Brown, Ian

«Если бы я не был музыкантом, я бы был бродягой и жил на пляже»

Очень, очень трудно бывает, когда ты самая существенная часть легендарной британской группы 80-х или 90-х. Эти группы на то и легендарные, они норовят рассыпаться при каждом удобном случае. Куда пойти "герою", кому довериться? Если не выпускать соло-альбомов, все будут говорить, что группа, мол, была "дутая" и явно ненастоящая, иначе, куда бы тараканы из талантливой головы переползли? Если пообещать соло-альбом и не выпустить его, как это сделал Криспиан Миллз, обрастешь дурацкими слухами ("Это правда, что Миллз уехал в Индию, стал там местным гуру и основал скромную религию?"). Если делать, как просят, и штамповать всяческую музыку — а вы уверены, что вынесете ТО, с КЕМ вас будут сравнивать?

Ян Браун любит такие вопросы. Еще он любит загадывать загадки и играть со словами. Он знает, что обратная сторона любой вещи — это совершенно другая вещь (такими добрыми шутками он занимался еще в STONE ROSES — я уверена, что на самом деле эта достойнейшая группа написала ровно вполовину меньше песен, чем указано — другая половина была музыкальными палиндромами первой). Он рассуждает о том, что если хорошенько настроиться на волну любой звезды, можно понять музыку, в ней заключенную. При желании он бы вернулся к природе, но нельзя, статус не позволяет. Или это просто кокетство?
"Я не верю в ролевые модели. Если это вам так нужно, пусть Иисус будет вашей ролевой моделью, например. Не какой-то поп-певец, и не футболист, и не актер"…
Его новый альбом — емко-тридцатиминутный глазастый диск "Музыка сфер" — гармонично, как нота "си", расположился на третьей линеечке британского хит-парада, чего так скоропостижно в этом году еще никто не добивался. Музыка чересчур серьезная — так и дядьке-то уже под сорок, пусть брит-попперы и имеют чудесное свойство вовсегда оставаться худосочно-томными, тоненькими и подростково-невротичными. Ян достигает почти религиозного совершенства музыки, хотя его религиозные предпочтения остаются на уровне веры в высшего Создателя, лишенного этнически-культурных красок.
А когда-то Браун начинал так же, как и все английские музыканты — подаренный кем-то раздолбанный магнитофон, пластинки BEATLES, Элиса Купера и Марвина Гэя, школьные группы и старая гитара. Впрочем, еще с юных лет Ян заделался фанатом Боба Марли — потому что уж больно оптимистичная музыка у него. "Он всегда поет о том, что все будет хорошо", — вспоминал Ян, когда его спрашивали, что он слушает во время депрессии, и куда он съезжает, когда надо отдохнуть (ясно куда: на Ямайку!). Вне музыки он увлекался экзотическими видами каратэ (в его комнате никогда не водилось плакатов с рок-звездами: все было завешано изображениями Брюса Ли) и фильмами с Брюсом Ли. В самой же музыке, он, как говорится, еще в молодости сделал что-то вроде революции.
С 84-го по 96-й год Ян венчал собою легендарную британскую группу STONE ROSES, которая существовала как-то призрачно, культово и независимо, то ли породив из себя брит-поп (честно говоря, не думаю, что OASIS вышли оттуда же, если не зацикливаться на чисто географических перипетиях — всех гениев исправно поставлял Манчестер), то ли выжав из психоделической музыки все, что в ней каким-то таинственным образом умудрилось остаться незамеченным (как уже упоминалось, когда им не хватало песен для полноты альбома, они драли песни существующие и проигрывали их задом наперед, то ли вспоминая, что Леннон выворачивал наизнанку "Лунную сонату", то ли просто получалось красиво, а получалось в самом деле ничего так!). Ян придумывал сумасшедшие тексты, глотал таблетки, а траву курил в таких количествах, что его вокал к началу 90-х поменялся, стал призрачно-хрипленьким, а потом и вовсе потусторонним — вроде он есть, а вроде его и нет. Как будто слушаешь не голос, а его тень или эхо. Яна за это до сих пор критикуют, хотя именно загробно-пророческая манера вокала повлияла на статус подсознательности его музыки (нету другой такой группы, которую так же приятно слушать во сне, как STONE ROSES). В 96-м из группы, которая и так начинала разваливаться, ушел басист (и не просто в поля овец пасти, а в PRIMAL SCREAM ушел), что и сделалось поводом распада, позже еще привязав к этому многочисленные наркоманские эпопеи прочих участников.
Ян Браун, конечно, личность гармоничная и цельная, распадов не любит. Какое-то время поработал садовником (трудно сказать, что именно он высаживал, уж что не зеленый горошек, так это точно). Потом посидел, подумал о жизни, решил, что грешно музыку бросать, и пошел в ближайший магазинчик покупать себе бас-гитару, клавишные, драм-машинку и восьмидорожечную мини-студию. Нахлынули мерзкие воспоминания о том, как нехорошие лондонские продюсеры мучили молоденьких ROSES, указывая им, КАК нужно звучать, чтобы мир рухнул к их задумчивым ногам, слепо шагающим в сторону чего-то Настоящего, Искреннего и Неподдельного — Ян стряхнул с себя гадкие мысли и решил начинать без продюсера, без менеджера, без контракта и всего остального, связанного с музыкальным бизнесом. Ян резонно помыслил: "Если я пойду к каким-нибудь влиятельным дядькам, громко вопя: "Я — Ян Браун из STONE ROSES, скоро я запишу соло-альбом, скорей поставьте на мне печать или крест!", то они явно начнут меня учить и указывать, где и на каком инструменте играть. Вместо альбома получится ерунда, и мне будет стыдно. А если я приду к ним с готовым альбомом, они или выпустят его сразу же, либо пошлют меня назад в Манчестер яблоньки окучивать. Зато мне не будет стыдно". Ян был, как мы видим, гордым и рациональным. (В первом же соло-интервью он заявил, что музыкальный бизнес — самый порочный и грязный в мире.) Как ни странно, его соло-карьера быстро прорвала толщу мерзлой почвы, асфальта и льда, раскинула тугие листики и зацвела дурманящим, туманным цветом. Создалось даже такое впечатление, что ROSES как-то его сдерживали. Потому что сам по себе Ян обходился с музыкой как настоящий художник — комкал бумагу, смешивал краски разной структуры, слепо выбрызгивал ярко-желтым, экспериментировал с кислотными текстурами и бережно растирал пальцами какие-то блестящие пятна по дрожащему музыкальному холсту. Старался соответствовать духу времени, соединял электронную прохладу с "плачущей гитарой" 60-х, пробовал выдрессировать гравитацию (которая скоренько научилась приносить ему тапочки и слушаться команды "лежать!") и не боялся, что получится плохо.
Его первая соло работа 98-го года — "Unfinished Monkey Business" (параллели с обезьянкой довольно сильны — Брауна так иногда дразнили, потому что руки у него явно длиннее, чем у большинства прямоходящих). Перед его записью, для полноты ощущений, Ян посидел два месяца в английской тюряге. В его видавших многое венах явно текла какая-то часть безумной арабской крови — только этим можно объяснить как тягу к восточному фольклору, так и милую попытку воздушного терроризма: когда Ян куда-то мирно летел британскими воздушными просторами, ему очень уж не понравилась стюардесса, которой он ласково пообещал отрезать руки. Плачущая девушка кинулась в кабину пилота, Ян, скрежеща огромным тесаком, пополз за ней, бормоча цитаты из Корана (это рассказывали на суде перепуганные свидетели, Ян тупо таращился на них и холодным тоном повторял, что ничего подобного не было. Скорей всего, он был прав). Что было на самом деле — неизвестно, но Ян уверен, что его оклеветали только потому, что узнали и испытали что-то вроде зависти. "Я не знаю, отчего они так говорили про меня, наверное, потому что они злые…" — рассказывал он… Тем не менее, пока дотошная полиция разбиралась, кто прав, кто виноват, Ян провел далеко не лучшие два месяца за решеткой и даже написал об этом небольшую книжечку. "Это было как в зоопарке — каждый хотел пойти и поглазеть на настоящую поп-звезду, — рассказывал он. — Слава Богу, они обо мне заботились. От своих сокамерников я получал только любовь" (гоните из головы подлые мысли, это вам не Оршанская Колония Для Малолетних Имбецилов-Маньяков, это приличная английская тюрьма, где скапливаются интеллигентные люди). Тем не менее, были и неприятные моменты. У одного из соседей Яна было аж шесть кассет. "Му-у-узыка!" — обрадовался Браун и стал рассматривать кассеты. Пять из них были альбомами STONE ROSES. Ян расплакался и начал грызть прутья решетки, вопя: "Что угодно, только не ЭТО!!!" С тех пор на него приходили глазеть каждый божий день. Больше всего над ним издевались охранники, регулярно устраивая Яну полный осмотр, чтобы якобы узнать, не прячет ли он, скажем, напильничек в каком-нибудь месте (не то чтобы там работали извращенцы, просто они никогда раньше не видели настоящих "звезд", поэтому радовались, как дети, новой игрушке). Иногда в них просыпалась совесть, они жалели Яна, давали ему на ночь си-ди плейер послушать, угощали беднягу апельсинами. Вдобавок, все сокамерники Яна сидели на героине. Процветало наркодилерство. По коридорам в открытую ходили старушки и зазывно вопили: "А вот, кому героин! Экстази-и-и! Экстази-и-и! Кокаинчик свежий, румяный, подходи-налетай!" Ян закрывал глаза, меланхолично жрал апельсины и думал о Вселенской Любви и Гармонии, чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей.
…Он вышел из тюрьмы злым, исхудавшим и жаждущим мести, он засел в студии и начал записывать злую музыку. Альбом был записал за сорок дней, и зарешеточному опыту было посвящено три песни — "Free My Way", "So Many Soldiers" и "Set My Baby Free". Новым жизненным девизом Брауна стала фраза "Судите и судимы будете", которую он изрекал достаточно часто. Из принципа Ян старался по возможности записывать все партии самостоятельно, но когда он попробовал пригласить других музыкантов, начало получаться гораздо веселее. Ян буквально боготворил своего нового соавтора по имени Азиз Ибрагим. Альбом же получился наполовину гениальным, наполовину ерундовым. Но скучным он тоже не был — в творческой горячке Ян намешал туда столько ингредиентов, что музыка вспучивалась над поверхностью диска, как половинка мыльного пузыря, грозя пролиться на ботинки кислотой. Так или иначе, это было намного лучше, чем проект еще одного из ROSES — Джона Скуайра, тогда же выпустившего обкокаиненный, но весьма элегантный альбом с новой группой SEAHORSES. Ян понял, что стал чем-то вроде Морисси, и эта роль его устраивала.
Следующий альбом Яна назывался "Golden Greats" (это чтобы покупатели принимали его за сборник хитов, чем он, к всеобщему удовольствию, и оказался впоследствии). Это была аккуратная и слегка безумная работа, наводненная текучими, густыми, как мед, электронными ритмами, психоделическими постанываниями гитар, и вкрадчивыми словами, возникающими в сознании при первых же звуках. Ян экспериментировал с классическими рок-риффами ("Getting High"), эйсид-хаузом ("Love Like A Fountain"), танцевальной музыкой и всем тем, что было популярно в 99-м. Это была современная, режущая слух и ласкающая воображение музыка, цвета вулканической лавы, лишенная ностальгии по старым временам — мы получили бесконечные техно-мантры 90-х, сочный кибер-буддизм, выраженный в звуках, отзвуках, прорастающей силе вокала. Именно этот альбом позволил Яну вернуться в Музыку, попутешествовать по Европе с концертами, даже парочку раз поиграть в Штатах, что для английских музыкантов всегда было каким-то дурацким критерием.
Теперешняя его работа — "Music Of The Spheres" — очень совершенный, гладкий и многозначный альбом, полный метафор и таинственной печали. Он вызывает уйму вопросов, каждый из которых оценен Яном всего в 15 долларов. Именно столько должен заплатить любой журналист, если вздумает о чем-то спросить Яна. За переспрашивание, думается, придется выложить тридцатник. Поэтому неудивительно, что зажравшимся британским журналистам проще догадываться обо всем самим — слушать альбом внимательно, подрываться в Интернет, шевелить мозгами… Деньги, полученные Яном от прессы, отправятся в благотворительное общество, помогающее малоимущим слепым людям (у которых нет денег на операции) вернуть зрение. Наверное, поэтому на обложке альбома дан крупный план Янова глаза. Карего, с тугими веревочками в радужке. Тут можно по-американски взвыть и зааплодировать, но Ян пафоса не любит. Еще он не любит хиппи: "Для меня хиппи — это грязные выходцы из среднего класса, которые воняют розовым маслом". Поэтому не стоит присылать ему цветы с румяными открыточками — мало ли что?..
Что он любит? Увлекается альтернативными теориями эволюции (дельфины произошли от обезьян, значит, это какой-то параллельный вариант людей). Любит зверюшек и детей. Любит свою жену-мексиканку, ради которой уже почти выучил испанский ("У меня скоро родится еще один ребенок, и я не хочу, чтобы уже через пару лет они с мамой смеялись надо мной на своем языке и говорили про меня гадости, а я не знал, в чем дело!") и серьезно думает перепеть свои альбомы на этом языке, специально для испано-язычных слушателей. Он живет в гармонии с самим собой, и доказательство этому, тот самый серенький диск со зрачком на обложке.
"Я даже не думаю, что мои соло-пластинки когда-либо произведут такой же эффект, как и альбомы STONE ROSES. Если бы у меня хотя бы голос был, как у Марвина Гэя, тогда я бы смог что-то, а так — вряд ли. Поэтому я не верю, что когда-либо изменю музыкальные ландшафты. Но меня не сильно беспокоит прошлое".
Это его не беспокоит. Нас же беспокоит все. И еще разок окинув то самое прошлое бдительным ухом, мы можем чистосердечно заявить — то, что делает Ян, не похоже на STONE ROSES, не хуже, чем STONE ROSES, и не далее, чем в нескольких шагах от той самой волшебной музыки небесных сфер, придуманной еще древними греками и незримо пронизывающей собой всю вселенную.