U.F.O.

Опознание “Объекта”

Как ни странно, но никогда не относившаяся к первому эшелону легендарных хард-роковых коллективов британская группа U.F.O. создала настоящих боевиков поболее, чем, скажем, DEEP PURPLE или LED ZEPPELIN. Песни "Too Hot To Handle", "Only You Can Rock Me", "Doctor Doctor" и "Rock Bottom" давно уже стали классикой и переигрывались более молодыми исполнителями неоднократно. Но молодые приходят и уходят — а U.F.O. остаются. О чем свидетельствует и новый альбом — "Sharks", записанный теми, кто в семидесятых вывел это вот самое НЛО на орбиту: гитарист Майкл Шенкер, басист Пит Уэй и вокалист Фил Могг. Вот с Филом у нас и состоялся разговор, разбор полетов, так сказать.
— Что после тридцати с лишним лет "полета" удерживает ваше "летающее блюдце" на высоте?
— Выпивка! (Смеется.) Нет! Ничего такого и не планировалось. Не думаю, чтобы кто-то то из нас думал о том, что группа продержится так долго. Карьера наша шла то в гору, то под гору, то в гору, то мы существовали, то нет, и отношения между нами были довольно сложными. Так что, быть может, все дело как раз в том, что все участники группы очень разные.
— Но при всех этих передрягах новый альбом, "Sharks", звучит очень даже свежо. Как вам удается держаться в форме?
— Не знаю даже — вероятно, тут все зависит от конкретного настроения в конкретный момент. Мы особо не встречаемся и потому, собираясь вместе, всегда ощущаем прилив энергии.
— Насколько важен для этой вот свежести, для этого возрождения ансамбля Эйнсли Данбар? С его приходом U.F.O. превратились в супергруппу.
— Эйнсли — забавный парень и отлично нам подходит. Он родом из Ливерпуля и умудрился сохранить особое ливерпульское чувство юмора, умное и поразительное. Я знаком с Эйнсли вот уже шесть лет, со времени записи альбома "Mogg/Way", хотя он играл в JOURNEY, когда мы выступали с ними на одной сцене. Должно быть, мы тогда с ним встречались, но я этого не помню.
— На "Sharks" присутствует парочка песен, тексты которых показались мне любопытными, — "Someone's Gotta Have To Pay" и "Outlaw Man". В них упоминаются Сонни Бой Уильямсон, Элвис, THE BEATLES — то есть песни эти обращены к прошлому. Что вы хотели ими сказать?
— Они обращены к тому времени, когда все началось, — к шестидесятым. Тогда мы все думали: "Вот оно! Грядет революция — и устроим ее мы!" Только вот ничего так и не случилось, и мы все вернулись к тому, что имели раньше. Например, на радио сегодня звучит полное дерьмо — все эти мальчиковые группы, девчачьи группы. Не музыка, а поп-корн! В шестидесятых все кипело, у нас была настоящая музыка, а сейчас все снова вернулось ко всякой шелупони. К счастью, каждые пять-десять лет случается чистка, и что-то новое появляется, чтобы очистить полки, — об этой революции и повествует "Someone's Gotta Have To Pay". Ну а "Outlaw Man" — это просто песня для мотоциклистов, которые некогда и звались рокерами.
— То есть нечто вроде "Born To Be Wild"?
— Да, можно сказать и так. (Смеется.)
— Слушая эти песни, я задумался о названии группы, которое вы позаимствовали у знаменитого музыкального клуба...
— Да, был в Лондоне такой клуб — "U.F.O."
— ...и клуб этот был, скорее, для тех, кто больше интересовался полетами наркотическими, нежели космическими...
— В точку! Для любителей поторчать!
— Так вам хотелось превратить этот наркотический настрой в космический рок?
— Сразу после создания группы мы — я, гитарист и басист — поселились в Лондоне и регулярно посещали клуб "The Roundhouse", когда там еще играли кислотный рок. Там выступали PINK FLOYD, только-только прибыл Джими Хендрикс, начали играть FREE — вот мы и пытались исполнять музыку столь же космическую, но более блюзовую. Мы склонялись больше к ритм-энд-блюзу и блюзу.
— Много лет назад, когда я впервые услышал U.F.O., больше всего меня поразил переход от прогрессивно-роковых произведений вроде "Prince Kajuku" к прямолинейному хард-року. Что побудило вас сменить стиль?
— На тот момент мы играли очень недолго, так что с направлением не определились вовсе. То есть когда нам удалось заполучить контракт на выпуск альбома, мы еще и в студии не бывали, мы только сыграли в клубе "The Marquee" первый свой концерт — большой концерт. Так что нам сходу пришлось учиться сочинять и записываться, а начав писать все больше, мы начали меняться, ну и существенные изменения произошли с приходом в команду Майкла Шенкера.
— Однако у вас был контракт с Chrysalis, компанией, специализировавшейся на прогрессивном роке.
— Да, но до того мы работали на фирме под названием Beacon, которая и выпустила этот космическо-роковый — что бы этот термин не подразумевал — альбом, и только затем подписали договор с Chrysalis. А подписав договор с Chrysalis, мы сменили гитариста — тогда-то Майкл к нам и присоединился.
— А зачем вам понадобился немецкий гитарист, если и английских-то было пруд пруди?
— По большому счету, это было просто стечение обстоятельств. Мы ехали на гастроли в Германию, а игравший с нами тогда Берни Марсден забыл свой паспорт, так что все пошло не лучшим образом. И тут мы увидели, как со SCORPIONS работает Майкл — отличный гитарист! — поинтересовались, нельзя ли его "одолжить" и, отыграв с ним два концерта, попросили перейти к нам. Но Берни был великолепен, с Берни было весело — пока он не разувался и (пародируя Марсдена) сряди зямы ня ставил ботинки на обогряватель. При нагревании машина наполнялась страшенной вонью. Как-то он уснул, а Пит Уэй, чтобы нам больше не пришлось страдать, выкинул ботинки из окна! С Берни было здорово, и на гастролях мы просто отрывались. В те времена мы забивались вшестером в машину и особых денег не зарабатывали, но удовольствие получали вовсю.
— Только что ты дал отличное определение того, как пахнет настоящий блюз!
— (Смеется.) Да, Берни настоящий блюзовый гитарист. Наверное, он избавился от этого запаха!
— По сравнению с другими хард-роковыми командами, склонявшимися к блюзу, U.F.O. всегда звучали очень сыро, и в этом был некий шарм. В чем тут секрет?
— А, здорово! Я думаю, тут все дело в людях — в сочетании авторской и исполнительской манеры Майкла с материалом, который пишет Пит, и тем, что сочиняю я. Сложи все это вместе — и вот тебе U.F.O. Мы прикидывали и пробовали другие комбинации, с другими музыкантами, но все было не то.
— Я бы сказал, это в большей степени касается вокала, нежели инструментов.
— Ну, мне кажется, что все упирается в коллектив. Майкл привносит этакий германский, драматично-европейский звук, в то время как сочинения Пита лежат где-то посередине между американским рок-н-роллом и английской музыкой — вроде THE WHO и SMALL FACES...
— А как вы связались с TEN YEARS AFTER? Их басист Лио Лайонс продюсировал ваш альбом "No Heavy Petting", а клавишник Чик Черчилл на этом диске играл.
— Мы работали на Crysalis, а Chrysalis были менеджментом TEN YEARS AFTER. Вот Крис (Райт, глава фирмы) и сказал: "Давайте-ка топайте в студию с Лио". Мы подумали: "Ну да, чего ж нет?" Так все и вышло. Решение принимали не мы, но нас это устроило, и работать с Лио было здорово.
— Разговор о TEN YEARS AFTER возвращает нас к блюзу. Чуть раньше ты упомянул FREE, с которыми вас кое-что связывало, ибо вы записали песню "Fool In Love", написанную совместно их басистом Энди Фрэзером и...
— …Фрэнки Миллером! Фрэнки Миллер на тот момент тоже был приписан к Chrysalis — он написал кучу отличных песен... Да, эту вот притащил Лио: "Как насчет попытаться сделать песенку?" Мы ответили: "Угу, попробуем!" — и песня нам подошла.
— Давай вернемся к вашим пластинкам. У "Force It" была просто поразительная обложка...
— Это все "Hipgnosis" (содружество художников, оформивших множество классических рок-альбомов) — это они рисовали обложки к "Phenomenon", "Force It" и "No Heavy Petting".
— ...и были у нее два варианта — американский и английский.
— О да, американцы не хотели, чтобы у них на обложке был виден присутствовавший на европейском варианте сосок, так что они выцветили парочку в ванне, сочтя обложку оскорбительной. Мне все это казалось странным, так как ничего там ни сексуального, ни оскорбительного не было, ну а с выцвеченной парочкой в обложке и вовсе смысла не было. (Смеется.)
— Моя любимая песня U.F.O. — "Belladonna". О ком она?
— Не помню даже — о поклоннице или еще о ком-нибудь. Я не переслушивал "No Heavy Petting" вот уже пять или шесть лет. Тогда с нами играл клавишник Денни Пейронел.
— А как вы заполучили в продюсеры Джорджа Мартина?
— Снова все исходило от Chrysalis. До того мы сотрудничали с Роном Невисоном, но нам хотелось поработать с кем-нибудь другим, вот Chrysalis и присоветовали нам студию "AIR" на острове Монтсеррат, отвечал за которую Джордж Мартин. Крис Райт еще спросил: "Почему бы вам не задействовать при записи Джорджа?" Что отлично, инженером был Джефф Эмерик. Так что все вышло опять-таки по стечению обстоятельств.
— Какой из ваших альбомов ты считаешь лучшим с музыкальной точки зрения?
— Понятия не имею — как правило, я запоминаю все пластинки по тому, что в то время происходило, так что какая-то пластинка, может, и не так уж хороша, но зато делать ее было весело. Огромное удовольствие нам доставила запись "The Wild, The Willing", а также "No Place To Run" и "Obsession" — было просто здорово. Это вот и есть мои самые любимые пластинки. Если же говорить о более раннем материале, то я бы остановился на "No Heavy Petting" — том самом, с Лио, — ну и "Lights Out" стал для нас большим шагом вперед по части продюсирования и всего остального.
— В современных ансамблях ты ощущаешь влияние U.F.O.?
— Не знаю. Какую бы группу я ни слушал — я говорю о тех, которые торчат в хит-парадах, — ничего уловить не могу; все они звучат по-разному, заимствуя самые разные элементы отовсюду. Мешанина полная — только вот ничего от U.F.O. я в них не слышу.
— Ну, как минимум одна из ваших песен была записана крупным артистом — Джо Линн Тернер сделал "Rock Bottom".
— О, а я и не слышал! Круто!
— Кто же тогда оказал влияние на тебя?
— Старые мастера, вроде Скримин Джея Хокинса и Сонни Боя Уиьямсона, Мадди Уотерса и Хаулин Вулфа. Из более поздних одним их моих любимых певцов был Стиви Марриотт, а еще я любил Артура Брауна, Джо Кокера и Терри Рида — все они относятся к одному и тому же периоду.
— У меня есть почти все альбомы Рида, но ты-то — тоже отличный певец, и, по идее, должен был записать немало сольных дисков, чего как-то не наблюдается.
— Не сложилось как-то. Я всегда работал с U.F.O., и времени на что-либо другое просто не оставалось. Не так давно я сделал альбом с гитаристом, который играл на "Mogg/Way", — называется диск "Sign Of 4". То есть это почти сольный альбом — на гитаре там играет Джефф Коллмен, на барабанах — Шейн Гаалаас, а на басу — Джимми Кертейн. Джефф работает в группе COSMOSQUAD, исполняющей тяжелый джаз.
— Почему так мало сейчас выступают U.F.O.?
— Одно из наших последних турне закончилось в Манчестере не лучшим образом — возникли всяческие проблемы и передряги, так что гастроли просто оборвались. Майкл толком не завершил ни один из трех или четырех последних туров — в том числе и с MSG. Так что, я полагаю, лучше всего нам было бы отыграть на нескольких ближайших фестивалях и поглядеть, что и как. Возможно, мы запишем "живые" варианты песен из "Sharks", "Covenant" и "Walk On Water".
— А да, почему диск называется "Sharks"?
— Потому что мы окружены акулами! (Смеется.) На почте, в гараже — везде акулы!
— Это называется паранойя! Не о том ли ты пел в "Doctor Doctor"?
— Пять баллов!
— И это снова нас возвращает к твоему прошлому. Так где ты живешь — в прошлом или в настоящем?
— Стопроцентно — здесь и сейчас. Но память у меня ух, какая длинная!