White, Doogie Неприкаянный
— Дуги, как бы ты определил свое положение? Ты считаешь себя солистом, певцом в группе — или кем?
— Я — певец, которому нужна работа. И часть CORNERSTONE, студийного проекта, второй половиной которого является Стин (Могенсен. — От. Авт.) из ROYAL HUNT. Одновременно я занимаюсь своим сольным альбомом, а также надеюсь чуть позже записать пластинку с Ингви Малмстином. Сегодня очень-очень тяжко существовать в рок-бизнесе с той музыкой, которой занимаюсь я, и, чтобы продолжать работать — ведь гастроли очень дороги, — я пытаюсь принять участие в как можно большем количестве записей, от чего получаю много удовольствия. А так как я особо не гастролирую, то и времени у меня на это много.
— Странно, ты никак не можешь найти толковую работу при том, что певцов твоего класса не так уж много.
— Спасибо на добром слове. Если бы я жил в Лос-Анджелесе, или Нью-Йорке, или еще где-нибудь в Америке, то, быть может, работал бы больше. Я был рад выступить с Ингви в прошлом году в Южной Америке — мне предоставился просто отличный шанс… Когда узнаешь о том, что VAN HALEN расстались со звукозаписывающей компанией, которой отдали двадцать с лишним лет жизни, то понимаешь, как обстоит дело с хард-роком. Не сомневайся, я был бы просто счастлив заполучить работу в группе, записать альбом и потом месяца три гастролировать — к чему сейчас и стремлюсь с Ингви Малмстином.
— Уже есть какие-то планы по части записи с Ингви?
— Мы переговорили с ним и надеемся собраться для записи нового альбома.
— Сколько времени ты провел с Малмстином?
— Шесть недель. Я прилетел в Майами, и мы репетировали десять дней, но как раз тогда в Америке творилось все это безумие с Всемирным торговым центром, так что турне было отложено на десять дней, и уж потом мы месяц ездили по Южной Америке: по Бразилии, Аргентине, Чили, Колумбии и Мексике.
— Похоже, ты идешь по пятам Джо Линн Тернера. Вы оба работали в RAINBOW и с Ингви...
— (смеется) А еще Грэм Боннет! Ведь Грэм Боннет пел на отличном альбоме RAINBOW "Down To Earth", а потом собрал группу ALCATRAZZ, в которой начинал Ингви. По этому поводу я не испытываю никаких неудобств; я на десять-пятнадцать лет младше Джо, и если гитаристы и другие музыканты, с которыми он работал в прошлом, хотят работать со мной — сейчас и в дальнейшем, — я бесконечно счастлив. В RAINBOW я пришел через десять лет после Джо, и, с точки зрения музыки, подход был весьма свежим.
— Получив приглашение от Ричи Блэкмора, ты не боялся возможных причуд Ричи и того, что ты не справишься с ролью вокалиста RAINBOW?
— Я впервые услышал Ричи, когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать и, если честно, с тех пор надеялся как-нибудь да поработать с ним — я грезил об этом. Я был одержим страстью работать с Ричи, хотя я и не рассчитывал попасть когда-либо в DEEP PURPLE. Так что я бы не сказал, что испытывал страх — скорее это было волнение: ведь я знал, каждую из его песен — абсолютно все песни, — так что был хорошо подготовлен. Больше, чем если бы мне пришлось работать с Джимми Пейджем или Тони Айомми. Я знал каждую песню Ричи, каждый аккорд; я обожал всех работавших с ним певцов — от Иэна Гиллана до Джо. Если угодно, я обучился вокальным ходам, слушая этих ребят.
— Ну-ка, если уж ты говоришь, что знаешь каждую песню Ричи, маленькая проверка: что ты скажешь по поводу "Fire, Ice And Dynamite"?
— "Fire, Ice And Dynamite" — сингл, записанный для кино, так? Это песня DEEP PURPLE с Джо Линн Тернером.
— Пять баллов! (Взрыв смеха.) Ты был первым, кто вошел в новый состав RAINBOW или остальные присоединились до тебя?
— На момент моего прихода клавишник Пол Моррис уже был в наличии. Был и бас-гитарист, имени которого я не помню, — его сменил Грег Смит. И барабанщик Джон Рейли появился за два дня до меня — он играл на альбоме "Stranger In Us All", но в гастролях не участвовал. Еще был певец, очень хороший певец. До того, как пришел я, Ричи хотелось голоса в духе Брайана Адамса, ему нравилось это хрипловатое звучание, и парень работал именно в этом стиле. Проблема была в том, что он не понимал музыку Ричи и не понимал, как можно просто джэмовать и выдавать идеи по ходу дела. Разумеется, я точно знал, чего ожидать. Как только Ричи выпаливал рифф, я пару раз прослушивал, как он играет с командой, и слышал, что к чему. Уже в первые два дня репетиций — еще до того, как меня приняли, — мы написали три песни, так как сошлись просто отлично.
— Какого периода песни RAINBOW и Малмстина тебе тяжелее всего петь?
— На мой взгляд, материал Ингви вообще намного труднее петь — хотя бы из-за диапазона, которого он ожидает от своих вокалистов. Ты же знаешь, у него пели ребята вроде Марка Боулза, а ведь Марк — классически натренированный оперный певец с невероятным диапазоном и остротой в голосе, и Ингви это по вкусу. Так что, каким большим ни был бы мой диапазон, петь мне было не слишком удобно, и я жду этого вот следующего альбома, который запишу с Ингви, чтобы сделать его немножко другим, — ведь нет никакого смысла в том, чтобы я делал в точности то, что делал Марк Боулз. Смысл в том, чтобы я привнес в альбом свой собственный тип вокала. О, я был бы счастлив только попытаться действовать по этой формуле. Но не знаю, ибо пока еще мы не дошли до стадии записи.
Что касается Ричи, то в конце первого дня репетиций мы присели, и он спросил меня, какого рода альбом я бы хотел сделать. Я ответил, что хочу сделать нечто среднее между "Burn" DEEP PURPLE и "Rainbow Rising", — Ричи казался весьма польщенным. А по части песен самыми трудными для меня были песни Грэма Боннета, да мы и не делали ни одной песни Боннета: мне было бы очень тяжело спеть их убедительно — опять-таки из-за диапазона и мощи, с которой работал он. Ведь Грэм — очень мощный, очень громкий певец, и мне казалось невозможным достичь таких высот в его песнях типа "Eyes Of The World" и "Lost In Hollywood" и добиться достоверного звучания.
— Оно-то понятно, но ты слышал альбомы Джо Линн Тернера "Undercover"?
— Нет, не слышал.
— На втором из них Джо спел "Lost In Hollywood", и, честно говоря, я никогда не думал, что он вытянет эту песню.
— Существует большая разница между способностью воспроизвести песню в студии и способностью исполнять ее "вживую" вечер за вечером. Я имею в виду то, что вполне реально пойти в студию и перезаписать вокал, когда у тебя есть время и энергия, но петь ежевечерне даже "All Night Long" было бы весьма трудно. Даже для Грэма это было нелегко.
— Твоя работа в RAINBOW была весьма убедительной, только вот не кажется ли тебе, что твой подход оказался для этой группы несколько "металическим". "Вживую" получалось похоже на Брюса Дикинсона.
— Так уж я работаю "вживую", так уж я пою "вживую". А сравнение с Брюсом я почту за комплимент, так как Брюс — один из величайших британских певцов всех времен. Но я всегда работал в таком стиле, я всегда носился по сцене, всегда пытался "завести" аудиторию. Рок-н-роллу не полагается быть мягким, и я хотел увести группу от того "шоу-бизнесового" направления, в котором она пошла с Джо, — вся эта одежда и смазливость, — и пытался придать ей остроту. Я не пытался копировать Джо, Ронни (Дио) или Грэма, я пытался наложить собственный отпечаток на сценическое представление, оставаясь в рамках RAINBOW.
— Что, как мне кажется, выпадало из стиля RAINBOW, так это песня под названием "Silence".
— Я давненько не переслушивал этот альбом, но песня мне нравится. Ричи позаимствовал идею из классической пьесы "Человек с золотой рукой" и хотел интерпретировать ее в духе CREAM — так, как сделали бы Джек Брюс с Эриком Клэптоном. Мне же песня виделась исполненной в духе Ковердейла-Хьюза, так что я придал ей иной угол, записав двухголосную гармонию. Я этой песней доволен — мы прогнали ее пару раз на репетициях, и гармонии Грега Смита были великолепными. "Вживую" же мы не захотели ее делать. Мы по-любому играли шесть песен из нового альбома, и, на наш взгляд, еще одна не вписывалась уже никак.
— Если уж речь пошла о классике, то интересно ли было тебе петь композицию Грига?
— Я получал от этого удовольствие! Это ведь тоже был тяжелороковый подход с металлом в голосе, а потому мне понравилось. Между "Silence", "Cold Hearted Woman" и "Hall Of The Mountain King" существует разница, это три разные типа песен, и мне нравится подходить к каждой песне несколько по-иному: ведь голос обладает столькими цветами — как мой, так и любой другой, — и я люблю это демонстрировать. Вряд ли что-то может взбесить меня больше, чем купить альбом обожаемого певца и в точности знать, что он сделает через минуту. Мы замыкаемся в определенном вокальном стиле и не меняем его, а я люблю переанжировывать свой голос. Я могу спеть так, как спел бы Дэвид Боуи или Мик Джаггер, или Ронни Дио, или кто бы там ни был, но это — мой голос, меняется только подход. Тоже можно сказать и про гитаристов, вроде как Ричи подходит к своему акустическому исполнению по-иному нежели к игре на слайд-гитаре, но всегда можно узнать, кто играет.
— Ну а с "Still I'm Sad" ты ориентировался на версию Дио или на оригинал THE YARDBIRDS?
— Не знаю — я никогда не слышал оригинал THE YARDBIRDS (смеется). Быть может, это было не слишком умной мыслью, но песня вошла в альбом и вроде как увязывала турне воедино. Оглядываясь назад, я предпочел бы вместо нее сделать что-нибудь другое — ведь у нас были сильные песни.
— Когда я впервые прочитал о том, что Ричи собирает новую команду, в качестве ее названия указывалось RAINBOW MOON, а певцом был обозначен Дуги Уайт из PINK CREAM 69...
— (смеется) Ричи и в самом деле собирался назвать группу RAINBOW MOON, он не хотел, чтобы она называлась RAINBOW, так как знал, что ее будут сравнивать с периодом Дио, Джо Линн Тернера и так далее. А Мун — это девичья фамилии бабушки Ричи, о чем ему хотелось напомнить, однако записывающая компания уперлась: "Нет! Это должно называться RAINBOW!" Я-то был только рад стать частью RAINBOW. Ричи позвонил мне сразу после того, как я прошел прослушивание в PINK CREAM 69. Все шло к тому, что я присоединюсь к этой группе, и мне хотелось оторваться на недельку, поговорить с семьей и решить, стоит ли записываться в Германии. Предложив войти в состав RAINBOW, Ричи все решил за меня.
— Поговаривали, что вы с Ричи собирались записать альбом средневековой музыки.
— Ничего так и не было сделано — возможно, слух возник в результате проведенного за пивом вечера. Ричи очень хотел сделать средневековый альбом, и я был бы счастлив поработать с ним над таковым. Только вот к моменту, когда мы наконец были готовы записывать программу RAINBOW — а между моим прослушиванием и непосредственной записью прошло девять месяцев, — Ричи уже подготовил материал, который писал с Кэндис. Он уже запланировал приступить к этому средневековому, ренессансному альбому сразу после пластинки RAINBOW — с Кэндис в качестве певицы.
— Ты как-то упомянул, что тебе нравятся Рори Галлахер, Робин Трауэр и Берни Тормей. Если так, то почему бы тебе не попробовать себя в этой, блюзовой разновидности хард-рока?
— На мой взгляд, блюз стал скучнее. Эти ребята играли блюз — и играли его превосходно, но мне не слишком интересна блюзовая грань рока, я люблю более жесткую музыку. Не имею ничего против того, чтобы слушать блюз-рок, но исполнять его я не хочу определенно. Блюз — для парней вроде Пола Роджерса и других певцов подобного типа. На данный момент двигаться в этом направлении мне что-то не хочется.
— С кем из гитаристов работать тяжелее — с Ричи или Ингви?
— У меня никогда не возникало никаких проблем с Ричи и никогда не было проблем с Ингви. С Ингви я проработал всего пять или шесть недель, и мы быстро нашли общий язык. Три года подряд я отлично ладил и с Ричи, пока внезапно что-то не разладилось, однако тут всему виной внешнее влияние. Мы с Ричи не раз садились и обсуждали то да се, но помаленьку он вроде как потерял интерес к группе, и общаться с ним становилось все труднее и труднее. Если ты хочешь что-то мне сказать — скажи! Я ведь понимаю по-английски.
— Несколько недель назад я разговаривал с Берни Марсденом, и у нас зашел разговор о группе SAINTS AND SINNERS, которую он собирался организовать с Нилом Марри и Кози Пауэллом. Ты тоже работал с Кози и Нилом, так не об одном и том же проекте идет ли речь?
— Нет, то был сольный альбом Кози. Он делал альбом для японской фирмы грамзаписи с участием Нила Марри и гитаристом по имени Майк Касуэлл. Я сделал для них несколько демонстрационных записей, но потом присоединился к RAINBOW и, разумеется, не мог заниматься этой программой. Кончилось все тем, что они позвали Джона Уэста, который сейчас поет в ROYAL HUNT и еще одной группе, ARTENSION.
— Но Берни тоже упоминал Джона Уэста!
— Серьезно?! Я с Берни ничего не записывал. Быть может, он написал пару песен — я этот альбом не слышал, так что не в курсе. Вероятно, так и есть.
— Ты привык работать с гитаристами, но сейчас сотрудничаешь с басистом. Ощущается ли какая-то разница в подходе?
— Я всегда лучше всего ладил с бас-гитаристами, в какой бы группе ни работал. Гитаристы — фронтмены и авторы песен, и у них имеется собственный подход к музыкантам и материалу, в то время как с басистами работается намного легче. Музыканты выражают свою индивидуальность через инструмент, и потому гитаристы — народ бешеный, а басисты — очень спокойные люди. Как правило, моим лучшим другом в коллективе становится басист: Грег Смит, Стин, Гари Лидеман — все они басисты, и все они — мои добрые друзья.
— Давай поговорим о новом альбоме, о "Human Stain" CORNERSTONE. Что ты там бормочешь в самом начале "Some People Fly"?
— Честно говоря, я до сих пор не слышал эту пластинку, у меня нет ни экземпляра (смеется)! Всем занимался Стин, и я понятия не имею, что вышло в итоге!
— На этом альбоме имеется песня под названием "Midnight In Tokyo". На диске Джо Линн Тернера "Holy Man", также присутствует песня "Midnight In Tokyo"...
— Да ты шутишь (взрыв хохота)! В таком случае я пошлю ему чек с гонораром! Я и не знал! Здорово!
— Похоже, Токио — весьма интересное место для певцов.
— На самом деле речь могла бы идти о любом другом месте. Просто Токио — это намного круче, чем Кройдон или Глазго.
— Почему ты постоянно упоминаешь Кройдон? У меня с Кройдоном в первую очередь ассоциируются концерты FREE и Пола Коссоффа.
— (еще более продолжительный смех) Просто мне всегда вспоминается, как в конце семидесятых там выступали VAN HALEN, и Дэвид Ли Рот вскочил на сцену и завопил: "Кройдон! Рок-н-ролльная столица мира!" Это стало постоянной хохмой, ибо Кройдон — уж никак не рок-н-ролльная столица мира.
— А что скажешь по поводу песни "Forever Young" — тот же ритм, что и в цеппелиновском "Kashmir"?
— Да уж наверняка. Там присутствует эдакий восточный рисунок, однако музыка пришлась мне по вкусу и показалась весьма зловещей. Я довольно долго возился с этой идеей — я вечно торможу: существует фильм двадцатых-тридцатых годов под названием "Портрет Дориана Грея", и пусть я видел ленту лишь раз, она врезалась мне в память и вдохновила на написание этой песни. В каком-то роде это песня о Ричи — я знаком с Ричи некоторое время, и он никогда не меняется, никогда не выглядит по-другому, он всегда выглядит одинаково. Вот я и размышлял: может, у него дома на чердаке хранится его собственный портрет.
— А к себе самому эту песню ты не "примеряешь"? Тебе-то тоже уже не двадцать.
— Разумеется, разумеется! Если ты хочешь работать в рок-н-ролльном бизнесе, ты обязан сохранять молодое отношение к жизни. Я смотрю на своих друзей — не то чтобы друзей, скорее знакомых, с которыми вместе ходил в школу, — все они — старики! Сейчас им под сорок, а они — старики! Я не хочу становиться таким, как они, так что рок-н-ролл и в самом деле поддерживает во мне молодость. Сможет ли он обеспечить вечную молодость, не знаю, но рок-н-ролл определенно сохраняет тебя молодым, сохраняет в тебе молодое отношение к жизни, освежает тебя — и ты получаешь от этого наслаждение.
— Тем не менее, в твоей карьере присутствует несколько странных эпизодов. Например, подпевки у Эммы Бантон.
— Меня попросили об этом! Меня попросили записать для Эммы подпевки. Мы уже говорили о том, что мне нравится петь в разных стилях, и когда я явился по вызову и мне сказали: "Отлично, ты не черный", я ответил: "Нет". Тогда мне говорят: "Ты не девушка", а я: "Нет". Они продолжают: "Не мог ли бы ты попытаться спеть, как негритянский женский хор?", ну а я им: "Да, разумеется". Я записывал вокал три часа, и конечный результат звучал, как негритянский женский хор (смеется)! Та песня называлась "Sunshine On A Rainy Day".
— Ну, а альбомы-посвящения? Я еще могу понять, когда ты исполняешь песни ZZ TOP, MAIDEN и WHITESNAKE, но T.REX?
— В детстве я был большим поклонником T.REX, когда мне было десять-одиннадцать, Марк Болан считался очень-очень крутым. Но я не слышал и этот альбом (посвященный T.REX)! Точно так же, как не слышал альбом-посвящение SLADE и альбом-посвящение YES, на которых пел. Что касается YES, то песня, исполнить которую меня попросили, пришлась мне по вкусу. Если занятие не идет в разрез с тем, чем я зарабатываю на жизнь, то, естественно, у меня нет проблем пойти и спеть — это прибавляет сил моему голосу и дает мне возможность быть услышанным и внести что-то свое в любой из проектов. И мне это нравится.
— Какую песню YES ты исполнял?
— Ни малейшего понятия! Ничего не могу сказать по этому поводу, так как прежде мне эту песню слышать не доводилось. Я не поклонник YES, но мне позвонил Адам Уэйкман и спросил, не спою ли я. Это было почти два года назад.
— А что там по поводу работы с Билли Лизегангом?
— Тут все путем. Я ездил к Билли, чтобы прописать вокал. Мы сделаем пятнадцать песен, из которых выберем двенадцать самых понравившихся, и как только я разберусь с расписанием Ингви, запишем их по-настоящему.
— Первый альбом Лизеганга мне понравился — там пели Гленн Хьюз и Джон Уэттон.
— Билли — великолепный гитарист и превосходный композитор. Мы моментально сошлись, и работать с ним мне жутко нравится.
— Как вы состыковались?
— Я участвовал в альбоме (посвященном NAZARETH), и Билли играл на гитаре в песне "Love Hurts", которую пел я. Он потом позвонил и спросил, как я смотрю на то, чтобы записать с ним метал-альбом. Я сказал: "Да, почему ж нет?" Месяцев пять-шесть мы обменивались идеями и наконец сочинили, как я уже сказал, пятнадцать песен. Мы их запишем, а потом понесем по компаниям — авось, кто заинтересуется.
— Вернемся к разговору о CORNERSTONE: на альбоме звучат отличные клавишные. Это Стин играет? Если да, то странно, ибо он работает в ROYAL HUNT, группе другого клавишника.
— Стин играет на гитаре, басу и клавишных, но основной его инструмент — бас. Он способен наиграть фоновые клавишные партии, общие ходы и так далее, но быстрые пробежки и соло не по его части. Опять-таки, я понятия не имею о том, кто записывал клавишных для альбома. Знаю, что кое-что сделал Стин, возможно, кое-что наиграл Андре (Андерсен, лидер ROYAL HUNT), а также у нас там был парень из Дании по имени Рун.
— Мне партии "Хаммонда" и "Муга" очень даже понравились.
— Хотелось бы и мне их услышать! Жду не дождусь, когда записывающая компания пришлет мне экземпляр (смеется)! Я раздаю все эти интервью, люди задают мне вопросы, но что я могу ответить, если сам ничего не слышал?!
— Ну, на этот-то наверняка сможешь ответить: почему в основе многих твоих песен лежат книги?
— "Forever Young" — это что-то вроде примечания к изображению Дориана Грея. Название "Wounded Land" уходит корнями в книгу Стивена Доналдсона, хотя, по сути, ничего общего с книгой этой не имеет. В любом случае название хорошее, и, как мне кажется, мы должны отдать должное тем, кто вдохновил нас на эти песни. Я вовсе не уверен, что должен считать "Wounded Land" исключительно своим произведением. Но это название очень подходило к идее песни, которая повествует о краснокожих, об американских индейцах и их земле, о том, как белый человек разорил ее и отнял. Так что я хотел бы упомянуть Стивена Доналдсона и сказать, что названием песни я обязан ему.
— Итак, мы видим еще кое-что общее между тобой и Брюсом Дикинсоном: он также черпает идеи из книг, а песня MAIDEN "Run To The Hills" также посвящена индейцам.
— О Боже ж ты мой!!! Мне стоит быть поосторожнее (взрыв смеха)! Придется проставить Брюсу пива!
— Почему в "Resurrection Sympathy" ты использовал на вокале эффект?
— Песня оказалась очень трудной, и мы со Стином никак не могли прийти к общему мнению по поводу того, что следует с ней сделать. Мне хотелось добиться эдакого мегафонного звука, и, должно быть, о нем ты и говоришь — я же альбом не слышал, но, видать, Стин применил именно этот эффект. Мне нравились музыка и слова, но мы никак не могли сойтись во мнениях по части мелодии, и в конце концов пришли к компромиссу. На мой взгляд, вокальная мелодия звучала слишком уж чисто, но это — агрессивная песня, и если бы я спел ее так, как хотел Стин, она звучала бы недостаточно агрессивно. Потому-то я и попросил его использовать эффект.
— А как вы со Стином нашли друг друга?
— Я прослушивался в ROYAL HUNT после ухода из группы Ди Си Купера, но мне предпочли Джона Уэста. Однако, когда Стин занялся сольным альбомом, он разыскал меня и спросил, не приму ли я в нем участия.
— Тогда почему ты не воспользовался шансом и не остался в PRAYING MANTIS?
— Я никогда не считался членом PRAYING MANTIS, мне предложили откатать с ними японские гастроли, не более того — у меня не было ни малейших намерений оставаться в PRAYING MANTIS. Группа рассталась с певцом за две-три недели до тура по Японии, и ко мне обратились с просьбой заменить его. А также попросили говорить, что я вхожу в команду, дабы не расстраивать фирму грамзаписи.
— Но в конце-то концов, ты хотел бы войти в настоящий коллектив?
— Мне нравится быть частью коллектива, мне нравится товарищеский дух, и все это очень весело. Но поддерживать негастролирующий коллектив очень тяжело — а в настоящее время гастроли обходятся так дорого. Я надеюсь войти в команду Ингви Малмстина и посмотреть, что из этого выйдет. Мне нравилось работать в RAINBOW, а CORNERSTONE... Если бы нам удалось найти средства и вывезти CORNERSTONE на гастроли, я был бы просто счастлив.
— Услышим ли мы еще что-нибудь от CORNERSTONE?
— По контракту с нас причитается еще один альбом. Уверен, когда уляжется волнение по поводу этого, нового альбома, мы со Стином снова примемся сочинять вместе.
— А твой сольный альбом, разговоры о котором ведутся столь давно, когда-нибудь выйдет?
— Ой, это кошмар какой-то. Большинству народа тяжело дается второй альбом, у меня же никак не выходит первый — все проблемы упираются в то, как собрать вместе всех тех, кого я хотел бы слышать на пластинке — скажем, Алекса Диксона и Эшли (Лаймера). Но я не доволен и тем, как проект развивается в целом. В прошлом году я вроде как утратил контроль над ним и на данный момент растерял весь энтузиазм. Быть может, я начну все сначала — альбом наполовину готов, но меня не радует отношение к нему продюсера и то, как к этому проекту вообще отнеслись. По сути, я просто просадил на него деньги.
— Я слышал, альбом должен выйти на Frontiers Records?
— Не знаю, выйдет ли он на Frontiers, ибо на сегодняшний день ни с кем еще об этом не говорил. Заинтересованность проявила парочка компаний в Германии и одна местная, английская, но поживем — увидим. Только что вышел альбом CORNERSTONE, мне предстоит записать программу с Малмстином, ведется работа над пластинкой Билла Лизеганга, так что сольный альбом может обождать еще полтора-два года. На данный момент я не собираюсь торопить события, в этом нет нужды.
— Что скажешь о проекте "Nostradamus"?
— Это было забавно, и я получил уйму удовольствия. Я давненько не разговаривал с Ником (Котцевым, создателем "Nostradamus"), но он взялся за амбициозный проект. Не скажу, что это — главная работа его жизни, но он определенно затратил на нее немало времени. Когда ты пытаешься сделать нечто настолько амбициозное и при этом не впасть в клише, очень легко за деревьями не увидеть леса.
— Тебе не кажется, что твои партии и партии Горана Эдмана получились не такими яркими, как партии Хьюза, Тернера и даже Йорна Ланде?
— Ник дал нам музыку, и каждый вокалист должен был написать собственные тексты и мелодии, вот я и сочинил мелодии с текстами тех четырех-пяти песен, которые исполнял, — равно как и все остальные. Как мне кажется, мой голос несколько поглотился в миксе и вышел не так хорошо, как мог бы. Джо и Гленну не приходилось, как мне, воевать с драматизмом музыки. Смотри, Гленн поет (напевает): "In the forest..." на таком приятном фоне, и потому его голос звучит очень сильно и ярко, в то время как мне приходилось воевать с оркестром, гитарой, клавишными — всем сразу. Ник заставил каждого из нас работать несколько в ином ключе, чтобы создать в разных песнях о разных периодах свет и тень, придать им дыхание осени и дыхание весны, прорисовать разные роли, что намного лучше, чем если бы все мы пели одинаково. В рамках своей роли и песенной структуры мы могли делать все, что хотели, так что и Горан согласился с этим, и Йорн, и Джо Линн, и я — это как в индийской кухне, где одно блюдо содержит множество самых разных приятных запахов. Одни тебе нравятся, другие — нет.
— И, наконец, не мог бы ты набросать приблизительный план издания пластинок с твоим участием?
— Я жду, чтобы Ингви сообщил, когда мне прибыть в Майами и начать работать над новым альбомом. Затем, если позволит время, я приступлю к записи с Билли Лизегангом, после чего рассчитываю отправиться месяцев на десять гастролировать с Ингви, ибо ему нравятся долгие туры. Надеюсь, все пойдет именно таким образом.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 13 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
