Тартак «Не хочется быть «зіркой»
На вопросы отвечал лидер группы Сашко Положинский.
— Немного истории: с чего началась группа ТАРТАК, когда это было и так далее?
— Мы из Луцка. Существуем с 96-го года. Организовались непосредственно перед фестом “Червона рута”. На то время существовали песни, но не было аранжировок. А вообще, это была большая авантюра. Я подал заявку, когда группы еще не было. Был только я один и название, которое я выбрал за месяц до этого. В заявку я вписал себя и своего друга Василька Зинкевича, он об этом, правда, ничего не знал. И вписал еще одного хлопца, которого знал мало, но знал, что он хорошо танцует. Потом нужно было сделать фонограмму. Я вообще-то не музыкант, я только кричу и прыгаю. Музыкантов у меня не было, и в Луцке никто не мог мне сделать фонограмму. В Ривному я нашел парня, с которым мы за один день забомбили три «фанеры» на мои песни. За день до выступления я встретил Василька и предложил войти в группу.
Вышли мы на сцену… Слов не знали, Васик прыгал с неподключенной гитарой… Но самое главное, что Васик притащил всю свою школу на выступление, наши друзья подошли. Короче, был полный зал визжащего народа. Все выглядело, как будто мы — супер-пупер-группа. Нас и взяли в финал. В 97-м мы разделили первую премию “Червоной руты” в жанре «Танцевальная музыка» с ТНМ КОНГО. С тех пор с ними и дружим.
— Наверняка многие не знают слово “тартак”, просвети…
— В Польше это слово обозначает «лесопилка». Слово это и в украинской литературе раньше встречалось. Я как-то сидел со словарем, увидел это слово, и оно мне понравилось. Очень прикольное слово и какой-то подтекст имеет.
— Когда ты вернулся с «Червоной руты» в Луцк, то, наверно, стал популярным, на улицах узнавали?
— Ну, меня в Луцке больше знали как капитана команды КВН Луцкого индустриального института. Мы просто играли в КВН, выигрывали, поэтому меня знали. И еще я вел программу на радио, и меня тоже через это немного знали. Ну и плюс то, что я там разные концерты проводил…
— А поклонницы были?
— Ну так, в приватном порядке.
— Как ты начал заниматься музыкой и ведением концертов?
— Не помню, но мне говорили, что когда мне было три года и моя тетка ехала со мной в рейсовом автобусе, я устроил концерт для всех пассажиров, и мне все давали за это конфеты, "жвачки"... А я пел песни, рассказывал стихи, причем меня никто не просил, — я это делал сам. Я помню, что в детском саду участвовал во всех концертах, а свой первый концерт провел в шесть лет.
— Понятно. Расскажи, как ты переехал в Киев, почему променял свой Луцк на столицу?
— В Киев меня пригласили на работу в хит-парад "Двенадцать минус два". Это было в начале 99-го, а до этого я сидел в Луцке, зарабатывал деньги — проводил концерты. Меня вызывали в Киев или еще куда, я проводил концерт и ехал назад.
— А что для тебя ТАРТАК?
— Сейчас ТАРТАК для меня — наиболее интересное дело, это то, чем я хочу заниматься. В ТАРТАКЕ я имею наибольшую свободу действия, хотя я не всегда доволен результатом нашей работы. Я вообще редко бываю доволен нашими выступлениями. Не всегда мне нравятся конечные варианты аранжировок, сведения наших песен, то, как я отработал, то, как другие наши хлопцы отработали. Но все равно, процентов на 80-90 ТАРТАК — это то, чем я буду заниматься в дальнейшем, и делаю я это так, как хочу. Например, на концертах, что я провожу, или на телевидении нет и 50-ти процентов самореализации. Как правило, самореализации там на процентов 20-30, а все остальное — это то, что тебе говорит режиссер, спонсоры и так далее. А вот в ТАРТАКЕ с этим немного проще.
— То есть ты там самый главный?
— С одной стороны, да. Но с другой стороны, я просто оставляю за собой последнее слово. Я всегда слушаю мысли других парней, Алексея Яковлева — нашего продюсера.
— Кто еще участвует в ТАРТАКЕ, кроме тебя?
— О, я всех не знаю!
— Что, так много людей?
— Все те люди, что нас поддерживают, они тоже часть ТАРТАКА! А так, есть гитарист Андрей Самойло и клавишник Андрей Благун. Еще есть Валик, он у нас ди-джей.
— Как ты думаешь, куда будет развиваться дальше группа ТАРТАК?
— Я тебе честно скажу: мы не настолько интересны, чтобы быть кому-нибудь нужными в мире. В разных там «европах-америках» хватает своих! Нам интересно работать в Украине, но тут сейчас мало таких возможностей, чтобы мы могли только этим заниматься и больше ни о чем не думать, уж не говорю о том, чтобы зарабатывать миллионы долларов.
— А в Москве?
— Ой, с Москвой тоже сложная ситуация! У них та же фигня — у них хватает своего, и все чужое они не сильно воспринимают.
— Это же не совсем чужое для них. Там же уже есть ТНМК, ВВ, ОКЕАН ЕЛЬЗИ, их же нормально воспринимают!
— А ТНМК, ОКЕАН ЕЛЬЗИ, ВВ раньше прорвались, и теперь москали нас немного бояться.
— Скажи, как можно назвать музыку, которую исполняет ТАРТАК?
— Я боюсь это как-то называть.
— А все-таки…
— Панковый рэп или рэповый панк. На хардкор мы не тянем, потому что музыка не такая жесткая. И на панк не тянем, поскольку мы еще не такие профи, чтобы его играть. Вот. Главное наше кредо — чтобы было весело. Выходит ли это у нас — уже другой вопрос.
— Твои музыкальные вкусы…
— Я слушаю разную музыку, абсолютно разную, даже попсу. Но все-таки я больше люблю альтернативную музыку — группы BLOODHOUNG GANG, MOLOTOV, PAPA ROACH, EVERLAST, DEFTONES… Мне много чего нравится, так что, мне сейчас все называть?
— Не надо. А что не нравится?
— Ну это еще больше называть придется…
— А из хип-хопа что тебе нравится?
— Белый хип-хоп, например, BEASTIE BOYS.
— Украинские исполнители?
— Из украинской музыки я много чего люблю — ТНМК, Катю Чіллі, ПЛАЧ ЕРЕМИИ, ВВ, ФАКТИЧНО САМИ, ДИМНА СУМІШ, ДАЙ МАМІ ПОСПАТИ, ОСНОВНИЙ ПРОКАЗНИК, ЛОС ДИНАМОС, СПІДВЕЙ и много-много других.
— У тебя есть очень интересная песня «О-ля-ля», где украинский текст читается с французским прононсом. Будет ли продолжение подобного опыта?
— Есть такой проект — ТА-ТА-ТА. То есть ТАНОК НА МАЙДАНІ КОНГО и ТАРТАК. Этот проект объединяет песни на украинском, стилизованном под иностранные языки. Сейчас есть четыре песни. Французская — “О-ля-ля”. Английская — “Уімкни світло”. Испанская — “Нопасаран”. И итальянская… не помню, как она называется.
— А почему у тебя такая неприязнь к русскому языку? Это влияние окружения, где ты вырос, или что-то другое?
— Нет, дело совсем не в том. За границами территории Украины, например, в Польше, я буду стараться говорить по-польски, а в России — по-русски. Но совершенно закономерно, что на территории Украины я говорю по-украински и хочу, чтобы со мною тоже говорили по-украински. Но жаль, это не всем удается. Я убежден, что нельзя уважать страну, уважать народ, не уважая его язык и культуру.
— Как ты относишься к разным националистам, фашистам?
— К фашизму отношусь резко отрицательно, а к национализму — очень хорошо. Для меня это совсем разные понятия, и не надо их путать. Просто за время советской власти на украинский национализм понавешивали столько ярлыков… За те 70 лет, когда... каких 70!? За 370 лет, что мы были под Россией, за весь этот огромный промежуток времени украинскому национализму придали ярко негативную окраску. Никто ж не осуждает шотландский национализм, там, ирландский национализм. Вот экстремизм ирландский все осуждают, а национализм — никто. Никто не осуждает канадскую провинцию Квебек за то, что она старается свою французскую мову поддерживать, никто не говорит: "Ах, вы ж гады, ах, вы ж бандеровцы!" Просто у нас такая страна, и у людей такой менталитет, что от словосочетания "украинский национализм" их начинает просто трясти: "О, бандеровцы, сейчас всех перевешают!" Конечно, я понимаю, что бандеровцы тоже не золото и много чего делали неверно. Вообще, мне не сильно нравится история Украины, потому что вся наша история построена на том, что украинцы бьют украинцев, а этим пользуются наши соседи. Украинцы больше верят соседям, чем друг другу, поэтому всегда наши соседи стравливали нас между собой, имея с этого нехилую выгоду.
— Ладно, про это больше не будем. Скажи, какие появляются чувства, когда тебя узнают на улице, в троллейбусе?
— Это не то чтобы неприятно, это немного неудобно. Знаешь, когда в автобусе едет семьдесят человек, одна или две дивчины тебя узнают, подходят, берут автограф, а все семьдесят человек смотрят на тебя: «Что это за чувачок?» Неудобно как-то. А вообще, приятно, когда люди берут автограф или говорят что-нибудь приятное! Я и сам могу подойти познакомиться. Хотя в последнее время я уже боюсь это делать — вырабатываются комплексы. Когда тебя узнают, это начинает немного напрягать. Возникает слишком много вопросов. Мне просто интересен человек, я хочупознакомиться, а вдруг она знает меня или по телевизору видела или так где и подумает: "О, чувак, звезду из себя корчишь! Думаешь, что все девчата твои!" Конечно, можно на это начхать, но совсем не хочется попадать в неудобное положение и ставить в него других. Хочется быть просто человеком, не хочется быть "зіркою". Хочется быть просто человеком, который делает свое дело. И если результаты этого дела нравятся другим — это классно. А от если тебя воспринимают как "зірку", когда забывают, что ты в первую очередь человек, это напрягает и не очень нравится.
— Возвращаясь к разговору о перспективах ТАРТАКА… Планы переехать в Москву есть?
— Пока не имел ни одного предложения оттуда.
— А если бы было?
— Сложно сказать. До того, как я съездил в Москву года два тому назад, я был стопроцентно уверен, что все предложения оттуда отвергну, кроме выступлений с ТАРТАКОМ — это единственное, что меня интересует. Но когда я приехал туда, походил, посмотрел, в каких условиях они работают, какое у них отношение к творческим людям — я сменил свое отношение и к Москве вообще, и к Москве в контексте себя. Сейчас я не гарантирую, что если будут какие-нибудь интересные предложения по работе в Москве, я от них не откажусь, но сам пока что не собираюсь там что-нибудь искать.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 33 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
