Болотников, Сергей Две банки сгущенки…
Часть 1
— Даже помню, какую песню играл — "Тула веками оружие ковала". Попыхтеть пришлось. Но тогда я еще мечтал быть хоккеистом. Ансамбль я организовал совершенно случайно: остался в классе дежурным, там пели две девочки, криво и фальшиво, я искренне попросил их уйти, на что они ответили, что уйти они не могут, так как готовятся к школьному конкурсу. Я пообещал им все сыграть, лишь бы они ушли. В последствии мы действительно организовали ансамбль, ФАЭТОН, кажется, назвали. Репетировали очень интересно: нам нравились все инструменты, и мы ходили по кругу, играя на каждом по очереди (бас-гитара, гитара, барабаны). Я уже понял, что тогда было так много музыки, была какая-то мощная волна, что без систематических занятий дальше невозможно.
— Вы были самоучкой?
— Да, я нигде не учился. Я снимал партии Блэкмора, записи были такие дрянные, что только много лет спустя я узнал, как это все звучало на самом деле. Именно с этого момента я веду свой собственный отсчет как музыканта. Это был 76-й год и, как говорит, Эдмунд Шклярский, к этому времени уже вся музыка была написана, а мы ее только стали открывать. Коллектив наш просуществовал недолго, нам запретили репетировать еще в 10-м классе. Мое желание — пойти в музыкальное училище после школы — дома было встречено с недовольством, мать считала, что мне в таком случае придется играть на похоронах и свадьбах всю жизнь, и всячески отговаривала. Так я попал в авиационный институт, где сразу организовал группу со своими прежними приятелями (СОЮЗ). Репетировали мы в Доме техники, где и познакомились с Шевчуком, в то время еще совсем неизвестным. Тогда еще так никто не пел, такой драйвовый вокал был, пожалуй, только у Владимира Высоцкого. Он был немногословным, но к нам очень доброжелательным. Он предложил нам отвезти наши записи в Питер, записать несколько наших песен на магнитофонах типа "Тембр М". Я отказался, поскольку чувствовал, что моя музыка несовершенна. Потом ему нужен был гитарист, меня пригласили, но мой стиль не понравился, и после прослушивания кто-то едко пошутил: "Пусть такие блюзы играет своей бабушке". Концертов тогда мы еще не давали, тогда активно использовалось понятие "танцев", которое заключало в себе все: и сейшн, и выступления в разных ДК.
— Деньги зарабатывали?
— Мы даже умудрялись зарабатывать по три рубля, что по тем временам было бешеными деньгами. На Новый год — 15 рублей. Деньги мы копили на аппаратуру, и как только мы купили новую, нас "обнес" один из наших прежних товарищей. Но я не переставал заниматься и даже в армию пошел с гитарой, которую привязывал к кровати, чтобы не украли. Мне удалось спасать ее только год, потом все-таки унесли. Через полгода после армии я попал в группу ТАМБУРИН. Но когда я понял, что им нужен был гитарист, который был бы только гитаристом-исполнителем, не принимающим участия в творческом процессе. Поэтому я ушел. Жак Волощук (который потом стал моим свидетелем на свадьбе) предложил мне поработать с Рекшаном в САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ. После первого же выступления на меня посыпались предложения от разных групп, названия которых я не помню. Но с Широковым мы организовали группу БАЛЕРИНА, которая играла арт-рок. Ничего подобного у нас в стране, кроме, пожалуй, АВТОГРАФА, не было. Всем составом мы попали в Ленконцерт. Объехали мы практически всю страну. Нас Ленконцерт ничем не снабжал, кроме своего имени, у нас все было свое: свой свет, платформы, костюмы. В этот период я второй раз встретил Шевчука в метро, пригласил его на наш концерт, после которого он сказал, что я круто вырос, а я упорно помнил про "бабушкины блюзы". Он второй раз пригласил меня в группу, и я отказался, потому что уже стал профессиональным музыкантом. У меня была своя музыка, свои тексты, свои аранжировки.
— Но создать свою группу у вас, тем не менее, получилось не скоро?
— Нас здорово завернуло. У нас возникли финансовые трудности после перестройки, произошел раскол внутри нашего коллектива, световики отказались участвовать в нашем проекте. Наш последний концерт мы играли в женском текстильном училище, визг стоял страшный и, конечно, никто не мог предположить, что мы играем вместе последний раз. Группа развалилась, и чуть не в этот же день мне позвонил Киселев. Он пригласил меня играть в ЗЕМЛЯНАХ. Они тогда были очень популярны. Я вошел в программу в течение 3-5 дней. Конечно, играть в раскрученном коллективе — совершенно другие ощущения. Потом у коллектива с Киселевым произошел инцидент, они собрали 30 подписей и просто "уволили" основателя. Ко мне подошли и объяснили, что ко мне претензий не имеют, но хотят вернуть гитариста, с которым играли до моего прихода в группу. Так мы и расстались. Раньше времени вернулись с гастролей. По возвращении мы решили организовать САНКТ-ПЕТЕРБУРГ-2 (который сначала хотели назвать ЭВЕРЕСТОМ). Группа планировалась изначально как коммерческий проект. Во время подготовки я написал около 15 зарисовок. Одной песни "Русские" было 4 варианта.
— А когда вы запели?
— В сольном проекте. Были случаи, когда вокалисты берут подмышку чужой материал, выдают его за свой, и доказать что-то невозможно. Моя песня "Русские" стала лауреатом "Песни-89". Сначала указывали мою фамилию, потом "Заболоцкий", потом — "Волкогонов". Переделали так. Я пришел в агентство авторских прав, пытался что-то отсуживать. Но меня уверили, что ничего изменить нельзя. Хотя из Японии однажды я получил бумагу, в которой сообщалось, что на мой счет перечислен авторский гонорар (20$) за пластинку "Русский рок", в которую вошла моя песня.
— После САНКТ-ПЕТЕРБУРГА вы, как будто бы, исчезли со сцены и надолго? Чем Вы занимались эти несколько лет?
— У меня был долгий творческий перерыв, я работал в кабаках, постигал "народный джаз". В 1995 году я впервые пришел на студию; парадокс, но у меня не было записано ни одной песни. Первый альбом — "Наказало небо"--- был своего рода данью корням арт- и хард-рока.
— Как вы создали свою видео-школу игры на гитаре? Я знаю, что она до сих пор пользуется популярностью.
— С Рекшаном мы писали в 1995-96 годах проект "Виртуозы Санкт-Петербурга", там участвовали 16 или 18 человек (сам Рекшан, Никита Зайцев, Дюша Романов, Ключанцев, Андросенко, Багаев, много-много народа). Проект приезжали снимать Шадхан и его бригада, потом он предложил мне записать видео-школу "Уроки игры на гитаре. Импровизация", которой, как мне известно, нигде нет. Технология, которую я предлагаю, это моя индивидуальная методика, как мне кажется, проверенная на опыте: с полного ноля ученики достигают неплохих результатов. К тому времени это уже была далеко не виртуальная школа. Записали мы ее в течение трех ночей в 1997 году. Я и сейчас преподаю, но меня больше тянет на сцену, я не наигрался, у меня такое чувство. Это "живое" исполнение, это контакт. Когда люди приходят на нас, они поначалу не верят. Они смотрят — где подвох, может, где-то магнитофоны?
— Какие из последних проектов вы могли бы отметить особо?
— Совсем недавно мы с ансамблем народных инструментов ТЕРЕМ-КВАРТЕТ записали вместе музыку к фильму "Про Федота-стрельца, удалого молодца" (режиссер Сергей Овчаров). С ТЕРЕМ-КВАРТЕТОМ меня объединяет давняя дружба с 1988 года. Я писал гитары, они все остальные народные инструменты. Им очень понравилось, и они предложили делать совместный проект — "Русский блюз". Все, что касается блюза — с моей стороны, и все, что касается "русского" — с их стороны. Все подкладки и аккомпанементы (бас-балалайки, домры и прочее). Предполагается, что это будет вокальное исполнение, тексты достаточно веселые.
— Участие в записи к саундтрека к фильму "Про Федота…" не единственный ваш опыт работы в кино. Вы еще писали музыку к какому-то сериалу, правда, это было давно…
— Во время записи альбома "Наказало небо" нас музыканты, которые писались в студии раньше, попросили уступить им полчаса, поскольку они не уложились во времени. Потом нам объяснили, в чем проблема: они писали коротенький джингл. Собрали людей (где они их взяли?!), заплатили им деньги, те им сыграли так, что ни один инструмент другой вообще не строит. Я предложил им все переписать. Они испугались, что это им дорого обойдется. Я им в течение 20 минут все исправил, написал несколько гитар, но посоветовал все переписать заново. Заказчики у них не приняли этот материал, и они позвонили мне и попросили переписать все заново. А потом я познакомился с режиссером фильма "Сеньора", который снимался для Аргентины, Михаилом Семеновичем Богиным (царство ему небесное), и мы стали делать 3-хминутные клипы. Мне показали видеоряд. Я подготовился, дело-то непростое: не только музыка пишется, а пишется веселая часть, грустная, напряженная…Это все нужно промерить по секундам и умудриться создать такой метраж, чтобы там и соответствующий темп был, чтобы законченность была в этих секундах, потому что невозможно фразу оборвать на середине. Мы сделали три клипа. Потом, когда они увидели, что я профессионально работаю, что я сам все инструменты прописал, клавиши, гитары, аранжировал и так далее, они были поражены, что я в течение одного рабочего дня умудрился все сделать и качественно.
— Альбом "Спасибо за то, что вы мне не открыли!", который вышел в начале этого года, стал первым вашим альбомом на CD. Его релиз можно расценивать как своеобразное подведение итогов. Чем вы собираетесь заниматься теперь?
— Выступать, чтобы донести свою музыку до слушателей. И, конечно же, писать новый материал.
Часть 2
— Чтобы понять, почему продается всякая дрянная музыка, надо обладать широкими знаниями и смотреть чуть-чуть глубже. В Москве вообще существует группа людей, которые занимаются тем, что специально выискивают всяких уродцев. А если музыканты ими не являются, то из них делают таковых. Если посмотреть на поверхностную часть айсберга, то, мне кажется, что идет уничтожение генофонда. Финансово-экономически нас уже уничтожили. Сейчас идет моральное разложение.
— Это ведь вопрос ответственности человека, который что-то творит и выносит это на суд широкой публики.
— Да, согласен. И ответственность эта не поверхностная, а за целое поколение. Я говорил Олегу Грабко, директору музыкальной компании "Бомба-Питер": "Ты стоишь у руля, и тебе решать, какой кран открывать — с грязной или с чистой водой". В Евангелии говорится, что не могут не прийти искушения, но грех тому, через кого оно придет к людям. Я об этом всегда помню и всегда этого боюсь. У меня было две клинические смерти (в 3 года и в армии, в 1984-м). Мы обычно говорим: "А, на том свете отдохну, гори оно все ясным пламенем". Но, оказывается, что жизнь на этом не заканчивается.
— Должны ли люди, которые делают музыку сегодня, воспитывать вкус слушателей?
— Безусловно. В своих рецензиях на фестивалях в Риге я так и писал, что целью моей работы является создание хорошей музыки европейского качества с русскоязычными текстами, чтобы она была понятна русскому человеку, и, как следствие, воспитание вкуса. Многие музыканты сегодня преследуют единственную цель — прославиться любым способом. Есть какие-то стереотипы, как надо выглядеть, если ты играешь определенную музыку, что говорить. Я никогда не буду протыкать уши, делать наколки, вставать на копыта и прыгать перед массами. А сама жизнь толкает именно к этому — сделай из себя дурака, и все будет в порядке. Посмотрите на этих "королей и шутов"… Это, конечно, привлекательно, но вместо того, чтобы воспитывать хотя бы культуру речи, наши музыканты активно способствуют деградации молодежи. Сейчас идет какая-нибудь подруга с пойлом в одной руке и сигаретой в другой, и это нормально. А через 20 лет будет нормально вступать в половые отношения со своими детьми. На самом деле, я мало отслеживаю творчество питерских молодых коллективов. Меня всегда больше интересовала музыка, стоящая ближе к классической, либо высокоинтеллектуальная музыка — арт-рок, например. Интерес к таким панковским и экстремальным коллективам я понимаю. Это как фильм, который редко обходится без убийства. Вся эта тяга к чернухе, к перченому, к острым ощущениям — все это бесовские дела. Молодой человек, поскольку у него нет жизненного опыта, легко попадает под такое влияние. Сначала хочется все попробовать, а потом, когда многие пробуют, уже не слезть, получается. Оттого и с балконов ходят…
— Эта духовность должна идти из семьи?
— Ее отсутствие (духовности) — это вполне закономерное наследие. Наследие всего: грехов, творческого потенциала, любви… Когда мы получаем от родителей то, что можно потрогать руками — машину, дачу — это материальное наследие. Но гораздо важнее то духовное наследие, которое они нам передают. Если папа был убийцей в СС, то там он свое получит. Но дети его тоже будут страдать. Корни гнилые — и плоды такие же. Издавна ведь было известно о семи коленах. Человек должен отвечать только за себя. Спасись сам и многие вокруг тебя спасутся. Многие меня упрекают в том, что я не могу расслабиться и постоянно нахожусь в напряжении. Да, я постоянно в труде, потому что это мир Лукавого. Многие из тех, кто меня упрекали, уже давно в могиле, остальные на подходе. Свобода постепенно скатывает человека вниз. А цель бесовская — уничтожить человека, разделить семьи.
— Давно вы стали так относиться к жизни? Наверное, близость к смерти так обострила ваше восприятие?
— Всегда. Я чувствую, что меня кто-то ведет. От чего-то ограждает, к чему-то подводит. До смешного мало дает, до грустного много не дает. Семья у меня была совсем не религиозная. Отец преподавал марксизм-ленинизм. Меня никто не воспитывал, но когда я лет в 25 столкнулся с шоу-бизнесом, для меня это было откровение. Постепенно я начал понимать, что мы здесь не одни. Ни на секунду не остаемся одни. Люди по-разному чувственны: кто-то что-то видит, кому-то не дано. Я ведь не сошел с ума. Надо всегда быть настороже. Как только ты начнешь обманывать, ты автоматически попадаешь в его (Лукавого) лагерь.
— В каком смысле "обманывать"?
— Ну, например, я сейчас создам себе имидж крутого парня, буду петь самые грязные и похабные песни и стану моментально популярным. А потом скажу: "Ребята, извините, я пошутил". Вот, у Кинчева так и получается. Сначала он призывал: "Давайте всех сокрушим, всех сметем, мы — вместе". Раньше было "Красное на черном", а теперь — "Мы православные". Он, конечно, выезжает на прежнем имидже.
— И несмотря на такие, казалось бы, ортодоксальные призывы, подростки после концертов АЛИСЫ по-прежнему метелят друг друга.
— Дело в энергетике Кинчева. Ситуация с ним всегда напоминала мне такую картину: несется конь вороной, а за ним табун в несколько сот лошадей. Перед самым обрывом конь успевает свернуть, а все остальные валятся в пропасть. Он головой все это прекрасно понимает, так же, как понимает все заповеди. Ведь он знает, сколько народу ушло за ним, было призвано к вольной жизни — а, делай, что хочешь. И многие дали ему понять, что в частности под его влиянием произошло такое. С Кинчевым я общался только в начале его творческого пути, когда он еще не был знаменитым. Но его очень быстро закрутило. Вообще, наделение человека какими-то особыми качествами, выделение его из толпы — это очень опасная вещь. Кому много дается, с того много и спрашивается. Эти люди влияют на сознание, а если голова закрученная, то одно неверное слово…
— Итак, мы опять вернулись к теме ответственности в шоу-бизнесе…
— Только так. С этого все начинается, и этим все заканчивается.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 23 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
