Crow, Sheryl Темные стороны жизни дают кое-какую пищу для творчества
Бежит же время! Не так давно в магазинах появилась пластиночка под названием “C’mon C’mon” (типа «Давай-давай») авторства нашей героини, — а в помощниках значится наш земляк Леня Кравцов (Lenny Kravitz) и знаменитый «орел» Don Henley. Между прочим, это четвертый полноформатный диск Шерил с 1994 года.
— Считаешь свой новый альбом лучшим в своей карьере?
— Это лучшая пластинка для меня на данный момент. Хотя бы потому, что я именно так должна смотреть на это. Честно — не знаю, насколько она лучше предыдущих. Узнаю, может, лет через десять…
— Каждая твоя новая пластинка резко отличается от предыдущей. Нам показалось, что эта более личностная, чем остальные. Не согласна?
— Так кажется всего лишь потому, что я прошла через определенные трудности, чтобы реализовать этот материал. Предыдущая была такая… вся в надеждах, что ли… Эта более просчитана, но вместе с тем тексты по-прежнему отражают мой личный взгляд на некоторые вещи, мои переживания.
Альбом потихоньку начал оформляться вскоре после моего выступления в Нью-Йоркском центральном парке. Это было большущее рок-шоу, на нем выступали в числе прочих Эрик Клэптон, Стиви Никс, Кит Ричардс, Крисси Хайнд… Потом я устроила себе отпуск на пару месяцев, ну и принялась чего-то кропать. Сначала думала, что должна быть настоящая такая рокерская пластинка в классическом смысле. Чтобы песни хорошо звучали на концертах, и вообще, чтобы было немного похоже на исполнителей, на которых я воспитывалась — Стив Миллер, THE ALLMAN BROTHERS, FLEETWOOD MAC, HEART. Чтобы, как у них, это были мелодичные песни с классическим роковым драйвом посередине. Начала работать — и через какое-то время почувствовала страшную усталость, пропало всякое желание продолжать этим заниматься. Пробовала отвлечься, помогла Стиви Никс на ее альбоме, вместе сыграли пару концертов, думала, ну вот, опять можно работать, но все равно ничего не получалось.
В конце концов, я поняла, что ошибка заключалась в том, что я начала заниматься своим альбомом как рутинной ежедневной работой — вот уж чего не хотелось! И я снова устроила себе каникулы! А когда собралась с силами и взялась за альбом — вот тут-то и ощутила необходимое чувство удовольствия от того, что делаю. Одновременно я отдавала себе отчет в том, что даже если б я и не вернулась к альбому, жизнь моя ведь на этом бы не кончилась? Вот с таким настроением начала записывать. Так что альбом рождался очень естественно, и, думаю, у него есть своя душа.
— На тебя повлияло много артистов, — чувствуешь ли ты, что вдохновляешь других?
— Было бы здорово, ничего против не имею. Но в моей музыке и так много из творчества моих кумиров молодости. Так что я не уверена, можно ли тут говорить о моей оригинальности.
— В жизни и в карьере ты испытала взлеты и падения. Не считаешь ли, что можно быть одновременно успешным артистом и счастливым человеком?
— Ну, я тогда бы ничего, кроме веселых песенок, не писала бы (смеется). Думаю, что жизнь в любом случае отражается на твоем искусстве. Жизненный опыт в определенной мере диктует то, что хочешь сделать и о чем хочешь сказать. Что же касается меня, то в ситуации полного провала, когда все вокруг распадается на части, просто ничегошеньки не могу сделать. Не в состоянии. Мои лучшие песни не появляются, когда я несчастна. Зато могу разозлиться и попытаться разобраться, в чем причина моих неудач. Пишу прежде всего об этом. Могу заметить, что, в принципе, темные стороны жизни дают кое-какую пищу для творчества.
— В одном из интервью ты проговорилась, что писать тексты — все равно, что всякий раз обнажаться. С новым альбомом было точно так же?
— Думаю, это касается любой ситуации, когда что-то делаешь для публики. Но в данном случае, когда писала материал, я даже не задумывалась, кто будет это слушать.
Я не из тех, кто скажет: «О’кей, напиши так, потому что это понравится подросткам». Все-таки это очень личное — писать о себе и своих мыслях. Понимаю, что когда появится альбом, масса народу начнет меня пытать, о чем конкретно эта или та песня. И это похоже на раздевание. Потому что люди узнают твои тайны, видят твои секретные места.
— И ты честно отвечаешь на подобные вопросы?
— Стараюсь избегать в интервью анализа своих текстов, потому что слушатели тогда не смогут импровизировать и интерпретировать их по-своему. Не моя роль — все выкладывать на тарелочку. Пусть каждый сам понимает, как хочет.
— Как-то ты обмолвилась, что одна из песен была написана чуть ли не за пятнадцать минут. На новом альбоме такие есть?
— Песня “C’mon C’mon” была написана очень быстро. Еще, наверное, “Safe And Soud”.
— Ты контролируешь свою карьеру?
— Чувствую, что мне не нужно теперь ничего контролировать — ни моей жизни, ни музыки, ни карьеры. Это меня успокаивает. Долгое время считала, что несу ответственность за все, но все теперь… разрослось, что ли. Так что я уже не в состоянии все объять. Просто даю интервью о новом альбоме, жду концертов. Ни во что чересчур не закапываюсь и благодаря этому очень радостно себя чувствую.
— И неужели не нервничаешь в день выхода альбома, не ждешь телефонных звонков от знакомых или агентов, которые скажут, что альбом разлетается, как свежие булки?
— Ну не до такой степени же! Я в самом деле не слежу за результатами продаж. Я на этот процесс повлиять не могу.
— Так уж и никогда!?
— Никогда! Не позволю, чтоб кто-нибудь приходил и говорил: «За эту неделю мы продали 70 тысяч копий…» Этим пусть другие занимаются.
— Ну, может, ты хотя бы определяешь стартовый сингл?
— Ну, если бы я сказала, что хочу, чтобы первым синглом была песня “Steve McQueen”, а люди из компании отказались бы наотрез, то им, конечно, пришлось бы объяснять, почему они против. Могла бы и потребовать: «Steve McQueen», — и без разговоров!», — и им пришлось бы послушаться и трудиться до седьмого пота над рекламой. Но, к счастью, все мы согласились с тем, что "Soak Up The Sun" будет лучшей визитной карточкой нового альбома.
— Правда ли, что в одном из интервью ты пожаловалась, что слишком уж часто твои песни крутят по радио, хотелось бы пореже?
— О чем разговор! Да пусть хоть 24 часа в сутки крутят! (смеется) Кому как лучше. Возможно, речь шла о ситуации, когда становишься настолько популярной, что людям уже начинает надоедать, и общий климат вокруг изменяется. Когда только забираешься на щит, то помощников хватает, но когда ты там уже крепенько сидишь, то становишься объектом пристальной критики, лояльность окружающих падает. Но таков уж этот бизнес…
— Такое чувство, что у тебя нет проблем с публикой на концертах. А есть ли разница между зрителями в США и в Европе, например?
— Не вижу особой разницы. Может, в Америке ситуация изменилась за последние несколько лет. Большая часть издаваемой музыки подчинена неким имиджевым требованиям, популярен сейчас тяжелый рок, исполняемый этакими злобными парнями. Большинство молодежи сейчас рано определяются в жизни. Впечатление такое, что европейцы — большие ценители музыки — смотрят на музыкальность, умение играть, особенно «живьем». Американцами правит телевидение. Поэтому больше люблю играть в Европе. Там речь идет не только о тиражах продаж. Там слушают.
— Ага! И потому еще ты не любишь сниматься в клипах?
— В клипе "Soak Up The Sun" снималась с удовольствием. Но обычно съемки связаны с огромным и не всегда легким трудом, особенно если ты не та девчонка, что ежедневно крутится перед объективом. Многое и от режиссера зависит.
— А что с концертными видео?
— Это я люблю. Это здорово, да и трудов немного. Например, запись из Центрального парка просто убойная!
— У тебя в багаже имеется титульная песня к одному из фильмов о Джеймсе Бонде “Tomorrow Never Dies”. Насколько это было для тебя важно и нужно?
— Не знаю, да и не помню, думала ли я об этом во время написания этой песни и записи… Просто давняя традиция, хорошая, я считаю. И ведь много классных песен есть на эту тему. С музыкальной точки зрения, было интересно сотворить что-то отличное от обычного своего творчества. Это как открывать новые горизонты. То, что получилось, меня здорово порадовало. А вообще писать песни для «бондианы» довольно интересно. Ни сценария не знаешь, ни съемок никаких не видишь. Все, о чем фильм, догадываешься сама только по названию. Ну, понятно, что традиционно песня должна быть мелодичной, немного смысловой, чуть драматичной. А в остальном слушаешь только себя.
— Ожидаешь ли песни своей жизни? Или, может, она есть на предыдущих альбомах?
— Нет, дело моей жизни всегда впереди меня.
— И насколько ты сейчас близка к реализации?
— Ну, надеюсь! Думаю, что в состоянии записать более искреннюю пластинку, чем предыдущие. Последняя близка к этому идеалу, но, видимо, просто потому, что песни типа “Yesterday” или “Landslide” — вневременные.
— На этом альбоме больше кантри, чем на предыдущих?
— Совсем чуть-чуть. Скорее, сплав ритм-энд-блюза, рока и кантри.
— Что думаешь по поводу музыкальных теле- и радиостанций, которые влияли и, между прочим, влияют и на твою карьеру?
— Ну, сейчас у них больше возможностей. Откуда я знаю? В США огромное множество музыкальных журналов, развлекательных телеканалов, ежедневные газеты целые полосы развлекательные публикуют. Будто все вокруг направлено на создание звезд. Хотя по клипам можно определить, что там было с самого начала — артист, компания или тайные дела менеджера. Есть тенденция, что надо показывать женщину сексуально-привлекательной, мужчину — злобным и агрессивным. И наоборот — любые наши общественно-политические диспуты находят отражение в МТV. Смотришь МТV и можешь быть уверен, что кое-что понимаешь в молодежной культуре. Так можно без конца продолжать…
— Ты зависишь от моды? Выписываешь журналы, ходишь в бутики? Может, хотелось это использовать, в клипе, например?
— Ну уж так чтобы «ах!» — модой я не интересуюсь. И особого значения своему имиджу никогда не придавала. Можно даже сказать, что была его противницей. Но теперь ведь не уйти от того, какая это сила — трансляция твоего изображения, допустим, по ТВ! Люди ведь не только слушают, но и разглядывают.
— Ты постоянно принимаешь участие в разнообразных внемузыкальных акциях, например, кампания борьбы с раком. Насколько это для тебя важно, и что на этом поприще ты можешь сказать людям?
— Тут я довольно эгоистична — занимаюсь этим для своего спокойного мироощущения. Есть четыре проекта, в которых я принимаю участие. Думаю, что если бы их было больше, то мое участие не было бы эффективным. С организациями, с которыми работаю, нас связывают личные узы. А когда заходит речь о политике, то поступаю только так, как чувствую, или же когда что-то обязана сделать. Нет, в самом деле не для того, чтобы пресса постоянно представляла меня в наилучшем свете.
— Ты живешь в Нью-Йорке; как, по-твоему, глазами артиста, сильно ли изменилась жизнь там после терактов 11 сентября 2001 года?
— Не знаю, имеет ли какое-то значение, живешь ли ты в Нью-Йорке, или в другом месте…
Думаю, много артистов почувствовали себя обязанными создать что-нибудь «во имя», с кем-то вместе, многие даже пытаются искать в этом некий смысл. Не знаю, сколько артистов так думают на самом деле. Уверенно могу сказать только одно, — полностью изменилось предисловие, которое я хотела поместить на альбом.
— Людей частенько интересует, о чем мечтают красивые, богатые и известные…
— О мире во всем мире? (смеется). Трудно сказать… Кажется мне, что все эти умницы и красавцы больны теми же проблемами, что и обычные люди, и мечты у них тоже не сильно отличаются. Лично я крепко связана с моей родней, хотела бы создать собственную семью. Вечная для меня дилемма — сколько сил, энергии и времени положить на работу, и сколько оставить для личной жизни. Так что борюсь с теми же проблемами, только в несколько иной плоскости. Много есть вещей, о которых мечтаю: думаю, каждый хотел бы быть счастливым и наслаждаться тем, что делает.
— Для большинства артисток поворотным моментом в карьере является рождение ребенка — например, песен, говорят, начинает об этом больше появляться. В твоем случае может ли быть нечто подобное?
— С рождением ребенка меняются определенные приоритеты. Он становится главным, а успех и бизнес уходят на второй план. Подход к текстам тоже меняется. Нечто похожее происходило после 11 сентября, — захотелось заняться вплотную тем, о чем пою на новой пластинке. Уверена, что если бы имела ребенка, была бы более восприимчива к подобным фактам. Может, громче говорила бы о чем-то, а может и наоборот — сейчас мне сложно это оценить.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 31 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
