Горохов, Андрей

“Я страстный и самозабвенный мистификатор и тени на плетень наводитель” (окончание)

Окончание. Начало в "МГ" № 35

Несколько вопросов по музыке

— Германия — все так же электронная супердержава? Какая страна делала в этом году самую интересную музыку?
— Не уверен, что Германия — электронная супердержава. Здесь есть много музыкантов, здесь выпускается много музыки, но весь смысл сегодняшнего момента и состоит, так сказать, в "восстании окраин". Ты можешь жить в Киото, где тебя никто в упор не видит, или в Остине, штат Техас, или в любом другом месте, но тебе доступны те же самые программы, те же самые компьютеры, то же самое know how, что и любому другому твоему соратнику/конкуренту. Все находятся в равных условиях, но не в одной столичной тусовке, а в состоянии распыленности. Это и есть электроника. Я даже могу сформулировать этот тезис еще радикальнее: электроника — это, похоже, восстание провинциальных компьютеризированных аутсайдеров против доминации Германии в сфере "электронной музыки для слушания".
Никакая страна музыки не делает. Это дело строго индивидуальное. Наше восприятие происходящего зависит от многих факторов. Во-первых, от дистрибьюции, то есть путей доставки к нам звуконосителей; во-вторых, от шума в прессе, то есть от агитации и рекламы. Попадается тебе сразу четыре новых релиза лейбла Mille Plateaux, ты находишь в сети на них хвалебные рецензии и начинаешь думать, что в этом месяце франкфуртское претенциозное техно занимает лидирующее положение. Нет-нет, делать подобные наблюдения нельзя. Я бы мог сказать, что интересные вещи происходят в Японии, но я понимаю, что мне так кажется только потому, что мой приятель Йорг Фоллерт регулярно снабжает меня CD, которые ему стопками шлют из Японии. Он больше их никому не показывает, поэтому кроме нас с ним никто в Кельне не в курсе, что в Японии что-то вообще происходит. А мы с ним не знаем, что происходит в Австралии. Впрочем, я слышал, что там что-то определенно не стоит на месте.
— AUTECHRE, MOUSE ON MARS, OVAL… Кто следующий? Хотя вы и сказали: "Чтобы казалось, что речь идет о чем-то значительном, надо назвать кучу имен". Всего лишь несколько…
— Нет следующего. AUTECHRE, MOUSE ON MARS, OVAL — это big heads. Как и Aphex Twin или Atom Heart. Бум вокруг них разразился (то есть музжурналисты прониклись их величием) через много лет после того, как эти явления были известны именно в качестве переднего края в узком кругу ценителей, скажем так, странной музыки. Но вот уже как несколько лет новых, пока еще неизвестных широкой публике титанов что-то не появляется. Владислав Дилей? Не думаю. Эккехард Элерс? Kid606? Тоже не похоже. Томас Бринкман? Pimmon? Нобукацу Такемура? Вряд ли. Лейблы Plug Research? Karaoke Kalk? Morr Musik? Да, Морр Мьюзик — это симптом надвигающихся изменений, новый сентиментальный ретро-синти-поп. Но где же здесь титанизм? Тот, кто будет "следующим", должен выдать альбом, который может быть воспринят в качестве поп-альбома нового типа, чего-то симпатичного, но и одновременно якобы радикально нового. А мы живем в эпоху измельчания.
— Есть ли столпы, которые никогда не упадут? Как люди читают (самостоятельно или в школьной программе) Толстого, Достоевского, Чехова, так и будут слушать THE BEATLES? Или академическую музыку? Или что-то еще?
— Большая разница — самостоятельно или в школьной программе. BEATLES определенно встроены в школьную программу, то есть в культурный архив. Что люди будут слушать через 50, скажем, лет — совсем неинтересно. Думаю, что-то вроде новых Бритни Спирз.
Редкие вспышки безумия, они же моменты просветления, конечно, не теряют своей яркости. Скажем, Ли "Скретч" Перри и Кинг Табби. Ранние BLACK SABBATH и LED ZEPPELIN. SUICIDE. THROBBING GRISTLE. NURSE WITH WOUND. Из 90-х, наверное, PAN SONIC и RHYTHM&SOUND. Это праздники непослушания. Будет ли кто-то слушать академическую музыку — не имеет значения. Она никуда не денется. Как и то место, которое занимают Штокхаузен или Ксенакис. Они встроены в культуру, точнее — культура 20-го века построена на них. По поводу величия, скажем, Aphex Twin'а... каждый раз, когда я пытаюсь слушать его музыку, я не понимаю, зачем он это делал. Есть любопытные пассажи, но не более того. Конечно, это очень высокий уровень, но на вопрос: кто звучал радикальнее — Джеймс Браун в 1970-м или Aphex Twin в 1992-м — я отвечу — Джеймс Браун.
Все эти столпы поп-музыки очень условны (включая, разумеется, BEATLES). Мы условились, не в силах забыть свою молодость и сопутствовавшую ей молодежную культуру, считать все это "выдающимися достижениями". Можно просто выкинуть из головы весь поп-хлам, и "столбов" сразу станет меньше. А хорошей музыки, кстати, больше. Мне испанский цыган Мануэль Агухетас (Manuel Agujetas) кажется куда более ценным и шокирующим явлением, чем все, что происходит в поп-сфере, включая новомодную электронику. Агухетас — столп. Будет ли его кто-то слушать через сто лет? В Испании будут. Если я проживу еще сто лет — обязательно буду.
— Не слишком ли много музыки записано на белом свете (кажется, это еще заметил в свое время крайне нелюбимый вами Брайен Ино)? Что делать с ней простым людям, не говоря уже о меломанах, тонущих в море, где лишь несколько маяков (один из них носит название "Музпросвет")?
— Да, существует много музыки. Да, произведена масса хлама. (кажется, вы хотели меня спровоцировать именно на это заявление?). И процесс этот не остановим. Но проблемы тут никакой нет. Что стало с перепроизведенной музыкой 70-х, или 80-х? Звуконосителями Фила Коллинза и Принца завалены немецкие блошиные рынки. И массой мне абсолютно неизвестных имен. "Простые люди" сначала все это впитали, а потом отторгли. Где проблема? Нет проблемы. Невозможно знать всего? Но и не надо. Никто не знает "всего". Хорошо бы знать "кое-что достойное интереса".
Я думаю, что обилие музык вызывает притупление восприятия. А деятельность таких персонажей, как, скажем, OASIS, заставляет вообще усомниться в достойности звукоизвлечения.
"Простые люди" не столь беспомощны и беззащитны. Шаг от нелюбимого радиоприемника к компьютеру, подключенному к Интернету, сделать вовсе не сложно? Кто способен вставить в поисковик Google слово "PAN SONIC" или "MICROSTORIA", тот кое-как выплывет. И убедится, что музыки мало. Нет разливанного моря. Не надо им пугать людей.
— Какой диск больше других задержался в последнее время в вашем CD-плеере?
— Агухетас и задержался. Мануэль и сын его Антонио. Это целая стопка. Все, что смог достать. Из этого, конечно, нельзя делать вывод, что я полюбил фламенко. Нет-нет, ничего я не полюбил. Нет никакого стиля или жанра, который был бы мне мил и дорог. Разве что — музыка фриков, безумцев-маниакалов. Ужас, боль, надрыв, парадоксальное видение и, прежде всего, — исключение. Да, мне дорога музыка, которая является не правилом, а исключением.
— На сайте "Музпросвета" нет MP3-файлов. Вы категорически против этого "контроверсивного", как отношение американцев к творчеству Эминема, формата?
— MP3 — это одно из самых ярких культурно-музыкальных событий последних лет. Переоценить MP3 невозможно. До эпохи MP3 слушатель был зависим от абсолютно непрозрачной системы дистрибьюции (каналов распространения) звуконосителей. Если CD нет "в киоске на желдорвокзале", то его нет в принципе, иди в лес и слушай попугаев. Сегодня, если тебе известно имя OVAL, то в течение нескольких минут ты имеешь возможность удостовериться, как звучит передний край электроники, и верно ли заявление, что OVAL — это медленный гитарный рок (slomo-rock). Заинтересовало слово dub? Пожалуйста, от Ямайки до Берлина все в твоем распоряжении. Есть и Штокхаузен, и многое-многое прочее. Не важно, возникает ли любовь с первого взгляда или нет. Важно, что тебе это доступно. А путь распространения пиратских компактов, скажем, из Москвы в Новосибирск и дальше в тайгу становится, наоборот, абсолютно неважным. То есть MP3 ликвидировал посредников, фарцовщиков, пиратов, которые вполне сознательно и узколобо фильтровали музкультуру.
— Вы пишете, что новости поп-музыкального мэйнстрима тоже достойны интереса. Сложно представить, что вы, человек, находящийся на музыкальном "гребне", интересуетесь этими "тараканьими бегами", хотя и в иронической, доходящей до сарказма, форме… В чем здесь дело?
— Всякий журналист вписывается в некие рамки. Вы же тоже, наверное, пишете о самых разных вещах? И повар в ресторане готовит вовсе не то, что он хочет в данный момент есть. Скорее всего, он вообще ничего есть не хочет. "Музпросвет"/"Мэйнстрим" — это своеобразные жанры с заданными рамками, со своими условностями, традициями, со своей аудиторией. В "Мэйнстриме" я пугаю и веселю публику, ориентированную на мэйнстрим, фактически это пародия на музновости. В "Мэйнстриме" я сам становлюсь поп-персонажем. Это не совсем прямо уж кабаре, но дело, безусловно, веселое. Материя, конечно, подлая, но мне не безразличная, я говорю себе — Энди Уархол интересовался массовой культурой. И Анри Тулуз-Лотрек тоже интересовался. И Стравинский. А если бы Ван Гог и Гоген увидели бы Бритни Спирз по телевизору, они разве бы возмутились? Не думаю, скорее всего, хмыкнули бы. Дело в точке зрения.