Turner, Joe Lynn «У каждого музыканта много сторон!»
Общеупотребительный, масс-культурный и живущий в нашем и вашем сознании Джо Линн — это легенда, но легендам место в прошлом. Поэтому попробуйте взглянуть на него с точки зрения сегодняшнего момента. Джо не желает оставаться в нашей памяти частью великих групп. Он записывает чудесные альбомы, сам продюсирует их, сам сочиняет мелодии и выпускает альбомы до смешного регулярно — последние три диска вышли с огнеупорной периодичностью ровно в год. Еще можно попробовать копнуть глубже, зажечь ароматный просмоленный факел и спуститься в темные подземелья души Джо. Конечно, как всякий известный человек, Тернер не будет терпеливо выгуливать нас среди самых темных залов, где обитают самые голодные и сочащиеся несуразностями чудовища. Он устроит что-то вроде обзорной экскурсии по наиболее безопасным местам, где летучие мыши еще не доросли до двухметровых размеров, а звуковое сопровождение можно смело ставить детям, не рискуя одарить их нервным тиком или случайным припадком. Он появится в телефонной трубке и будет спокойно рассказывать о своей музыке. О музыке, про которую мы и так знаем все (или думаем, что знаем). Наверное, поэтому разговор иногда срывался в потусторонние пропасти и приобретал апокалиптическую тональность. Тем не менее, приятно, что его чудесный голос может не только напевать в ушки, но и рассказывать о своих душевных тайниках и мистических переживаниях. Знакомьтесь — музыкально-трансцендентный Тернер на проводе!
— Начнем традиционно. Поводом для интервью был выход вашего нового альбома "Slam". Чего можно ожидать от этого диска? Что послужило основным стимулом для его создания?
— Самое главное в этом альбоме — то, что он более близок к хард-року, чем предыдущий. Я и музыканты старались достичь такого звучания, чтобы было понятно, что играет группа. Предыдущие работы явно были моими соло-альбомами, а тут играет настоящая команда, поэтому альбом более хард-роковый, более темный по содержанию, и в нем нет никаких специальных гостей, поэтому звучание очень гармоничное и ровное.
— Почему альбом называется "Slam" (по-нашему это что-то вроде "Шмяк!". — Т. З.)? Что вы имели в виду: что-то куда-то должно шмякнуться?
— Ты угадала. В последнее время у меня появились новые типы хобби, в корне отличающиеся от старых. Одно из них — изучение проблемы астероидов, которые теоретически могут столкнуться с Землей. Понимаешь, они летают себе там, вверху… Конечно, у нас на Земле и так ужасная ситуация, эта страшная война, терроризм. Но на самом деле человечеству угрожает не столько терроризм, сколько астероиды, которые когда-нибудь ударят Землю. Я читал много литературы на эту тему, смотрел много ТВ-шоу и образовательных программ, посвященных этой проблеме. И я подумал, что это настолько серьезная тема, что люди должны быть в курсе. В курсе, что это может произойти в любой момент. Кажется, что никто об этом и не задумывается. И я подумал: это очень странно, я решил, что могу сделать что-то вроде предупреждения, как-то просветить людей по этой довольно опасной теме, используя свое творчество как платформу. Поэтому название "Slam" вышло само собой — это как астероид, который внезапно врезается в Землю. Об этом поется в заглавной песне — очень хорошая вещь получилась.
— Музыкальное предупреждение? Неплохо…
— Вот именно, музыкальное предупреждение.
— Наверное, когда вы его…
…На этой фразе связь с Тернером неожиданно прервалась, и из трубки апокалиптически запикало. В голове пронесся ураган: опять террор? грохнулся-таки астероид? может, я не туда перезваниваю? Может, стоит звонить Брюсу Уиллису или кто у нас там специалист по спасению Америки от инвазии космических объектов?
…Тернер, к счастью, быстро возвращается таким же невредимым и спокойным. "Можно еще раз последний вопрос! — мило спрашивает он. — Я не знаю, что это было!"
— Я хотела спросить — когда вы записывали альбом, вы много думали о современном мире, обо всем, что происходит вокруг вас? Ведь проблема не только в астероидах, они же для нас такие эфемерные…
— Да. Через альбом проходит много таких тем, которые, как я думаю, имеют темную окраску и тон, особенно если это касается социальных и политических тем. Например, "Dark Days" — очень актуальная и очень "в тему" вещь, особенно теперь — она о террористических атаках. Как ни странно, я написал ее до тех событий. Но в ней поется о том, что наш мир — это не очень безопасное место, что нигде нельзя быть уверенным в своей безопасности. На этом альбоме очень много знаков и посланий, больше, чем в прошлых. Я думаю, что начал двигаться в этом направлении, потому что я понял, если люди слушают музыку, музыка должна как-то предупреждать их, чему-то учить, о чем-то рассказывать, про какие-то реальные вещи. Конечно, это очень мило — записать песенку о любви, это очень хорошо, когда песня добрая, счастливая и греющая душу. Но, я думаю, музыка имеет гораздо большую власть над нашим сознанием, и это надо использовать. Я думаю, что альбом "Slam" является более сильным, чем предыдущие, потому что в нем есть эта концепция.
— Расскажите, пожалуйста, о вашем проекте "Голоса классического рока" ("Voices Of Classic Rock"). Вы собрали несколько величайших хард-роковых вокалистов. Как вы работаете все вместе — ведь вокалисты обычно не собираются в таких количествах, это же все такие индивидуальности…
— Нет, мы замечательно ладим друг с другом! Кажется, что все это в прошлом — когда у каждого было огромное эго, каждый был звездой и все такое. Сейчас каждый очень дружелюбен, полон поддержки и понимания, мы ценим музыку друг друга и являемся огромным фанатами друг друга. Когда мы выходим на сцену, один поет три песни, а потом поет другой, но со сцены никто не уходит, потому что, во-первых, интересно смотреть на все это, а во-вторых, это почти прикольно, когда мы так любим музыку друг друга — мы остаемся на сцене, поем бэк-вокалы и прочее, это шоу очень-очень развлекает. Мало того, мы делаем действительно что-то хорошее. Недавно мы записали две песни для организации, связанной с помощью жертвам сентябрьского теракта. Эти песни поднимают дух. Их крутят по радио тут, в Америке. Мы выпустили диск, доход с которого будет уходить в организацию "Red Cross" ("Красный крест").
— А что слышно про ваш новый проект с Гленом Хьюзом?
— Я сейчас потому и нахожусь в Лос-Анджелесе, мы с ним сейчас записываемся. Этот проект родился во время моего турне "Holy Man", в Японии, когда Глен играл на басу и пел вместе со мной. Это был такой успех, что люди постоянно спрашивали: почему бы вам, парни, не собраться и не записать диск? Мы поговорили с рекорд-компаниями, и всем понравилась эта идея. И я скажу тебе — этот диск выйдет действительно совершенным! Это великое музыкальное произведение — то, что мы делаем. Я горжусь тем, что я часть этого проекта. Мы еще на полпути, но я уже вижу, что результат будет потрясающим.
— Когда же мы получим возможность с этим результатом ознакомиться?
— Возможно, в конце февраля 2002-го. Сейчас у Глена вышел "сольник", у меня вышел "Slam", поэтому пусть публика сначала наслушается ими, а потом радуется новому. Возможно, у нас будет два коротеньких турне, а потом — в марте или феврале выйдет "HTP", он называется "НТР" — "Hughes-Turner Project".
— Интересно, какая музыка сейчас воздействует на ваше настроение?
— Как ни странно, та же, которую я слушал, когда был подростком. Вся музыка, думаю, на меня воздействует, весь мир на меня воздействует, но у меня всегда была тяга к ритм-энд-блюзовым и роковым стилям, кто-то даже дал мне титул "Король хард-рокового блюза" — возможно, это и правда. Я люблю блюз, я люблю рок, я люблю фанк. Все это связано с теми временами, когда я был молодым и слушал радио, "Радио Нью-Йорк Сити", где крутили тогдашний поп и ритм-энд-блюз. Эти стили соединились с воздействиями DEEP PURPLE, LED ZEPPELIN и BLACK SABBATH — а это, безусловно, хард-роковые влияния, потом это слилось воедино каким-то образом — и вышла такая комбинация.
— Да… Недавно я общалась с Джимом Капальди — он много говорил о музыке 60-х и 70-х, о прошлом, которое для него значит больше, чем настоящее, о том, что в современной музыке ничего искреннего почти не осталось. Такое мировоззрение свойственно всем людям, жившим в то время? Часто ли вы сравниваете прошлое и настоящее?
— Да, я думаю, что Капальди в чем-то был прав, когда говорил так. Я думаю, что большинство современной музыки лишено содержания. Не пойми меня превратно — я не думаю, что что-то не так с танцевальной или развлекательной музыкой или поп-музыкой. Я просто думаю, что музыка — это великая форма искусства, которая действительно должна содержать в себе какое-то послание и воздействовать на людей, а не только развлекать. Иногда она воздействует, но это плохое воздействие — те же рэп- и хип-хоп-музыканты производят очень злобные флюиды, мрачные тексты типа: "дай в морду этой телке, пристрели свою мамашу", ха-ха! Сейчас и так столько гадости вокруг, что музыка по идее должна поднимать дух, отрывать вас от земли, от этого вонючего мира в какое-то более красивое место, это должен быть какой-то полет от Бога. Этого можно достигнуть, если стараться учить людей чему-то посредством музыки. Но в то же время сейчас слишком много всяких "бритни спирз", "эн-синков" и "бэкстрит-бойз". Это хорошая музыка, она приятна для слуха, но она ни хрена не значит! Она не будет вечной. Она не выдержит испытания временем. В тоже время, если ты будешь играть что-то в стиле LED ZEPPELIN и DEEP PURPLE, это может стать частью вечности.
— Если взять все ваши проекты, какой для вас особенно дорог, на данный момент?
— Очень трудно выбирать. Музыканты как дети, им трудно выбирать, какая группа для них важнее. Все, что я делаю, это моя музыка — все мне очень нравится. Я просто счастлив, что я так много работаю с музыкальными структурами. Потому что все: от соло-альбомов до проекта с Гленом и "Voices…" — все это очень важно и интересно для меня. Это наполняет мою жизнь радостью, ведь сейчас я создаю такое количество музыки — это так здорово, снова быть активным, быть постоянно чем-то занятым. Я вышел из тяжелого периода — несколько лет назад вышло так, что музыкальная мода изменилась, а поскольку моя музыка и так не была модная, мы стали немного "невостребованными". Сейчас все изменилось в лучшую сторону, все возвращается, люди начинают уставать от музыкального мусора, в моде хорошая, качественная музыка. Они хотят чего-то вещественного, наполненного смыслом — а мои проекты, как мне кажется, очень содержательны.
— Вы любите петь каверы. Чьи песни вам нравятся исполнять больше всего, и какими критериями вы пользуетесь, выбирая песню для кавера?
— Ну, например, когда я записывал серию дисков "Under Covers", состоящих из каверов я выбирал песни, которые были для меня любимыми, когда я был еще ребенком. В детстве мне очень нравилась песня "Give Me Some Lovin" Спенсера Дэйвиса, с которым я теперь работаю! Это так весело — потому что он участвует в проекте "Голоса классического рока" и стоит на сцене рядом со мной, хе-хе! Я выхожу на сцену и пою любимые песенки моего детства вместе с человеком, который сочинил их! Это просто фантастика! В этих альбомах я собирал песни, которые повлияли на все мое отношение к музыке. В основном они такие блюзовые, иногда более хард-роковые. Это просто вещи, относящиеся к тому, что мне интересно — с драйвом, с битом и с содержанием в виде толковых текстов. И так я просто старался выбирать песни, которые будут очень сильные и которые будут понятны всем. Например, в Японии или еще где за пределами Америки вряд ли поняли ранние вещи вроде песни "Vehicle" с первого диска "Under Сovers". А сейчас они исследовали ее историю и выяснили, что ее написал человек, который позже присоединился к группе SURVIVOR, которую очень любят в Японии и не только — все эти хиты, "Eye Of The Tiger" и прочая классика! Это же история рока. Получается, что они открывают для себя страницы музыкальной истории через эти каверы, которые делаю я. Такая вот смесь развлекательности и образовательности. Это очень классно, если я заставляю людей как-то расширять свой кругозор.
— Часть ли вы встречались со своеобразной "диктатурой стереотипов" со стороны слушателей? Было ли у вас ощущение, что от вас ждут чего-то определенного и на что-то похожего, что им не хочется, чтобы вы менялись?
— Стереотипы — это очень типично, потому что люди хотят видеть тебя одномерным, чем-то, что они поймут правильно. Им было проще считать меня каким-то куском RAINBOW или DEEP PURPLE, а когда я выпустил свой первый соло-альбом, он совершенно не напоминал эти группы. Он был более "поп-звучащим" и ритм-энд-блюзовым, и сейчас многие говорят, что это один из лучших моих альбомов. Но очень интересно то, как на него реагировали тогда. Я не боюсь как-то менять стилистику. А вот публика этого боится. Я думаю, им более комфортно слышать что-то, с чем они уже знакомы.
— Наверное, такие люди, как вы, многими воспринимаются как какой-то ходячий миф, и неизбежно обрастают легендами и условностями. Какой самый ходовой стереотип касательно вас вам больше всего не нравится?
— Я думаю, люди все равно будут типизировать и мифологизировать все и всех. Думаю, что мне больше всего не нравится стилистический стереотип. Кто-то думает, что я только блюзовый или роковый вокалист. А я ни то и ни другое, я не только хард-роковый вокалист или ритм-энд-блюзовый вокалист, я просто поющий вокалист! Я чувствую, что мне нравятся разные стили и звуки, и мне нравится экспериментировать с ними. Стереотипы все равно появляются, вроде: он поет так-то и так-то, а вообще-то должен петь по-другому. Это неправда, потому что это помещает меня в рамки. А я не хочу жить в рамках. Я думаю, что музыка выше каких-то рамок, она дает тебе свободу, а не запирает где-то. Я думаю, что людям надо быть более свободными в своем понимании музыкантов. Перед тем, как выносить какие-то суждения, надо хотя бы послушать все, что этот человек записал. И пусть вам что-то не понравилось — но вы по крайней мере будете знать, что музыкант — это тоже личность. Что у него много сторон, много интересов, что он тоже меняется и ошибается, как и все люди.
— Наверняка в вас тоже много "немузыкальных" сторон. Занимаетесь ли вы чем-либо творческим или просто духовным помимо музыки?
— Да, я изучаю много литературы, связанной с историей сверхъестественного, очень глубоко исследую уфологическую тематику и все, связанное с паранормальными ситуациями. Я занимаюсь этим довольно серьезно. Я очень сильно увлекаюсь другими мирами, всеми этими штуками, НЛО, полтергейстами…
— Ух ты! Интересно! Давайте лучше про это говорить! А вы с чем-то подобным в жизни сталкивались?
— Да. Конечно. Потому-то я это и изучаю. Было много таких ситуаций. Некоторые были очень поднимающими дух, а некоторые были очень страшными, я даже рассказывать про это не хочу. Я имею в виду, когда люди говорят про сатанизм, про Алистера Кроули (Alister Crowley, культовая сатанинская личность 20-го века. Он написал "Сатанинскую библию", всю жизнь занимался оккультизмом и постоянно притягивал к себе музыкантов. — Т. З.), про черную магию и прочие штуки — для них это несерьезно, а я на самом деле видел силу этой так называемой "религии". Это даже не религия, это скорей особая система верований. И это было страшно. Я также видел, какую власть имеет творческое мышление. У меня на глазах происходили дикие, невероятные вещи! Если с вами что-то подобное происходит, это меняет всю вашу жизнь. Это событие, каким бы страшным оно ни было, навсегда становится частью вас. Люди, которые в это не верят, просто никогда не испытывали ничего подобного и просто не понимают, насколько это реально. Иногда при встрече с подобным вы пугаетесь до смерти и просто убегаете. Я же стараюсь как-то анализировать мистические ситуации. Я стараюсь исследовать их, углубляться в предмет, стараюсь вычислить причины, вызывающие сверхъестественные силы. Я думаю, что это очаровывает, что это — замечательная сторона жизни, которую многие люди пропускают.
— Ладно, про страшное можете не рассказывать. Тогда расскажите про самый первый случай вашего столкновения со сверхъестественным?
— Ну, я тогда был еще ребенком. Я помню случай астральной проекции моего сознания, которая соответствует той теории, что когда ты спишь, ты можешь путешествовать по разным местам. Я помню, что проснулся однажды и рассказывал маме про то, что во сне я каким-то образом оказался в доме моего приятеля! Она сказала, что это невозможно, что все, мол, мне только приснилось. "Нет, это был не сон, — доказывал ей я. — Я помню, что делал мой друг, что он говорил, и что говорила и делала его мама, а потом я пошел в другую комнату и видел там то-то и то-то…" В общем, она мне не поверила, я начал скандалить, чтобы она хотя бы позвонила другу. Она позвонила и начала рассказывать им, что они делали, по моим словам, а они были в шоке, потому что все так и было! Мама сразу решила, что я каким-то хитрым способом пробрался к ним в дом, но мама моего друга ответила, что ее сын все это время сидел один в своей комнате. Но я все это видел! И с тех пор я стал буквально очарован подобными опытами, и этим феноменом астральной проекции — со временем я научился контролировать свои сны. Если постараться, можно путешествовать во сне, и увидеть весь мир, всю Вселенную! Я прочитал много-много книг про это. Но когда ты подрастаешь, ты постепенно теряешь эту силу. Наверное, это доступно только невинным созданиям вроде детей. Ведь у детей чистое сознание, они более восприимчивы. Когда ты вырастаешь, ты становишься все более опытным, многое скользит мимо твоего сознания. Ты теряешь детский дар ясновидения, детское восприятие. Поэтому надо как-то тренироваться, чтобы это не потерять.
— Вы так интересно рассказываете. Если вы так тщательно исследуете эти штуки, почему бы вам не написать когда-нибудь книгу об этом? Вы же легендарный музыкант, поэтому книгу купят многие — и вы сможете опять же что-то изменить!
— Я бы очень хотел! Думаю, когда-нибудь я так и сделаю. Напишу и о моих личных опытах, и — самое важное! — о тех экспериментах, которые мы проводили во время турне с Ричи Блэкмором. Который, сама понимаешь, был оккультист еще тот! Мы были буквально одержимы всякими темными идейками, постоянно вызывали духов, разговаривали с ними, а иногда и они с нами. Это на самом деле было. Тогда для нас это было каким-то развлечением. Но сейчас я, взрослый уже человек, многое видевший, сижу тут и говорю тебе — это было на самом деле. Мы сумели достичь Той Стороны. Обратной стороны возможного. Я бы еще добавил в эту книгу мои религиозные соображения. Потому что большинство из того, во что верят люди, на самом деле существует. И жизнь после смерти действительно есть! Дух продолжает жить. Многие думают, что со смертью все заканчивается, а на самом деле только начинается. И все, что ты делаешь при жизни, всегда будет с тобой в вечности, поэтому надо быть очень-очень осторожным!
— Да-а-а, здорово. В общем, скорей пишите, я буду, кажется, с нетерпением ждать результата.
— Если время позволит!
— Вы часто говорили о том, как относятся к вам люди. А как вы относитесь к своим поклонникам. Кто они для вас?
— Это самая важная часть моего творчества. Эти люди поддерживают меня, верят в меня. Они пишут мне кучу писем через Интернет, но я, к сожалению, отвечать не могу — у меня есть пресс-секретарь, она мой хороший друг и не оставляет без внимания ни одного письма. Я бы мог отвечать на некоторые, но тогда это будет нечестно по отношению к тем, кому я не ответил, они же обидятся! Но все их просьбы — если просят прислать фото или автограф, например, — стараюсь по возможности выполнять. Эти люди — это мое вдохновение. Я очень искренен сейчас, Татьяна. Именно эти люди помогают мне двигаться дальше, все эти годы. Они дают мне силу — я действительно люблю и уважаю моих фанатов. Я думаю, что те, кому нравится Джо Линн Тернер — это очень особенные люди. Я не могу сказать, что сверхпопулярен, что мы величайшая группа в мире. Я понимаю, были и DEEP PURPLE, и RAINBOW, но были еще миллионы других хороших групп и альбомов. Я помню, когда-то у RAINBOW на разогреве выступала малоизвестная группа DEF LEPPARD. Потом они стали суперзвездами, и когда я случайно встретился с их вокалистом, он сказал мне: "А помнишь, раньше мы были всего лишь вашим разогревом? Теперь мы продали миллионы пластинок, и все-таки я так и не научился петь так же классно, как ты!". Я искренне поблагодарил его. Мне так приятно знать, что я кому-то нужен.
— Думаю, для финального аккорда интервью это подойдет…
— Да, думаю да. Спасибо тебе за вопросы, и обязательно напиши, что я благодарю всех, кто в меня верит, кто любит мою музыку, что я постоянно думаю о них и очень люблю их. Я хочу, чтобы они это знали.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 48 за 2001 год в рубрике музыкальная газета
