Cardigans, The

THE CARDIGANS: тяга вернуться к корням

Знаете этих суперпопулярных шведов? Диски THE CARDIGANS достигали тиражей свыше 16 миллионов экземпляров, а композиция "Lovefool" стала в 96-м мировым суперхитом.
После выхода альбома "Gran Turismo" (1998) группа ушла в продолжительный загул, а точнее, разбрелась по сольным и совместным проектам (вокалистка Нина Персон, басист Магнус Свэнингсон, гитарист Петэр Свэнсон). Группа чуть было не ушла в небытие, но музыканты все-таки смогли собраться снова в студии как THE CARDIGANS и... альбом "Lond Gone Before Daylight" делали аж в шести городах мира — шведских Стокгольме, Готланде и Мальмо, датском Копенгагене (вокальные партии), а также в Испании и Англии. Сперва продюсером материала был Торе Ёхансон, с которым они и раньше работали, но заканчивали с Пером Сундингом, музыкантом и приятелем коллектива. Большинство песен записывалось "методом" "live".
Почему поклонникам довелось ждать нового альбома пять лет? Зачем было столько студий для записи? Действительно ли угроза распада группы была реальной? Ответы на эти и другие вопросы мы узнаем лично от клавишника Ларса-Олофа Ёхансона.

— Не боялись ли вы, что за столь долгий перерыв фэны могли попросту забыть о THE CARDIGANS?
— Да уж, как не бояться? Но ведь мы даже не планировали так надолго забуриться. Просто после продолжительных гастролей забыли наметить очередную встречу в студии, как это обычно делаем. Ну и у каждого появились собственные дела: кто вернулся на учебу по универам, кто-то сольники начал писать. Вот и вышел... перерывчик.
— Да, зато у Нины в активе теперь неплохой альбом "A Camp", у Магнуса — интересный проект RIGHTEOUS BOY, а Петэр поработал с Titiyo. Чем можешь похвалиться ты?
— Я как раз из тех, кто доучивался. С детства я фанат фотоискусства, но самому освоить это дело все не было времени. И вот подвернулся случай, и я углубился в эту науку. Ведь для каждого из нас было важно заняться любимым делом. Пожалуй, от этого выиграла и группа.
— Но все-таки за это время появилось немало слухов об окончательном распаде THE CARDIGANS. Возможно, и у вас самих не было уверенности в завтрашнем дне?
— Бывало. Случались тягостные моменты. Хоть и не было официального решения о прекращении совместной карьеры, но каждому порой приходила мысль: а стоит ли пыжиться дальше? Конечно, мы не порвали все отношения между собой, даже нередко встречались, но вот проблема в том, что о группе даже разговоров не было. Ни у кого не было охоты заниматься THE CARDIGANS. По крайней мере, первые два года.
— А что повлияло на решение о камбэке?
— Занимаясь чем-то своим, каждый постепенно понимал, что это не то же самое, что группа с таким именем. Вспоминая успехи, невольно хочешь вернуться к ним.
— Звучание нового альбома кардинально отличается от того, что предлагал предыдущий — "Gran Turismo", вы вернулись к более простым, осязаемым формам. Это случилось интуитивно или привела к тому тяга своих же корней?
— Скорее, последнее. Когда наконец-то собрались, в группе появилась масса свежей энергии. Возвращение к истокам нашей музыкальной деятельности стало своего рода призванием. Интересно было понаблюдать за тем, как это мы начинали свою карьеру. Решили даже репетировать всем составом, как когда-то. Итог, к которому это привело, открыл нам ожидаемые эталоны звучания, которых мы хотели достичь на новом альбоме. Разговор здесь не о демо-звуке, а о возможности услышать, что мы сами из себя представляем без электроники.
— Знаю, что не обошлось на студийной сессии без определенных трений. Так вот: что стало самой большой проблемой в этой продолжительной работе?
— О, самое невообразимое, что нам порой представлялся новый саунд как аккомпанирующая группа Пола Саймона в его записях 70-х (смеется). А еще мы казались себе столь гениальными музыкантами, что думали, будто можем записать целый альбом "живьем". Но все-таки столько лет не играли вместе, поэтому очень скоро поняли, что немало времени уйдет только на реставрацию формы. Мы хоть и знали уже, как альбом должен звучать, но к этому вело столько дорог...
— Запись live-альбома занимает немало времени. Не жалеете теперь, что выбрали именно такой способ?
— Абсолютно нет.
— Но ведь потом оказалось, что некоторые треки нужно переписать.
— Ну и что? Ведь они же улучшились. Во всяком случае, жалеть пока не приходилось. Нам удалось благодаря этому лучше узнать и самих себя, и саму группу. Даже пусть и заняло это много времени, это не было время придумывания песенных заголовков, а интересное экспериментирование. Мы через это много чему научились. А вот следующий альбом, надеюсь, родится гораздо быстрее.
— Почему вы решили задействовать столько студий для записи альбома?
— Хотелось свежести. Все предыдущие альбомы мы записывали в "Tambourine Studios" в Швеции, а теперь задумали искать новый звук. Стремились избежать ситуации, когда приходишь на работу в одно и то же кресло и схематично что-то колбасишь. Даже кофе тебе в то же время и в том же месте. А как жаждешь обновления, чтобы даже никакие воспоминания не мешали. Вот и поехали сперва в Испанию, а поскольку была зима (в Швеции она экстремальная), то еще и климат себе подправили.
— Можешь что-нибудь сказать о влиянии чипсов и пива на запись последнего альбома?
— Вижу, заглядываешь на нашу Интернет-страничку (смеется). Это речь идет о фонограммах, записанных в Англии. Даже не знаю, почему туда поперлись, ведь и там погода не очень. Но действительно, чипсами и пивом просто обжирались там. Пили много темного пива. А наши live recording там оказались самыми лучшими.
— Вы поменяли продюсера. Им стал теперь ваш приятель и коллега Пер Сундинг. Почему именно он, ведь начинали камбэк со старым знакомым Торе Ёхансоном?
— С Пером познакомились в 1994 году, переехав в Мальмо. Он играл в группе EGGSTONE. И именно звучание его альбома подтолкнуло нас записываться в "Tambourine Studios". Потом Пер продюсировал альбомы ряда других групп, а мы записывались с Торе Ёхансоном. Но теперешняя работа осуществлялась в разных странах, было много хлопот, а Торе к тому же стал отцом и нуждался в каком-то личном времени. Решили в такой ситуации позаботиться о сопродюсере, которым и стал Пер. Оказалось, что его видение нашей музыки гораздо ближе к нашему идеалу, чем то, что предлагал Торе, который всегда прибегал к цифровой технологии "Pro-Tools", а мы хотели вернуться к корням. К тому же его не отнесешь к числу достаточно терпеливых, вот он оборвался и ушел. Мы очень рады, что Пер был с нами от самого начала записи, благодаря чему обошлись без драматических изменений, когда это случилось.
— В трех композициях альбома есть приглашенные шведские знаменитости. Имею в виду фронтмена SOUNDTRACK OF OUR LIVES Эббота Лундберга, Хаулина Пэлле Алмквиста из THE HIVES и фронтмена THE HELLACOPTERS Ника Рояла. Откуда эта идея сотрудничества с наступающим на пятки поколением?
— Забавно, но их карьера столь же продолжительна, как наша. Мы — одно поколение. Эббот уже лет двадцать на сцене, и только благодаря случаю SOUNDTRACK OF OUR LIVES теперь стали известными. Идея поработать с ними появилась уже под конец сессии, когда записывались последние песни. Все упомянутые тобой музыканты, как и мы, тогда находились в Стокгольме. Ну вот позвонили им и брякнули: "А почему бы и нет?". Так и получилось.
— У нас шведский рок-пантеон представляется явно не так, как в самой Швеции или других странах. Вот и THE HIVES почти не знаем. Как бы ты теперь оценил позиции THE CARDIGANS на музыкальном рынке Швеции?
— Трудно сказать. Во время студийной работы смотрели церемонию вручения шведских музыкальных премий, и было очень забавно, поскольку появилось множество новых групп. Смотрели на сцену, где еще недавно мы были среди самых популярных и вдруг... перешли в разряд классики. Думаю, музыкальная сцена Швеции теперь в очень хорошем состоянии.
— Какой момент вашей карьеры вам наиболее запомнился?
— Мне кажется, что наиболее выделяется наше турне по США. Мы были тогда поистине счастливы. Все было для нас новым, а мы словно открывали неизведанный мир. Ну и сама студийная работа. Хоть и ассоциируется порой с наихудшими воспоминаниями, так как музицировали тогда целыми ночами. Но, с другой стороны, происходило с нами нечто, и это нечто слышишь, когда слушаешь наши песни. Это было словно какая-то магия.
— Самая большая глупость, допущенная THE CARDIGANS за свою карьеру?
— Как-то нам предложили записать ведущую музыкальную тему очередной серии о Джеймсе Бонде. А нас как раз утомила долгая трасса по США и... не согласились. Может, это и не самое дурное решение, поскольку явно не было сил что-то достойное сыграть, но, с другой стороны, не вписать себя строчкой в знаменитую эпопею Бондианы — полная глупость.
— Никому из вас еще нет 30-ти. Но когда-нибудь и THE CARDIGANS состарятся. Не боишься?
— А этого не случится. Мы каждый раз по-новому открываем сами себя.
— Ну а лет через десять, как думаешь, останешься музыкантом или полностью перейдешь в стихию фотоискусства?
— Не имею понятия. Никогда об этом не задумывался.
— Интересуешься Интернетом?
— Да не так чтобы очень...
— Не хватает времени или просто Интернет тебя не притягивает?
— Дело, скорее, в том, что действительно нет времени. Пользуюсь им, как и вы, ежедневно, но не более того.
— Мы тут говорим время от времени на наших музыкальных страницах о Евросоюзе. Какое твое отношение к этому экономическому проекту, будоражащему умы многих людей?
— Да ну его. Когда в Швеции был референдум на эту тему, я голосовал против.
— Почему?
— Шведы — народ ленивый и всегда думают, что вряд ли их голос что-нибудь решает. И если теперь очень много важных дел нужно решать не в Стокгольме, а в Брюссель ехать, то вряд ли это лучше. Их голос стал еще менее слышным. Как тут не воспротивиться?
— Ну а теперь, когда Швеция уже в Евросоюзе, как прозвучал бы твой голос на таком референдуме?
— Конечно, меняется многое, но лично моя жизнь не изменилась никак. Так что ну его...