Kaipa Заметки из прошлого
Поскольку прогрессивность изначально определяет некий фундамент их творчества, внезапно выплывшие на поверхность истории прог-банды не кажутся чем-то порочным и гнилостным. Наоборот — иногда это очень даже радостно. Вот шведская прог-группа KAIPA, например, тоже решила порадоваться жизни — после двадцати лет каких-то темных и совершенно не общественных разрозненных дел они собрались и записали альбом. И собираются записать еще один, и поехать в турне, и вообще всячески демонстрируют признаки второго дыхания. Если вы плохо помните, поясняю — да, это те самые KAIPA из 70-х, которые звучали похоже на KING CRIMSON и ранних PINK FLOYD и всячески радовали своим атмосферным эстетством и легким налетом шведского фолка. Их возвращение удивительно — посему нельзя было не поговорить с одним из участников этой замечательной группы, клавишником Hans Lundin. Правда, пришлось начать несколько некорректно, но вопрос, что называется, стоял ножом у горла и не желал отступать...
— Мне не дает покоя одна вещь. Почему, почему сейчас буквально каждая старая арт-рок- или прог-группа выпускает альбом? После десяти лет молчания, двадцати, тридцати, группы RENAISSANCE, PROCOL HARUM, Джефф Линн тот же — теперь еще и вы. Это влияние современной музыки, да? В стиле: "О, мы тоже можем вот ТАК" после прослушивания какого-нибудь нового RADIOHEAD?
— Хм, тут дело не во влияниях все-таки. Я просто думаю, что дело во времени. Я так чувствую, понимаешь? Сейчас, определенно, самое правильное время для этого. И еще — в нашем случае мы не просто возвращаемся и играем старые песни. Мы ведь все словно заново начинаем — у нас куча новых песен, новый альбом. Это не движение назад, а наоборот — мы строим мост между прошлым и будущим. Нам очень важно привнести в свою музыку то новое, чего мы достигли. И я уверен, что это не одноразовая вещь.
— А как вышло так, что вы снова собрались и чья это была идея?
— На самом деле, это "ре-юнион" между двумя оригинальными участниками группы — Ройне Столтом (из группы FLOWER KINGS. — Прим. Т.З.) и мной. Все остальные участники группы… ну, они совершенно другими вещами сейчас занимаются. Мы пригласили для записи наших любимых сессионных музыкантов — барабанщика Morgan Agren, я с ним раньше работал. А еще с нами играет просто фантастический басист Jonas Reingold, который на самом деле в другой совершенно группе участвует, но с нами ему тоже почему-то интересно.
— Да, но так вы, наверное, очень сильно отличаетесь от тех KAIPA, которые были раньше. Времена все-таки меняются. Вы стремитесь к тому, чтобы звучать похоже на себя в молодости?
— Да нет, ведь это со всеми вещами так происходит, что они меняются постоянно. Особенно хорошо это заметно по музыке. Мелодии у нас выходят совершенно другие, но вот какие-то фундаментальные вещи, вроде влияния шведского фолка, — они до сих пор остались. К тому же мы очень развились как музыканты за двадцать лет. И все это вылилось в новые инструменты, цвета и формы и воплотилось на альбоме, который — совершенно новая музыка.
— Не трудно ли было снова начинать работать с Ройне Столтом? Столько же лет прошло. Вы, наверное, совершенно по-разному стали мыслить, и все это наверняка приходилось преодолевать.
— В том-то и дело, что ничего преодолевать особенно не пришлось. Фактически — что удивительно — это было как транспортироваться на 20 лет назад. Мы собрались снова, и это сработало, все стало на свои места, здесь есть какая-то химия. И даже ностальгия по разухабистой молодости, хех... И записывать альбом с Ройне действительно честно.
— А чем вы занимались в этот огромный временной промежуток с тех пор, как KAIPA распалась?
— В 1982-м последний состав KAIPA решил развалиться. Ну, или, скорей, перерыв устроить. Я продолжил работать со своей собственной музыкой и записал три соло-альбома. В 1989-м я выпустил последний на данный момент альбом со своей группой, он назывался "Houses". А потом меня вообще задолбал весь шоу-бизнес, и я решил его бросить, потому что не было вокруг подходящих условий для того типа музыки, которым я занимался. К тому же я женился, стал отцом двух дочерей... Я подумал вдруг, что так здорово жить с семьей и не лезть во все эти вещи, связанные с гастролями, студийной работой... Я, конечно, писал постоянно какие-то песни, это уже на уровне инстинкта было, но ничего я не записывал. Разве что так, заметки какие-то для себя делал, чтобы не забыть потом. А во второй половине 90-х вдруг началась "новая волна" прогрессив-рока, возрождение интереса к этой музыке. И я подумал, что надо бы встретиться с Ройне, который играл в своей группе FLOWER KINGS, чтобы показать ему мои песни. А еще, в 1996-м, один скрипач попросил меня поучаствовать в проекте под названием HAGEN. Идея этого проекта была в смешивании традиционной шведской музыки и тяжелого рока. Я подумал, что это интересная идея, заодно можно узнать много о корнях, о традиционной шведской музыке. Потому что, когда я сам пишу музыку, я всегда чувствую внутренние влияния фолка, но не всегда могу это правильно выразить. А работа в HAGEN "вытянула" это наружу. Этот альбом очень сильно вдохновил меня, именно после него я понял, что хочу заниматься музыкой так же серьезно, как и раньше. Наверное, это и была такая "инъекция", которая мне нужна. Я собрал свои песни, самые лучшие, и позвонил Ройне. И это было начало новой страницы в истории KAIPA.
— ...И сразу же вы записали новый альбом...
— Да, этот альбом — прямой результат той самой встречи с Ройне. Я написал песни, я мог выпустить сольник, но отчего-то ужасно хотелось, чтобы именно Ройне играл там на гитаре. Поэтому я и притащился к нему с кучей песен, которых хватало на добротный двойной диск. Но Ройне посоветовал взять только самое лучшее и выпустить один диск. А потом вообще начал активно вмешиваться в процесс записи. В начале я все еще думал, что это мой сольник. Но под конец, когда мы уже микшировали материал, мы синхронно поняли, что это — наша общая работа, которая звучит как KAIPA, что там такая же атмосфера, такие же эмоции. И что, по большому счету, мы опять работали вместе с Ройне. И тогда мы подумали: а почему бы не признать, что это и есть возвращение KAIPA? К тому же, все кругом советовали нам выпустить диск под маркой KAIPA, потому что звучание получилось практически идентичное классическому.
— Насколько я знаю, ваша музыка процентов на 80 инструментальная. Но вот в классический период творчества KAIPA если у вас и были тексты, то в основном на шведском. И это очень здорово слушалось, потому что были заметны фолковые влияния. Получался аутентичный и очень шведский прог-рок. А этот альбом у вас с англоязычной лирикой. Это зачем?
— Ох, на самом деле только для того, чтобы народ лучше понимал. Это возможность достучаться до как можно большего количества людей...
— Да зачем вам оно? Люди — они ведь все равно, по большому счету, только музыку воспринимают. А шведский — он ведь жутко музыкальный язык и звучит просто потрясающе...
— Да знаю я... Но я просто подумал, что так альбома станет более успешным, если слушатели будут точно знать, о чем идет речь.
— (расстроенно) Вот не скажите. Например, молодая группа KENT всем очень даже нравится, пусть они и по-шведски поют. А когда они альбом на английском записали, это немного не то было, какая-то сакральность разрушилась...
— Ну, если вам вдруг захочется сакральности, вы ведь можете переслушать старые записи KAIPA, они все на шведском, ха-ха-ха! А в этот раз мы решили завоевывать мир, что-то говорить не только музыкой.
— Наверное, в текстах особенный "message" был, да?
— Да нет, там в основном рефлексии, чувства. Внутренние переживания, трансформированные идеи, тайны, облаченные в слова, и позитивный опыт, обретенный за все эти годы. И тексты связаны с прошлым и будущим — "заметки из прошлого", серьезные мысли по поводу взаимосвязи жизненных явлений. Все равно приятнее точно знать, что это поймут не только шведы, но и все остальные, вот ты, например... Я уверен, что с английским языком получается более глубокая и полноценная музыкальная коммуникация.
— А когда вы этот альбом записывали, вы думали о нежных чувствах старых фанатов — мало ли?.. Воссоединение культовой группы — это всегда стресс для их старинных поклонников... Да и "камбэки" они воспринимают неоднозначно.
— Я помню, в процессе работы над альбомом много народу подозревало, что мы занимаемся чем-то неправильным. Но теперь альбом вышел, и мне кажется, что все останутся довольны. Ну, я так чувствую просто. И вот что интересно: сейчас много молодых прогрессив-групп и среди них есть такие, которые просто один в один копируют музыку 70-х, — я не буду указывать пальцем, но, право слово, неприятно. Ведь умные очень ребята, талантливые музыканты, но отчего-то нравится им это глупое клонирование. У нас ситуация похожая — мы тоже сейчас точь-в-точь копируем одну группу 70-х, единственное различие — эта группа и есть мы сами! Но поскольку мы имеем дело с прогрессивом, то влияние новых стилей и новых идей все равно чувствуется. Правда, стоит признать — мы ищем вдохновение больше в прошлом, чем в настоящем.
— Ага, значит вы вдохновляетесь исключительно прошлым?
— Ну да. Там ведь достаточно всего, чтобы хватило до конца жизни. Я до сих пор черпаю потрясающие идеи из музыки групп, которые мне очень нравились в 60-е. Я помню PROCOL HARUM, помню первый свой "Хэммонд-орган" — о, это просто невероятный инструмент был для тех времен! Я тогда слушал STEPPENWOLF, SPENCER DAVIS GROUP, а потом сильно заморочился на PROCOL HARUM, потому как господин Брукер мало того, что замечательно играл на органе, он еще и с классической музыкой все это смешивал... Тогда я пробовал играть шведские вещи на классическом органе. В 70-е я слушал кучу разной музыки, слушал всяческие фьюжн-группы, джаз разный, мне очень Chick Corea нравился. В общем-то, сейчас я не очень много новой музыки слушаю, потому что мои музыкальные исследования 70-х до сих пор меня переполняют...
— После прослушивания альбомов FLOWER KINGS становится очевидно, что Ройне — специалист по уникальному реконструированию классического звучания 70-х. При продюсировании KAIPA он устроил вам такое же намеренно — архаичный звук, — чтобы поддержать, так сказать, стилевое своеобразие?..
— Наверное, да. Хотя в
80-х, честно говоря, мы тоже звучали архаично. В те времена, наверное, мало какая группа активно использовала "Хэммонд-орган", потому что тогда поголовно все бросились исследовать новые технологии, электронный звук, новые машины. А я всегда был в таких делах консерватором и до сих пор думаю, что "живой" звук воспроизвести невозможно. И что интересно — сейчас я могу работать с любым самым потрясающим синтезатором, и это было бы здорово, наверное, но я все равно играю на "Хэммонде" и уверен, что звук того же меллотрона адекватно синтезировать нельзя. Поэтому я играю на настоящем меллотроне, хе-хе... Наверное, это и есть то самое "уникально-личное" звучание, которого я добивался. И я думаю, если хочешь сделать что-то уникальное, надо смешать лучшее из прошлого, с лучшим из настоящего. Вот и все.
— У KAIPA есть прошлое, это понятно. А как насчет будущего?
— Будущее… ну, точно сказать не могу, но на днях мы говорили с Ройне, и знаешь — у нас просто куча новых идей. По поводу нового альбома KAIPA. Мне кажется, все еще впереди. И я просто уверен, что дальше будет еще интереснее.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 36 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
