Knorkator Последние короли гротеска
Витамины для металхэдов
Очень часто пародия находится в зависимости от своего объекта. Она вторична, следует за ним и становится непонятной или неинтересной, когда объект пародирования уходит в тень. Начав свой проект в 1994 году, поначалу (по словам самих музыкантов) не всерьез, для сумасшедшей игры в ближайших берлинских клубах, и оставив в прошлом пеструю биографию, Альф Атор (мирское имя Alexander Thomas), Штумпен (Stanley Umpenhorst для родителей) и Базз Ди ("в девичестве" Sebastian Baur) придумали самодостаточный, сумасбродный, абсолютно параллельный мир, в котором если музыка, то лихая игра штампами метала, индастриэла и популярной классики; если тексты, то комически-грубое снижение любых серьезных тем и сведение их к пищеварительно-воспроизводящим органам; мир, в котором под видом вульгарности и китча преподносятся образцы рафинированной фантазии.
Например, в песне "Schwanzlich Willkommen" (неологизм, что-то вроде "Хвостато пожаловать") всеобщим знаменателем в некой абсурдной стране где-то в Южной Америке объявляется "хвост", символ, более чем прозрачный. В ресторанах той страны подают "заливные хвостатости", по радио звучит песня "Хвостики", а во время карточной игры говорят "хвосты - козыри". Другая история называется "Der Werwurm" ("Червь-оборотень"); в ней с героем творятся следующие метаморфозы - тревожными ночами полнолуния вокруг него, заворожено смотрящего в окно, плетется кокон, и он превращается в жирного, скользкого, ненормальных размеров червя, который начинает свою одиссею по трубам канализации, чтобы оказаться в жилищах обывателей и, затаившись в отхожем месте, отложить в их телах свое чудовищное потомство. Вот так (текст песни натуралистичней моего пересказа) снижается популярный романтический сюжет.
Неизменный "инструмент" группы - садовая машина для перемалывания, во время шоу в нее закладываются бананы, огурцы, картофель, ананасы - после чего из трубы в публику летит напористая струя измельченного "витаминного салата". Вот так KNORKATOR снижают публику. (Кроме того, первые ряды получают на одежду подкрашенное коричневым цветом картофельное пюре.) Другим обязательным пунктом значится пародийный разгром самых немыслимых завалов мебели, уставившей сцену. Два буяна - один в купальном трико (Штумпен), другой в костюме из огненно-красного меха (Альф Атор) - крушат большущими молотками и топорами шкафы и диваны, столы, микроволновки, компьютерные мониторы, телевизоры. С риском для жизни: однажды неистовый Штумпен сильно порезался осколками разбитого им же унитаза, потерял много крови, но все же продержался до конца выступления. Так, при помощи гротеска и гиперболизации, оживляется, обновляется давно ставшее банальным разрушение, устраиваемое рок-группами.
Выступая в маленьких клубах и на локальных фестивалях, группа усердно трудилась ("Мы были в таком экстазе, что даже не замечали, как у людей пачками отвисали челюсти", - вспоминает Штумпен), прежде чем в 1996 году отправилась в свое первое турне по стране, сопровождая известного певца-барда Рио Райзера (Rio Reiser, в 70-е участник важной для немецкой сцены политрок-группы TON STEINE SCHERBEN). Но и здесь осталась верной своей страсти к перевертышам: едва ли не единственная саппорт-группа, игравшая после основного исполнителя! Рио Райзер выступал босиком и мог бы тоже пораниться на осколках...
Во всем этом есть атмосфера чего-то сказочного.
Наконец, группу заметил Родриго Гонзалес (Rodrigo Gonzales), басист DIE ARTZTE, который спродюсировал и выпустил в 1997 на своем лейбле Rodrec первый альбом группы "The Schlechste Of..." ("Худшие песни KNORKATOR"), разошедшийся без особой рекламы приличным тиражом.
Музыку, которую играют KNORKATOR, формально можно отнести к индустриальному металу: жесткие, монолитно звучащие риффованные гитары, обильно приправленные колючими синтезаторными "фишками" и посаженные на характерный полумаршевый, полутанцевальный ритм. Однако, типичные структуры OOMPH! и RAMMSTEIN играют здесь роль кубиков для перестановки. С детской непосредственностью, увлеченно добавляются барочные классические пассажи, псевдопатетические хоры, шаловливые мотивчики, строящие гримасы из-под самых "злых" гитарных запилов. "Я это делаю все преувеличивая, я кокетничаю с этим, пародирую, поляризирую", - Альф Атор. Уникальный вокал Штумпена тоже объединяет два полюса: рык дремучего певца-металиста и мечтательное, сентиментальное, заоблачно высокое пение, заставляющее своим регистром вспомнить о "Фаринелли-кастрате". Сочетание "плотного голосоведения, сильного контрапункта и совершенной вокальной полифонии" (как нехотя признал журнал "Spiegel") с поэтикой дурашливого преувеличения высекает из песен веселую искру абсурда.
В мае 1999 года мэйджор, солидная гамбургская фирма Mercury, куда к тому времени перешла группа, издает второй альбом (а пару месяцев спустя переиздает первый). Название его, "Hasenchartbreaker" ("Победитель заячьего хит-парада"), музыканты (на обложке изображенные в "заячьем" корпспэйнте) в интервью популярному альтернативному журналу "Zillo" объяснили так: "Как мы обнаружили, зайцы в нашем обществе обладают большой покупательской способностью. Ну, мы и решили, в каких чартах нам быть номером первым".
На "заячьем" альбоме KNORKATOR со смаком выпотрошили такой атрибут музыкального бизнеса, как кавер-версии. Шестидесятнический гимн "With A Little Help From My Friends" BEATLES был превращен в самый громыхающий номер альбома, а хэви-металический хит "Highway To Hell" AC/DC, наоборот, замедлен настолько и спет такими "тухлыми" голосами, что выглядел самой олигофренически-дебильной песней всех времен и народов. (Еще одним кавером был "Geh Zu Ihr" звезды рок-эстрады ГДР PUHDYS.) Подход KNORKATOR к созданию кавер-версий своей двусмысленностью напоминает LAIBACH, чьи масштабные варианты песен BEATLES и ROLLING STONES тоже приводили в оторопь многих.
В одном из обращений группы говорится: язык - нечто большее, чем инструмент для искусства. Он сам по себе - искусство. Действительно, творчество KNORKATOR - это торжество концепта: приемы не прячутся, но нарочито демонстрируются, например, в виде избыточной рифмовки. Практически все песни - это непрерывная языковая игра, выпускающая слова на волю из повседневного, стертого употребления. "Кноркатизация" речи происходит в диапазоне от "обыкновенного" языка, но с приправой из крепких выражений и диалектизмов, до дикой тарабарщины, когда подчиняющийся правилам язык разломан до какого-то "иностранного".
Но конек группы - это перечисления. Определенный тип песен строится по одной схеме: очень короткий припев, а остальное - нагромождения слов "страшной", "неприятной", "табуированной" и т. п. тематики. Так, в песне "Jetzt Wird Abgerechnet" в одном ряду перечисляются: колюще-рубяще-режущие орудия (нож, топор, цепная пила, вилы, кузнечный молот, лопата, отвертка, ножницы для разделки птиц), холодное оружие (сабля, штык), в том числе экзотическое и старинное (арбалет, катапульта, рапира, меч, алебарда, копье), яды (мышьяк), взрывчатые вещества (динамит, нитроглицерин), а также резиновая дубинка, доисторическое рубило и автомат Калашникова. В "Absolution" (первая вещь с первого альбома) называются (даже без припева) обозначения - в основном латинские - для половых органов, "веселых болезней", различных отклонений и т. п.
Особо отмечу, что все истории (это другой обширный класс песен группы) происходят в очень наглядном, детально показанном мире, на фоне пугающего множества вещей из повседневной жизни, которые всегда называются точно, поименно. Чем незначительней вещь или событие, тем больше они способны доставить неприятностей: иногда персонаж до умопомрачения обеспокоен пропажей свежего трико ("Der Schlupfer"), в другой раз он истерически требует вместо томатов и сала, которые он не переносит, "свою колбасу" ("Extrawurst"). А из-за таких историй, как "Ich Will Nur Fickn" ("Хочу только трахаться") или "Alles Ist Scheisse" ("Все - дерьмо"), группу часто обвиняли в грубости и цинизме. С подобающим величием Штумпен перечисляет: "Желтое дерьмо. Зеленое дерьмо. Черное дерьмо. Мягкое дерьмо. Жесткое дерьмо. Старое дерьмо. Новое дерьмо". Однако, все это - не обычная бытовая грубость, не "цинизм", не типовая "explecit lyrics" из рок-текста (что уже никого не удивляет и не возмущает). Ярмарочный тон, которым это произносится, снижает весь "бранный эффект"; все это, в целом, слишком изощренно, выдает богатую внутреннюю культуру и эрудицию.
Может быть, это похоже на особые версии детских стихов Маршака и Корнея Чуковского? Вспомните: "Робин Бобин Барабек скушал сорок человек". Сорок человек! Вот ужас-то! Не пять, и не десять, а сорок... Вы только представьте, как он это делал. Он их пережевывал, а они кричали, молили о пощаде.
Судьбе было угодно, чтобы группа не ограничилась статусом культовой и смогла проникнуть в жилища обывателей.
Свинья для "Grand-Prix"
Это уже старый анекдот, но чем больше времени проходит, тем больше он мне нравится. Все случилось настолько безукоризненно, что, кажется, так в жизни не бывает.
В мае 2000 года в самом престижном зале столицы Швеции ожидался 45-й конкурс "Евровидения". Германский участник "чемпионата Европы по попсе" должен был определиться голосованием телезрителей в ходе широко разрекламированного мероприятия, поданного как смотр национального, общенемецкого шлягера, с многомиллионной аудиторией, с показом по телевидению в прайм-тайм. Безоговорочным фаворитом считался - и оказался - популярный телеведущий и исполнитель Штефан Рааб (Stephan Raab). Но еще за несколько недель до того, как в феврале одиннадцать участников собрались на конкурсное выступление в Бремене, пресса назвала его "скалькулированным скандалом": в списке оказались выдвинутые своим лейблом KNORKATOR.
Менее ущербно пустить козла в огород, чем KNORKATOR - в эстрадный заповедник. Конкурсная песня называлась "Ick Wer Zun Schwein" ("Я становлюсь свиньей"), в ней Штумпен рассказал зрителям, как недавно покушал свинины, не зная, что усваивает наследственность, не зная, что конечности его укоротятся, а он сам покроется жесткой щетиной. В конце выступления он оказывался - того требовал сюжет - на четвереньках. Разрушения оказались относительно невелики. "Главное не в том, чтобы разбить инструменты, а в том, чтобы сделать это в правильном месте. Например, на конкурсе "Евровидения", - объяснил потом Альф Атор. В Стокгольм безбашенные пародисты не поехали, дистанцировавшись на четвертом месте, но стали главными культурными героями вечера, событием, надолго запомнившимся немцам. Все было безупречно: запоздалое возмущение муздеятелей, мнимая (на пустом месте) угроза запретов и заголовок на всю первую полосу сразу ухватившейся за дело газеты "Bild": "Кто пустил этих психов на ТВ - скандал на 2Grand-Prix". Но "скандал" больше был похож на карикатуру.
После такого публика потекла на концерты. Берлинский зал "Columbiahalle" не смог вместить всех желающих посмотреть на "группу "Grand-Prix", и пришлось дать дополнительный концерт, но и тогда зал был переполнен. Не остался незамеченным и третий альбом, изданный в конце августа 2000 года "Tribute To Uns Selbst" ("Трибьют нам самим"), в музыкальном отношении, возможно, наиболее тщательный, хотя в плане текстов вся система предстала в готовом виде уже с первого альбома. (Любопытно, что на его обложку был впервые помещен давнишний соратник, драммер Криш Краш (Chrisch Chrasch).) Нетрудно заметить, что названия всех трех пародируют такие типичные формы шоу-бизнеса, как сборники лучших песен (1-й альбом), хит-парады (2-й альбом), трибьюты (3-й альбом). Надо сказать, что они и образуют своеобразную трилогию, ибо потом KNORKATOR нашли неожиданный, но вполне логичный для них ход.
Экспансия в другие сферы и жанры (всегда подразумевавшаяся) наконец-то оформилась явно в виде вечеров под лозунгом "Пьем мартини и читаем", на которых Альф Атор и Штумпен, одетые в синие тренировочные костюмы, сидя за столом, читают издевательские истории и такие же стишки из собственной книги "Des Wurzels Zweig", показывают через проектор фамильярные комиксы Штумпена, мимически поддерживают чтение и поют куплеты. Именно эта программа полностью составила тур-план осени 2001 года, когда KNORKATOR в новом амплуа проехались по клубам и небольшим залам Германии. Из исполняемых куплетов, по-видимому, и возник новый музыкальный цикл "High Mud Leader" (это диковатое английское название созвучно немецкому "Heimatlieder" - "Родные напевы"), в котором от "танц-метала" не осталось ни такта, а вместо него - десять песен "в народном духе", которые хочется напевать самому, например, шагая летним вечером по проселку; и среди них, как особенно народная - "Still Loving You" SCORPIONS (бедняги Клаус и Руди, вы и у себя дома всем насолили своим суперхитом?). На звуконосителях это пиршество должно выйти в январе 2002 года.
охранился ли в новых песнях абсурд? Судите сами, вот отрывок из обращения KNORKATOR по поводу новой программы: "На метал-фестивалях мы исполняли брутальные сумасбродные фуги. Мы познакомили публику шлягерного конкурса с очарованием бессмысленного разрушения ценностей. Теперь под предлогом чтения мы приманим умных людей, чтобы затем одним залпом неописуемой глупости вогнать их в безумие!"
Так все же, кто они такие?
Когда три дурных вкуса лучше одного хорошего
Необычных музыкантов из восточных земель в объединенной Германии принято ставить под подозрение. Не потому ли KNORKATOR начали стулья ломать, что сформировались в стесненных условиях соцлагеря? И не оттого ли RAMMSTEIN затеяли свои "воинственные" (с тягой к тотальности) феерии с огнем, что в ГДР худсоветы у них всегда спички отбирали? Если, следуя той же логике, еще и великая Nina Hagen обязана своей взбалмошной энергетикой созерцанию украшенной автоматчиками Стены, то такое происхождение оказывается (для артиста) важным преимуществом. Но не объяснением.
Может быть, в Берлине - в его юго-восточном районе Кёпеник, где продолжают обитать Альф Атор и Штумпен - разгадка? Один американец написал интересную книгу о немецкой истории, культуре, менталитете. В ней он пишет об особом берлинском юморе с такими свойствами, как грубость, находчивость, склонность к преувеличениям, ирония, словоохотливость, сочность и оригинальность языка, общий оптимизм. Не эти ли качества - все сразу - мы наблюдаем у KNORKATOR? Эта же книга содержит также следующий пример: к правившему сто пятьдесят лет назад королю Фридриху-Вильгельму IV обратились некие бюргеры с просьбой переименовать протекающую через их городок речку Pissa. Король отвечал: "Согласен. Предлагаю: Уриноко". Так что же вы хотите после этого от трех музыкантов?
Вместо расхожих объяснений, немецким журналистам надо почитать нашего Бахтина, его знаменитую книгу о средневековой карнавальной культуре и о завершившем эту культуру шедевре Франсуа Рабле, шедевре, в котором кобыла великана Гаргантюа потопила в своей моче неприятельское войско, а он сам несколькими главами ранее тем же способом утопил двести шестьдесят тысяч парижан (пришедших поглазеть на него), и в котором еще один герой, Панург, предлагает для защиты города строить стены из производительных органов.
Михаил Михайлович Бахтин был бы в восторге от раблезианских масштабов фантазии Альфа Атора. KNORKATOR, как никто сегодня, практически идеально иллюстрируют основные положения его труда.
Вот бахтинская "амбивалентность". Карнавальный смех, пишет не слыхавший берлинских фриков русский ученый, одновременно "отрицает и утверждает, и хоронит, и возрождает". Теперь сравните: "Наши концерты всегда заканчиваются разрушением и насильственным действием, но это смеющаяся грубость, это дружественное насилие", - Альф Атор. Еще: "Сатира только тогда хороша, когда то, что высмеивают, еще и любят" (по мнению Базз Ди). В своеобразии KNORKATOR точно не откажешь, но это не мешает совпадениям, порой поразительным. Конкретно-вещественный характер, продуманность в мелочах, гиперболизация, пародирование официальных образцов, хула и хвала как обратные стороны друг друга, многочисленные гротескные образы - вот только некоторые примеры близкого родства. В "Гаргантюа и Пантагрюэле" перечисления занимают иной раз целые страницы. Рабле дает пятнадцать синонимов для экскрементов и шестьдесят четыре глагола для обозначения действий Диогена с бочкой; в упомянутой песне "Jetzt Wird Abgerechnet" KNORKATOR называют сорок восемь "опасных" предметов. Причина всех совпадений - в одной и той же традиционной фольклорной оптике, которой манипулируют (в 16-м и в 21-м веке) просвещенные авторы.
Для классических рокеров, будь то BON JOVI или SCORPIONS, привлечение литературных источников было бы излишним и произвольным расширением границ толкования, но разве KNORKATOR рокеры в классическом смысле? В мире рок-музыки они как бы пришельцы извне; "рок" для них - еще один требующий обновления предмет. Хотя основные темы пародирования определить легко, пародия KNORKATOR направлена на самом деле на все и вся; в основе ее просматривается тяга к универсализму, к расширению сфер презентации. "Одной рок-музыки недостаточно", - говорит Штумпен. И хотя обычно проявления выглядят вопиюще несерьезно, сама тяга к универсализму серьезна и очень важна. При этом, в любых проявлениях, мир KNORKATOR остается целостным.
На немецкой сцене хватает "шутников", в том числе тех, кто не прочь пошутить "ниже пояса". Чем же отличаются от них три немолодых (Штумпену и Альфу Атору давно за 30, Базз Ди - за 40) берлинских музыканта? Первое отличие в том, что KNORKATOR благодаря радикализму удалось все отрывки, частные случаи замкнуть до системы. То, что у других неполно, частично, они, разогнав до превосходной степени, превратили в нечто единое. Второе и главное, что в универсализме, в амбивалентной игре полюсов получают свое "последнее оправдание" грубость и "цинизм" KNORKATOR. По Бахтину, "низкая" лексика имеет совсем другое значение в амбивалентном мире карнавала - современное же словоупотребление есть разрыв между полюсами, и потому действительно грубость. Через универсализм подобный юмор выходит к жизни и, значит, перестает быть чистым развлечением. Именно здесь раскрывается "тайна" смеха KNORKATOR, когда в их, казалось бы, чисто развлекательном смехе чувствуется "что-то еще" - вовсе не "скрытый смысл", но вибрация самой жизни.
После немецкого отборочного тура "Евровидения" старая гвардия немецкой эстрады была возмущена не только диковинной группой. "Весь "Grand-Prix" - уже год, как фестиваль комедии, только раньше об этом никто ясно не говорил." Штефан Рааб, победивший с юмористической песней "Wadde Hadde Dudde Da", вместе с остальными, смеясь, непринужденно, вытеснил тяжеловесный германский рейхсшлягер. Но какого сорта этот юмор? Это тот же самый юмор, что проявляется в моде, в рекламе, в газетных сообщениях, телевидении, стилях общения. Социолог Жиль Липовецки называет современную западную цивилизацию "юмористическим обществом". Это повседневный поп-юмор - "раскованный и необидный, без отрицания и утверждения каких-то ценностей". "Он похож на мыльные пузыри и ценится за незамысловатость и недолговечность".
KNORKATOR принадлежит к немногочисленному клану артистов-эксцентриков, чей тип юмора - не обязательно всегда "грубый", но всегда с тягой к той или иной "чрезмерности" - отличается от вездесущего поп-юмора эпохи.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 04 за 2002 год в рубрике музыкальная газета
