежиссер. Когда мы совершенно случайно попали в Голландию, когда писали "Журавы", мы обалдели от того, что у человека своя студия на берегу — пять километров от Северного моря. И в рамках этой студии он пишет симфонические оркестры, панк-музыку, рок-музыку, у него двести компактов, которые он записал. "Слушайте, как вам гитару записать, как голос, куда вы вообще этот компакт готовите?" Мы были в шоке, я все думал, когда ж мы уже начнем записывать, а он день только спрашивал и показывал, так можно и так. Поэтому после того, как мы попали в ту студию, я не знаю, где мы сейчас можем нормально записаться. Не знаю, где здесь это можно сделать, вызвучить, чтобы почувствовать, какой у тебя должен быть звук.
Белорусская тусовка
— Многие белорусские музыканты особняком существуют, нет какого-то круга общения...
— Нет. Его и не было, наверное. Может быть, только если белорусскоязычные команды: N.R.M., KRIWI. Хотя с тем же ПАЛАЦЕМ мы встречаемся и с Вероникой Кругловой большие друзья... Я не знаю, почему нету, может быть, этого и не надо. Мы — самодостаточная команда, я вообще не понимаю, что такое сольный концерт, когда там играет еще десять музыкантов. Вот у меня сольный концерт. ТРОИЦА играет сольный концерт. Во Дворце Республики у нас был концерт, больше двух часов мы играли. Поэтому есть ли смысл еще кого-то туда приглашать, и для чего приглашать. Все люди разные. Не всегда себя чувствуешь уютно в разных компаниях. Мы ездили с Вольским, в Белостоке был совместный концерт. Я не скажу, что мы враги или друзья. Но мы там так "общались" — здоров-здоров, а чтоб поговорить о чем-то...
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 11 за 2003 год в рубрике музыкальная газета
