Из Истории Российской Грамзаписи

Кое-что о коллекционировании пластинок, о семерках, синглах, SP, ЕР, flexies, “костях”, “ребрах” и журнале “Кругозор”. Часть 1

Введение
Сейчас уже сложно сказать, когда начался бум коллекционирования пластинок. Скорее всего, с появлением самой возможности записи звука. Вначале собиранию "подверглись" перфорированные круги для шарманок и восковые валики для фонографа, затем и сами граммофонные пластинки.
Первый граммофон увидел свет в 1888 году, в Ганновере; в первой половине 1897 года, в Кэмдене (США) открылась первая в мире фабрика грампластинок, положившая начало крупнейшему пластиночному концерну RCA Victor. В конце 1901 года в мире уже насчитывалось около 3000 наименований пластинок общим количеством 4 миллиона экземпляров. А на рубеже 19-20 веков создается еще несколько фирм по производству пластинок. Это: Columbia в США, Pathe во Франции, His Master\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\'s Voice в Великобритании и La Vou Del Padrone в Италии.
В России первый граммофон появился в 1897 году, в том же году была сделана первая запись на русском языке. В 1901 году английским акционерным обществом "Gramophone" в Риге была организована первая фабрика грампластинок в России. Вскоре на территории России было открыто 5 представительств фирмы"Gramophone": в Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве, Тифлисе и Риге. А рижский филиал наряду с фабрикой в Ганновере становится крупнейшим для того времени производителем пластинок фирмы "Gramophone".
Стоили граммофоны недешево, разброс цен был достаточно большим — от 14 до 650 рублей и выше. Разброс цен на грампластинки составлял от 2-3 до 15 рублей. Однако, несмотря на подобную дороговизну, о всеобщем увлечении "поющей машиной" говорит хотя бы тот факт, что до революции в одной только России издавалось около десятка журналов, посвященных граммофону и грампластинкам. Количество же статей в общей печати, включая такие издания, как "Нива" и "Журнал для хозяек" просто не поддается учету.
В 1910 году под Москвой открылся крупнейший в России Апрелевский завод по производству грампластинок. А к 1915 году в стране уже работала 6 фабрик, выпускавших 20 миллионов пластинок в год. Они использовались как средство массового политического воспитания и художественного образования народа. Также записывались выступления политических деятелей, первым записавшимся среди которых был В. И. Ленин.
В 1964 году была организована Всесоюзная фирма грамзаписи “Мелодия”. И в 1965 году в стране работало 5 заводов по производству грампластинок: в Москве, Ленинграде, Риге, Ташкенте и Тбилиси. В 1970 году тираж пластинок в СССР достиг 180 миллионов. Что же из этого огромного количества винила, выпущенного на 1/6 части суши, может представлять интерес для коллекционеров?
Коллекционирование поп-рок-музыки в ее нынешнем понимании началось, скорее всего, с Элвиса, BEATLES и ROLLING STONES. И уж наверняка родиной коллекционирования нужно считать Великобританию. Нет? Англичане вообще педанты и консерваторы, и в отличие от нас свою историю предпочитают уточнять, а не переписывать. Но наша история пока еще даже не написана.
Итак, коллекционирование! Уточнению и упорядочиванию собственной музыкальной истории и индустрии в Британии было посвящено несколько изданий, основанных в начале 80-х, из которых некоторые до сих пор здравствуют в соответствующем солидном статусе, а некоторые приказали долго жить еще в начале 90-х.
Занимаясь собственной летописью, вряд ли можно было обойти вниманием "заморские" издания (конкретно — континентальные), которые отличались как по материалу, так и по оформлению пластинок: практически все они содержали обложки или картинки (т.н. picture sleeves, или сокращенно p/s) и каждая страна делала их по-своему. В самой же Британии первые обложки для синглов появились только в середине 60-х.
Европейским изданиям были посвящены статьи, публикации, книги, энциклопедии и даже диссертации. Восточная Европа, Советский Союз и т.д. туда не вошли. "Социалистические" релизы были удостоены всего лишь несколько обзорных статей, суть которых сводилась к фразе лектора из "Общества по распространению" из "Карнавальной ночи": "Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке это не известно, наука пока не в курсе дела!"
Если попробовать представить западный подход к изданиям советских фирм грамзаписи, да еще учесть ловкость и смекалку наших местных "умельцев", то нетрудно догадаться, что "вражеские" попытки навести порядок и классификацию в советских и российских изданиях, обречены на провал, что подмечено было еще классиком: "Аршином общим не измерить". Попробуем разобраться сами? Итак…

Популярность "там" и непопулярность "здесь"."Там"
На Западе пластинки формата 7 дюймов (7inch, single play, сингл-одиночка, семерка, сорокопятка) были изначально коммерческими и направленными на скорейшую реализацию поп-песенок. С переходом на рубеже 40-50-х годов со скорости 78 оборотов в минуту на 45 (а затем в середине 50-х на 33 1/3) стало возможным уменьшить формат пластинки с 10 до 7 и даже 6 дюймов. На 10-тидюймовки (или "грандики", как их называли у нас), а позже на 12-дюймовки, стали писать альбомы.
Семерки — seven inch — получили название single рlау, сокращенно — SР. Были кстати еще и EP — extended play. На формат 7 дюймов "нарезалось" 4-5 композиций, пластинка получалась чем-то вроде мини-альбома и обязательно сопровождалась глянцевой обложкой с картинками. Особенно популярным этот формат был во Франции. Во многих каталогах подобные французские издания идут отдельной строкой.
Полюбившаяся композиция должна была максимально быстро продаться, попасть на радио, в общем, принести прибыль. В этом отношении сорокопятки были очень удобны, поскольку продать 2 композиции было проще, чем альбом, который надо было еще записать, а это занимало время и деньги. А если не "отобьется"? Тиражи были также экономически обоснованными, поэтому количество отдельных пластинок не превышает сотен или тысяч экземпляров, что обуславливает их высокую стоимость на нынешнем коллекционном рынке, иногда даже дороже многих долгоиграющих пластинок. (Одной из самых дорогих пластинок за историю английской психоделии является сорокопятка JOHN\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\'S CHILDREN "Midsummer Night Scene", ориентировочная стоимость которой составляет 2500-3000 английских фунтов.)
В автоматах juke-box (куда "заряжали" синглы) играла в основном только первая сторона пластинки — заглавная А-side. В-side был, как правило, произволом компании, да это никого сильно не расстраивало. Эпоха, о которой идет речь, следовала сразу после Второй мировой, и не каждая семья могла тогда похвастаться наличием потребительской техники: автомобилей, телевизоров или даже обычных фотоаппаратов. Поэтому любая попытка любимого чада добиться успеха воспринималась родителями с восторгом и слезами умиления на глазах. Не говоря уже о том, что их ребенок выпускает пластинку, которую обязательно услышат все: соседи, дом, район. Вышла пластинка! Он популярен! Он завоюет весь мир и будущее прекрасно! Те, кто ему помогал ее делать, наверняка понимают в этом больше, и поэтому пусть так и будет...
Нередко в каталогах можно найти указания: "Не альбомные вещи". На заре музыкальной индустрии это тоже имело свое коммерческое обоснование.
"В те времена люди были очень экономными и неохотно платили за долгоиграющие пластинки, если вещи с них они уже слышали на "сорокопятках", — вспоминал George Martin, продюсер легендарных BEATLES. Сегодня это кажется абсурдом, поскольку практически любая команда рассматривает сингл как "обкатку" вещи, будущий хит. Или наоборот, играя по правилам "вчерашнего" шоу-бизнеса и "сегодняшнего" коллекционирования, выпускает отдельные композиции только на синглах. Причина одна — коммерция.
В те же времена сингл представлял собой вполне законченный, самостоятельный продукт, ни к чему не привязанный. В Британии второй половины 60-х формат 7 дюймов был, наверное, основным для многих команд и исполнителей. Но это тема для отдельной статьи, и мы отвлекаемся.

"Здесь"
"Хорошие плясуны танцуют всегда от печки, а нам с тобой начинать поиск надо от стенки", — говорил кузнец Шалый председателю колхоза Давыдову в романе Шолохова "Поднятая целина". Нам надо начинать тоже от стенки. Прежде всего, разделим пластинки на непосредственно виниловые (или "жесткие", как их иногда называют), которые соответственно имели формат 6, 7, 10, 12 дюймов, и гибкие (или так называемые flexi), к которым можно отнести "ребра-кости", "открытки", звуковые письма, звуковые приложения журналов "Кругозор" и "Клуб и художественная самодеятельность", и сами гибкие грампластинки фирмы “Мелодия”.
По эту сторону "железного занавеса" мелкие форматы всегда находились в роли "вечных пасынков" у альбомных пластинок, кассет, катушек и уж тем более CD. В самом начале были "кости" или "ребра" и "звуковые письма".

"Кости"
В период 1945-47 годов произошел первый прорыв западной культуры в СССР. После войны, благодаря вернувшимся с фронта, в Советский Союз попали трофейные пластинки, в частности записи Петра Лещенко и Александра Вертинского, которые сразу же заняли свою особую нишу в бытовой патефонной культуре. На этих дисках лежала печать если не запретности, то, во всяком случае, некой недозволенности. В послевоенные годы патефон играл огромную роль в быту советских людей, скрашивая жизнь в самые трудные ее периоды. В конце 40-х начался ряд идеологических кампаний по борьбе с космополитизмом, низкопоклонничеством перед Западом и т.д. Недавние союзники СССР, в частности США, были объявлены лютыми врагами. После победы в Великой Отечественной Войне советское общество было "переориентировано" и теперь четко знало, с кем ему придется бороться и чья идеология ему не подходит. И свято верило в это. Все вместе это и вызвало к жизни легендарный советский феномен — "ребра" или "кости".
Это были настоящие рентгеновские снимки — черепа, позвоночники, суставы, переломы костей. Выбор материала объяснялся довольно просто — его было много, он был дешев, доступен, на нем было удобно писать, пластинки можно было прятать в рукав во время рейдов дружинников и нарядов милиции. Рентгеновские снимки скупались "засланными казачками" оптом за копейки в поликлиниках и больницах. Пластинки из них изготавливали на особых установках глубоко законспирированные отечественные самородки-Кулибины. Если вдаваться в технические подробности, то в своей книге "Рок в СССР" Артемий Троицкий упоминал, что аппараты, на которых "нарезались" "кости", переделывались из старых граммофонов, хотя по другим источникам это утверждение спорно (впрочем, отдельные детали действительно могли использовать). Продавались "кости", само собой разумеется, "из-под полы", а люди, производившие или продававшие "ребра", рисковали огромным штрафом или даже собственной свободой за "идеологическую диверсию и незаконную экономическую деятельность".
"Костей-ребер" было много, они были везде. И записан на них был не только рок-н-ролл. В интеллигентных семьях "на костях" можно было найти Вертинского или очень популярное в те времена танго "Kiss Of Fire" в исполнении Georgia Gibbs. Люди попроще предпочитали Лещенко, что же касается рок-н-ролла, то он однозначно был запрещен. В Москве их можно было приобрести возле ГУМа у "алкоголических небритых личностей", похожих на персонажей некоторых песен Аркадия Северного. "Темные личности отираются у музыкального отдела ГУМа", — примерно так писал о них журнал "Крокодил". Среди клиентов-покупателей, которые в большинстве своем были стилягами, продавцы "костей" звались "дельцами". Стоили "ребра" рубль-полтора "новыми" деньгами. Насколько это много, судите сами. Столько же стоило 5 порций мороженого. Иногда случались и казусы. Сначала звучало несколько секунд музыки, после чего голос с кавказским акцентом спрашивал: "Что, музыки модной захотелось послушать?" Затем несколько сильных нецензурных выражений в адрес любителей современных ритмов и… тишина.
Коля Васин, патриарх ленинградской рок-тусовки, вспоминал: "…У меня был обитый бархатом проигрыватель "Юбилейный". В гости приходил приятель и приносил в коробке из-под обуви "ребра". Стоили они 5-10 рублей на старые деньги (речь идет о денежной реформе 1961 года). Я не мог себе позволить покупать их, но слушал запоем. Часто мы не знали ни исполнителей, ни названий песен — "кости" шли без аннотаций — но все равно с кайфом распевали их на свой манер". На том месте, где у пластинки находится этикетка, "ребра" иногда содержали подписи, коряво сделанные от руки карандашом, например: "Рок круглые сутки", "Тюремный рок, или Смерть в унитазе", "Аризона, Техас". Прибавьте сюда эстетику рок-н-ролла конца 50-х — песенки о страшилках, Кинг-Конгах, Франкенштейнах, безумных профессорах и даже об угрозе ядерной войны, и выражение "рок на костях" приобретает уже мистическую окраску...
Летом 1957 года в Москве прошел VII Международный фестиваль молодежи и студентов, ставший своеобразным "прорывом". Политический климат начал меняться в сторону потепления. "Железный занавес" приоткрылся, дефицит информации и культурный голод стали таять. Для москвичей фестиваль оказался чем-то вроде шока, настолько неожиданным стало все, что они тогда увидели, узнали и почувствовали. Постоянная агитация и пропаганда, борьба с безродными космополитами привели к тому, что само слово "иностранец" вызывало у любого советского гражданина смешанное чувство страха и восхищения, как перед шпионами. До 1957 года в СССР никто в глаза не видел никаких иностранцев, только в кино и на страницах центральной прессы или журнала "Крокодил". Неудивительно, что присутствие на улицах города тысяч иностранцев — молодых людей, не имеющих ничего общего с плакатно-карикатурными стереотипами, вызывало в москвичах эйфорию.
Спрос на поп-записи был уже велик, "Rock Around The Clock" и "See You Later Alligator" в исполнении Билла Хейли стали первыми рок-хитами в СССР. Пластинок и магнитофонов было мизерное количество. Ими могли похвастаться "выездные люди" — журналисты-международники, артисты — члены их семей и ближайшие друзья.