Inquisitorum & Петрушевская, Людмила

Середина Большого Юлиуса

(p) & (c) 2003 концерн "Группа Союз"
14tks/47mins
Московская группа, играющая концептуальную околоджазовую жуть (это ни в коем случае не стилистический ярлык!), похожую на индастриэл только отчасти (больно уж структурно), объединяется с парадоксальной писательницей Людмилой Петрушевской и записывает совершенно леденящий альбом с детским андроидальным утенком на обложке. Работа чрезвычайно сильная — с первых же звуков по голове начинают бродить гигантские муравьи, подгрызая тут и там. Саксофоны и медленные умирания мелодий, "живые" инструменты и металлический (очень подозрительный) скрежет и лязг на заднем плане. Сравнивать можно с чем угодно — от немецкого раннего экспрессионизма до Курехина, Джона Зорна, тех же THE RESIDENTS или вообще каких-нибудь MR. BUNGLE (я о настроении!). Но в отличие от классики индастриэла, которую не всегда можно при детях, например, выслушивать, этот диск — очень мелодичный и музыкальный. В нем даже есть песенки. Их поет Людмила Петрушевская (если вы читали в детстве журнал "Трамвай", то должны помнить ее душераздирающую историю про бутявок), даже не поет, а ехидненько так провывает тоненьким потусторонним голосочком в стиле какой-нибудь местной Йоко Оно. Песенки посвящаются довольно серьезным штукам — например, есть о Карле Марксе, спетая от лица его страдающей женщины. Карл Маркс там проживает на Охотном ряду, занимается жуткими ментальными экспериментами и самодеструкцией. Песня про соседей (сюр бытовой совковой кошмарности у Петрушевской вообще нереально хорошо получается) — шедевральное торжество каких-то остаточных советских фантомов. Мир божественно иррационален, и Петрушевская пишет только об этом. И поет тоже. Обычные, простые вроде бы вещи из жизни, близкие такие вещи, которые вас окружают, смотрятся в зеркала ваших глаз, кладутся в изголовье и запиваются чаем, привычные и родные, но с невнятными чудовищами внутри. Помните детские кошмары — когда чайник кажется раскаленным инопланетянином, под столом таятся сочные немытые горгульи, а чугунная утятница, в которой мама тушит рис, — это очень злобный и следящий за тобой робот? Вещи издеваются над людьми, а эти люди издеваются над вещами. Они используют старые аналоговые синтезаторы и скрипучие пружины. Они увивают цветами старинные граммофоны и перепевают "Лили Марлен". Они бы могли выпустить неплохой трибьют Александру Вертинскому или Даниилу Хармсу. Или даже Теодору Адорно (ему бы явно этот диск понравился — этот человек считал, что абсурдная диссонансность и противоречивость музыки самой себе определяет степень ее истинности). Когда слушаешь "Танец (с кулачками Маяковского)", к примеру, вспоминаешь какие-то детсадовские кошмары, честное слово. Иногда кажется, что индастриэл как идеология — применительно к русскоязычному сознанию, впитавшему все эти пионерлагеря, коммунальноквартирные умывальники, воспитательниц, журналы "Мурзилка", пластмассовых утят и пирожные "Картошка" за пятнадцать копеек — возможен. Именно таким образом возможен — саксофонные мелодии и нежное скрипение безмятежного голоса под многоэтажную звенящую жуть разрушающихся жестяных подвалов подсознания.