Петля Нестерова

Питерская группа ПЕТЛЯ НЕСТЕРОВА, отмечающая в этом году свое пятнадцатилетие и выпустившая на московском лейбле CD Land в декабре прошлого года альбом "Salto Mortale", высоко оцененный слушателями и коллегами, готовится к студийной записи нового материала, получив уже до ее начала ряд солидных предложений на выпуск будущего альбома от нескольких ведущих музыкальных лейблов. Эд Нестеренко, бессменный лидер группы и автор всех песен, делится с читателями "Музыкальной газеты" планами коллектива на ближайшие месяцы, рассказывает о своем видении новых песен, взаимоотношении музыкантов внутри группы, концертной жизни, а также о судьбе своего предыдущего диска и отношениях группы с зарождающимися в России цивилизованными ростками музыкального шоу-бизнеса. За час до очередного концерта мы разговариваем с Эдом в питерском клубе "Грибоедов", который служит репетиционной точкой ПН и стены которого и становятся первыми слушателями новых песен.

— Можно ли как-то определить новые песни? Расскажи, в каких направлениях ты сейчас двигаешься? В сфере каких интересов лежит твоя музыка?

— Мне сложно с позиции музыкального критика оценивать свое собственное творчество. Все достаточно банально — что пишется, то и пишется, а направления прежние остаются. В основе своей песни остались достаточно традиционными для музыки нашей группы на протяжении последних двух лет — партитуры баса, моей гитары и всевозможные сэмплы. Что касается текстов, то по-прежнему меня волнует поиск душевного спокойствия. На альбоме же звучание группы станет более электронным по сравнению с нашим предыдущим диском, записанным по-старинке, поскольку активно используется в творчестве персональный компьютер и при этом применяются очень интересные технологии. Как мне кажется, песни становятся более глубокими и необычными, более совершенными, я надеюсь.

— Расскажи о новом материале. Сложилось ли уже видение альбома?

— Пока что я вижу весь альбом, осуществленным в концертном виде. Достаточно много треков, которые планируется включить в альбом, уже заняли свое место в нашей текущей концертной программе и, конечно, я уже вижу очертания альбома, до начала записи которого осталось совсем немного времени, однако, наверное, пока не стоит говорить о каких-то конкретных студийных воплощениях песен, поскольку все обычно получается немного по-другому, и я не хотел бы сейчас торопить события. Могу лишь сказать, что все теперь зависит от нашего опыта при записи и сведении, от студийного оборудования, хотя важнее всего, наверное, те эмоциональные поля, которые возникнут в студии при записи, важно совпадение эмоциональной окраски материала и подачи. Так бы я ответил на твой вопрос.

— То есть пока ты хотел бы избежать огласки списка песен, планируемых к включению в альбом?

— Ты знаешь, я могу сказать, что на том, что начинает получаться в студии и играет основную роль при записи и при конечном определении списка включенных в альбом песен, невозможно строить планы. Зачастую бывает, что те песни, которые представляют интерес на концертах, в студии блекнут и звучат по-другому, неадекватно ситуации. Иногда это огорчает, а иногда — напротив, радует, своего рода естественный отбор происходит. Пока я не могу рассказать о деталях, посмотрим, что будет получаться, а потом из записанного отберем то, что могло бы наиболее полно охарактеризовать ПЕТЛЮ НЕСТЕРОВА на данный момент.

— Какие-то параллели можно с предыдущим альбомом проводить?

— Да, конечно. Если говорить в общем, то параллели останутся в плане аранжировок, вокала, появится лишь электронная начинка, которую мы все создаем вместе с Артемом, она приукрасит альбом, добавит много новых красок и нюансов к звуку. Кому-то это, может, понравится, кому-то не очень, это естественно, но нас самих очень вдохновляет получающаяся в итоге картина. Появилось очень много новых горизонтов.

— Считаешь ли ты, что песня должна отлежаться, нужно ей дать проверку временем, отыграть ее на концертах, прежде чем включить ее в альбом, или важно записывать сразу?

— Без сомнения, очень важно дать песне какое-то время. Должно пройти время, чтобы понять, как писать песню, как аранжировать ее, какой настрой ей дать, прежде чем выпустить в свет. Но и импровизационный момент тоже не стоит исключать. Если говорить о студийной работе, то этот момент может вылиться в очень большие финансовые расходы, но свежесть настроения, сопутствующего импровизациям, зачастую играет очень важную роль, и они могут получиться более яркими и интересными по сравнению с продуманными ходами и наработками.

— Есть ли для тебя такое понятие, как исключительно альбомная песня?

— Нет, почему-то нет, хотя я вполне допускаю, что это возможно. Очень много материала, если говорить о предыдущем альбоме “Salto Mortale”, на альбоме представляет интерес, а на концертах его играть уже просто не хочется, лениво, и для нас самих эти песни уже перестали быть актуальными как для музыкантов. Это заметно.

— Трудно или, напротив, легко донести до ребят свое видение песни?

— Совершенно нетрудно, поскольку у нас полное взаимопонимание, и я так люблю коллективное творчество, что никогда не узурпирую какие-либо права на аранжировки. Каждый из музыкантов, который когда-либо играл в ПЕТЛЕ НЕСТЕРОВА — это прежде всего талантливый человек, а талант ни в коем случае зачеркивать нельзя, я доверяю коллегам, и поэтому все обычно очень легко получается при создании песен.

— Может такое получиться, что на репетиции песня не идет, вы ее откладываете, а через несколько дней, несколько недель приходит в голову какая-то идея, которая полностью меняет картину?

— Да, такое бывало, но нечасто, потому что первородные находки, которые появляются во время джэма или репетиции, уже, как правило, интересны и если появляется возможность их запомнить и повторить, то чаще всего это представляет собой какую-то форму конечного продукта

— Насколько обычно трансформируется песня от первоначальной твоей идеи и видения песни?

— Готовя какой-то материал — текст или гитарную партию — я чаще всего не представляю окончательного результата звучания. Я примерно представляю гармонический лад, темп и текст, а вот то, что потом получается в конечном итоге — это всегда тайна, это всегда любопытно и важно. Именно это я и называю коллективным творчеством.

— Подразумеваются ли при написании песни какие-то конкретные люди, которым ты сознательно или подсознательно хотел бы показать эту песню, которые станут первыми слушателями?

— Самый узкий круг ты имеешь в виду? Это прежде всего участники группы. Когда я что-либо написал, то я в первую очередь показываю это Константину или Артему, я никогда не навязываю им этот материал, но всегда он достаточно высоко оценивается. Они доверяют мне, и мне это очень нравится, и как творческий человек я это очень сильно ценю.

— Ориентируешься ли ты на их вкус?

— Безусловно, что пошлости и хамства при написании я не позволяю изначально, хотя бы потому, что осознаю, что так или иначе этот материал коснется моих коллег.

— А им всегда интересно исполнять то, что ты приносишь?

— Я надеюсь на это. Я никогда не задавал этот вопрос. Я надеюсь, что тот материал, который мы совместно исполняем, интересен им, хотя, с другой стороны, вполне допускаю ситуацию, когда нет настроения играть ту или иную песню и мы просто пропускаем ее в таком случае. Для определенных песен нужна специальная аудитория, специальные места, которые позволяют поймать настроение, нужное для исполнения этой песни.

— Не происходит ли такого, что ты записываешь песню и через какое-то время понимаешь, что ты при записи использовал далеко не все возможности или появилось какие-то новые технологические горизонты?

— Это постоянно происходит. Более того, что касается технологии работы над материалом, то самое интересное — это найти гармоническое и текстовое решение песни, а аранжировки — это уже дело техники, над этим мы уже работаем втроем.

— То есть главный компонент, который позволяет песне закрепиться в коллективе — это взаимный интерес всех участников?

— Да, это прежде всего внутренний импульс самого материала — и текста, и гармонии, и как следствие — аранжировки.

— Существует мнение, что работа с “живыми” сэмплами — звуками “живых” инструментов, несозданных и неизвлеченных твоими музыкантами — это своего рода конструктор — кто лучше сейчас приобщится к технологии, будет более оперативен, тот и становится заметен. Согласен ли ты с этим мнением?

— Отчасти. Мы никогда не оставляем голыми сэмплы, которые используем, в них обязательно добавляется что-то свое. Я не имею в виду, что какая-то партитура дописывается и в нее вставляются оригинальные ноты, нет, просто добавляется какая-то фоновая, частотная, ритмическая окраска. Поэтому сэмплы в чистом виде мы очень редко используем, я бы даже сказал, что мы так никогда не делаем. Для Артема эта работа очень интересная, творческая, и структура песни постоянно трансформируется.

— Не появляется ли при таком создании и исполнении песен в дальнейшем на концертах некой механизации конечного результата, заведомой невозможности ошибки или неровности, и честна ли такая практика по отношению к музыкантам, которые все пишут и играют “вживую”?

— Ты понимаешь, шероховатости существуют всегда, от них никуда не деться. Существует идеальная мечта — исполнять на концерте все безупречно, но такого не бывает никогда и ни у кого, поэтому некая безупречность цифровых технологий чуть-чуть приближает эту мечту и стимулирует к совершенству игры на остальных инструментах. Я уже неоднократно высказывался о своих трудностях в работе с “живыми” барабанщиками, поскольку я достаточно тихо и интимно пою в микрофон, а “живые” барабаны — это всегда очень большая шумовая нагрузка, и зачастую бывало, что на некоторых концертах моего вокала практически не было слышно, поэтому с компьютером мне гораздо комфортнее работать.

— А Артему интересно играть на концертах?

— Он очень много проводит работы на концертах, хотя со стороны может показаться, что человек просто сидит за компьютером и нажимает лишь кнопки “Start” и “Stop”, но это совсем не так. Зная программное обеспечение, которым мы пользуемся, я могу сказать, что он очень много импровизирует, особенно в плане звуков и аранжировок, иногда партии в отдельных песнях на концерте значительно отличаются от партитуры этой же песни на предыдущем концерте.

— Насколько меняется отношение к песне при смене аранжировки?

— По-разному. Бывает, что некоторые компьютерные тембры не совсем подходят к эмоциональной картине, которую создают основные традиционные инструменты, поэтому иногда появляется элемент неуютности, приходится заново пересматривать звук песни и, конечно, отношение к песне немного меняется. Но это все-таки носит некий локальный характер, сущность остается неизменной.

— Изнашивается ли песня частым исполнением?

— Нет, такого не происходит, поскольку песни нравятся, песни хорошие, они не надоедают.

— Какие песни из новой программы ты особо мог бы отметить, на каких из них ты хотел бы, чтобы слушатели в первую очередь заострили внимание?

— Я бы отметил все наши новые песни, они все, по-моему, любопытны и заслуживают внимания. Это и “Плоть и кровь”, и “Черный плащ”, и “Солнечное сплетенье”. За предыдущий год появились еще песни “Пес” и “Иди на (Свет)”. Я их все люблю примерно одинаково. Есть песни, которые хочется играть, и ждешь-не дождешься момента, когда придет их время. Еще есть совершенно новая песня “Дорога в рай” — все участники ПЕТЛИ НЕСТЕРОВА ее очень любят и всегда хочется сыграть ее побыстрее, иногда даже приходится сдерживать себя, чтобы не сыграть ее первой, а поставить именно в тот момент, когда это необходимо.

— Насколько тяжело вместить мелодию, текст в рамки трех-четырехминутной структуры? Насколько, по твоему мнению, тебе удается найти баланс между двумя этими составными?

— Я думаю, что и у меня, и у других авторов, позиция примерно одинаковая. Иногда все происходит само собой, быстро и естественно, а иногда случается так, что некоторые песни пишутся годами. Не могу сейчас конкретно назвать, какие именно песни были написаны подобным образом, но просто получается, что пишешь что-то, понимаешь, что не чувствуешь песни и откладываешь ее до лучших времен, а потом в конце концов появляется какая-то свежая идея, украшающая песню, и все само собой складывается в готовую картину. И так тоже бывает.

— Тебя устраивают эти три с половиной-четыре минуты, в которые нужно уложить песню?

— Да, вполне устраивают, но я не собираюсь на этом ограничиваться. Если я и ребята чувствуем, что нам не хватает этих минут, мы смело делаем песню на столько минут, на сколько нам необходимо, чтобы донести наши мысли. Здесь никаких правил не существует. Есть даже вариант исполнения песни “Дорога в рай”, про которую я уже упоминал немного выше, на девять минут, мы совершенно не устаем от нее, несмотря на то, что она более чем в два раза превышает стандартное общепринятое время звучания композиции.

— Почему получаются настолько разные по настрою концерты при примерно одинаковой программе?

— Все зависит от настроения. Краски, которыми пользуется артист, при каждом исполнении очень сильно меняются и отличаются от предыдущего исполнения.

— Интересно ли тебе играть концерты в разных эмоциональных состояниях — состояниях взвинченности, умиротворенности, усталости?

— Это всегда очень трудно. Интересно найти в себе силы, мобилизоваться. Люди ведь в большинстве своем лентяи, и я не исключение, а хочется играть, когда у тебя есть желание и когда получаешь удовольствие от этого, а не работать, преодолевать себя. Но от состояний, когда ничего не хочется делать, никуда не деться, поэтому приходится себя заставлять. Такие состояния я не очень люблю, но это часть жизни, хочешь не хочешь — приходится работать.

— Есть ли в истории ПЕТЛИ НЕСТЕРОВА концерты, которые ты особо выделяешь, своего рода пики твоей концертной карьеры?

— Да, конечно. Я бы особо отметил одно из наших последних выступлений, которое состоялось в городе Петрозаводске. Действительно был очень качественный, очень яркий концерт на большом, плотном и качественном звуке в хорошем месте и при достаточно большом стечении народа. Было очень приятно.

— Оптимальное количество концертов в месяц?

— Хотелось бы, чтобы их было не меньше трех, но не больше пяти. Если больше, то уже теряется смысл.

— То есть каждый концерт — это важное эксклюзивное событие?

— Да, безусловно, и я не собираюсь менять существующий порядок вещей и делать большее количество концертов. Сейчас мы играем концерты, когда этого действительно хочется, когда это необходимо сделать прежде всего для нас самих и не более того, поступают периодически различные предложения сыграть концерты, но они чаще всего не реализовываются, потому что нам просто-напросто это не всегда нужно.

— Существует ли у тебя какое-то предчувствие концерта?

— Концерт может произойти когда угодно, поэтому это предчувствие практически никогда не покидает меня, то есть я стараюсь жить так, чтобы в любой момент быть готовым к концерту. Не всегда готов, но по крайней мере стараюсь.

— Не приедается ли играть на одних и тех же концертных площадках?

— Надоедает, конечно. Поэтому выступлений стало гораздо меньше в тех местах, в которых мы отыграли достаточное количество концертов в предыдущие годы, и я опять же не собираюсь менять этого.

— Отношение к фестивалям? К достаточно случайной подборке коллективов?

— Весьма сложное отношение, это всегда эксперимент, это всегда риск, но все же это удовольствие — играть перед большим количеством людей, удовольствие от большого количества новой информации, которую волей-неволей получаешь. В тоже время есть и свои явные минусы: я достаточно скептически отношусь к случайной подборке коллективов и не люблю сборные концерты из-за того, что там редко бывают талантливые звукорежиссеры, которые могут хорошо настроить наш звук. Обычно делается такое среднестатистическое звучание, а нас это чаще всего не устраивает, потому что любим хороший плотный звук, он нам просто необходим из-за специфики нашей музыки, звучание не должно превращаться в непонятную кашу.

— У тебя высокие требования к коллегам по группе?

— Да, требования высокие, но они и отлично выполняют их, поэтому нареканий практически никогда не возникает, на данный момент, по крайней мере. Я всегда старался играть с хорошими музыкантами.

— Как получалось, что ты начинал играть с музыкантом и понимал, что тебе не подходит его технический потенциал — почему ты вообще начинал с ним работать?

— Технический потенциал музыканта не всегда открывается сразу. Обязательно должно пройти какое-то время, чтобы музыкальный мир человека стал доступен и понятен тебе, а ему — твой. Для того, чтобы найти компромисс или окончательный вариант звучания, основываясь на потенциале этого человека, требуется какое-то время.

— Как ты считаешь, не происходит ли стагнирования внутри группы при многолетнем сотрудничестве?

— Нет, люди настолько многогранны, что они способны постоянно удивлять своими способностями своих коллег и слушателей. Не хочу говорить про другие коллективы, но в ПЕТЛЕ НЕСТЕРОВА всегда было так, никогда застоя идей не возникало.

— Почему именно треугольник всегда был оптимален для состава ПЕТЛИ НЕСТЕРОВА?

— Это минимальное количество людей, которое может сделать многое.

— Не предпринимались ли когда-нибудь попытки расширить состав группы за счет дополнительных музыкантов?

— Попытки, конечно, были, но я не назвал бы их очень уж серьезными, просто иногда в составе группы появлялся какой-нибудь четвертый музыкант, но это все носило характер джэма.

— Можно ли сказать, что ПЕТЛЯ НЕСТЕРОВА стоит особняком от происходящих в России музыкальных течений?

— Не то что особняком, просто мы занимаем совершенно конкретную нишу и ни на что ее не променяем, тем более на то, что предлагают большинство более или менее заметных групп FM-диапазона.

— Ты чувствуешь необходимую отдачу от зрителей/слушателей?

— Да.

— Важна ли тебе как художнику эта отдача?

— Да, конечно, важна. Я не могу сказать, что это самое важное, но реакция людей — это необходимая составляющая творчества.

— Ты считаешь, что количество и качество отдачи от аудитории соответствует качеству твоих песен?

— Не всегда. Человеку свойственно относиться к себе значительно лучше, нежели он есть на самом деле. Тоже относится и ко мне.

— В твоих песнях присутствуют конкретные ситуации и случаи, совершенно определенные люди и наблюдения или все-таки есть какая-та доля выдумки?

— Как правило, ничего конкретного нет. Ведь музыкальная фактура и тексты весьма и весьма размыты и неконкретны, и никогда не идет речь о каком-то конкретном человеке. Просто идет некое пристальное рассмотрение образа неконкретного человека, нечто общее, что, в конце концов, объединяет большинство людей. То есть, связывая воедино свойства характера какого-то социального слоя (поколения будет звучать слишком напыщенно), эти песни связываются в какую-то внутреннюю вибрацию с людьми этого среза. Наблюдения заключаются в литературную строфу, а под нее подкладывается музыкальная начинка. Конкретики нет, это скорее наблюдения за людьми, какое-то систематизирование их поступков, мой внутренний анализ происходящего с ними и со мной. Я просто заключаю это все в песню. Своего рода собирательный образ. Хотя песней я бы не назвал ни одно свое произведение, это нечто похожее на песни.

— Как сейчас, по прошествии полугода, воспринимается альбом? Доволен ли ты тем, как он был выпущен и всем сопутствующим этому событиям?

— Ты знаешь, мне немного жаль, что альбом “Salto Mortale” не получился альбомом с широким охватом аудитории. Ведь для того, чтобы его по-настоящему оценить, его нужно было донести до как можно большего количества людей, а не только до тех, кто этот альбом на самом деле ожидал, кто его в конечном итоге приобрел в магазине или кому он был подарен. Тираж все-таки достаточно локальный, несмотря на очень хороший лейбл.

— Как ты считаешь, отражается ли подход рекорд-компании, оформление сборников, альбомов, какая-то радийная судьба песен на твоем собственном отношении к этим песням, на карме этих песен?

— Конечно, это существует. Я считаю, что чем успешнее судьба песни, чем чаще происходит ее ротация, тем ближе она к слушателю. Песня выходит на другой уровень, становится более общедоступной в хорошем значении этого слова, потому что если ты уверен в судьбе этой песни, если ты написал ее искренне, честно, без конъюнктурных соображений, то это только в плюс. Хуже песня от этого не станет. Другое дело, что иногда напрягает, что откровенная творческая провокация пользуется повышенным спросом со стороны массовой информации и соответственно слушателей, тогда это немного удивляет, иногда обескураживает, но редко расстраивает. Я говорю о тех вещах, на которые ты не хотел бы в первую очередь обращать внимание.

— Тебе важно, чтобы тебе звонили, интересовались, что происходит, чтобы компании делали предложения группе, или тебе как-то это все достаточно безразлично? Артист должен держаться от всего этого подальше?

— Это важно иногда, когда этот резонанс требуется и обоснован, но он требуется не всегда, и чаще всего вещи происходят сами собой. К ПЕТЛЕ НЕСТЕРОВА никогда не было пристального внимания со стороны массовой аудитории, творческая сторона коллектива не так уж сильно освещена журналистами, но мы к этому никогда не стремились и знаем, на что идем, да и природная скромность не позволяет создавать особую шумиху там, где этого и не должно быть. Мы не комплексуем от того, что нам звонят и что-то предлагают, но мы и не переживаем, когда этого не делают. Хотя многие люди, как я наблюдаю, ведут себя совершенно по-другому в такой ситуации. Элемент самодостаточности всегда был силен в нашей скромной корпорации.

— Как ты считаешь, возможно ли к музыке вообще и к музыке ПН, в частности, применять такие понятия как "маркетинг", "раскрутка", "продвижение", "позиционирование"?

— Это правильно отчасти. Музыка — это часть шоу-бизнеса. Шоу-бизнес — это не просто шоу, но еще и бизнес, поэтому иногда необходимо играть по правилам, необходимо совершать определенные шаги, чтобы добиваться каких-то результатов, чтобы быть услышанным, в конце концов. Это правильно, другое дело, что нельзя это делать в ущерб песням, чтобы эти маркетинговые разработки отражались на качестве песен, а это очень часто происходит. Поэтому я считаю, что нам удалось занять очень правильную позицию в этом плане. С одной стороны, мы вхожи во многие схемы ведущих лейблов, радиостанций, изданий, а с другой — сохраняем свою полную независимость и возможность принимать решения ориентируясь исключительно на свой вкус, даже если это противоречит маркетинговой сущности шоу-бизнеса.

— Важно ли, какие люди слушают твои песни?

— Очень важно. Хотя я не против того, чтобы аудитория, которую я недолюбливаю, послушали мои песни, хуже от этого не станет. Я вот так вижу ситуацию.

— Есть ли какие-то определенные категории людей, которых ты бы не хотел бы видеть на своих концертах, чтобы они слушали диски ПН?

— Не хотелось бы видеть на своих концертах людей в хлам пьяных и наркоманов. Всем остальным людям — всегда рад.

— Хотел бы ты видеть людей, которые останутся абсолютно безразличны к твоим песням?

— Заранее никогда не знаешь этого. Такое было много раз и это просто-напросто испытание для самого себя. Это проверка себя на возможность преодоления этой стены. Иногда мне везло и удавалось прорваться сквозь эти преграды, иногда — нет, и я оставался неуслышанным. В данном случае я бы не хотел предъявлять претензии к публике, а в ситуации, когда я или кто-то из моих коллег находились в нетворческом состоянии, с удовольствием предъявил бы эти самые вопросы ПЕТЛЕ НЕСТЕРОВА. А когда ты находишься в хорошей форме и правильно настроен на выступление, то всегда тебе хватает сил, чтобы донести необходимую информацию и энергию до людей.

— Иногда складывается такое впечатление, что ПЕТЛЯ НЕСТЕРОВА — это своего рода уже некий миф, легенда, о которой очень многие слышали, но никогда не видели…

— Твои слова недалеки от правды. Любая группа, любое творческое объединение — это легенда, это сказка, что-то потустороннее в этом зачастую присутствует. Так и должно быть.

— Когда употребляют названия КИНО, СТРАННЫЕ ИГРЫ, НАУТИЛУС — и почти рядом ставят ПН — это звучит примерно однородно, группы примерно одного времени и порядка, несмотря на то, что и сейчас группа в полном порядке и делает интересные актуальные вещи.

— Важны ведь не возраст или увесистость в рамках шоу-бизнеса, важен творческий момент, если он есть. Если он востребован, то это значит, что легенда живет и собирается продолжать жить. А то, что группе скоро пятнадцать лет и что у нее масса регалий — это все чепуха и никакого влияния не имеет на текущий расклад сил, а тем более на процесс написания песен.