Фестиваль «Pepsi-Sziget 2001» между Буддой и Пештом
Если не считать того, что кайф был заметно погрызен этими мыслями, фестиваль, конечно, порадовал. В своем, "пепси-сигетовском" смысле. Потому что то ли после прошлогодней акции BLOODHOUND GANG (который прямо на сцене распивали запрещенную "Кока-колу", с которой на остров не пускают, а то еще и бутылкой конкурента по морде съездят на проходной: ишь ты, гнида пиарная!), то ли после двухлетней венгерской засухи (в жару проще утоляться минералкой) "Пепси" сдала позиции, и хэдлайнеров-лидеров среди групп было не так-то много. Те, кто приезжал на остров не первый раз, конечно, плевали на эту аморфную главную сцену (вместимость 60 тысяч человек) и нацеливались на новую "Metal Hammer Stage", сцену "World Music" (этно- и фолк-музыка) и площадки, на которых появляются локальные легенды. Тем более, что главное тут — тусовка и тысячи апокрифически прекрасных людей, а не какие-то занюханные массовым восприятием "звезды". Это на "Роскильде" или "Глэстонбери" на вас вывалят кучу масс-культурного свежака, наибритейших поп и наихардейшего кора, посему кроме музыки вас ничто поколебать не сможет — и не нужно, потому что там эмтиви, Бивис реет двухглавно и Баттхед героином под кожу. Венгрия же — страна особая. Диковатая. Странная. Ей постоянно удивляешься. Язык у нее ни на что не похожий, менталитет поэтому неразгаданный и подход к фестивалям свой. Пусть восемь дней, пусть триста тысяч человек, но дело все равно не столько в музыке, сколько в атмосфере, воздухе, окружении, какой-то хипповской ауре и свободе. "Pepsi-Sziget" — это не "рок-фестиваль", потому что там есть ВСЯ музыка (музыкальных сцен около 12-ти), от классической до мюзикло-оперного поставангарда (и "не музыка тоже" — театр, кино, пластические перформансы, психо-тесты, лечение от наркомании и социальные программы, а также спортивные развлечения, катапульты и прыжки с резинкой в пустоту с высоты). Скорей, это — гигантская мультикультурная общеевропейская тусовка. Национальность — ерунда, тут ты "islander", как и все. В распоряжение тебе дается замкнутое и растянутое во все измерения материально-звуковое пространство, где расстояние до двух статичных объектов постоянно варьируется (серьезно!!!), где один и тот же километр можно пробежать за семь секунд или проползти за полдня, зависая в барах и знакомясь с народом. Остров огромный, но в этом году казалось, что его мало. А к ним когда-то приезжали JETHRO TULL и Дэвид Боуи — "старожилы" рассказывали. Они рассказывали и про концерт GREEN DAY, который был три года назад — ребятки расколотили не только инструменты, но и оборудование, сложили все в кучу и подожгли, а потом хороводили вокруг костерка, а Билли Джо пел что-то грустное под акустическую гитарку. Сейчас же "гигантами" были HIM (их любят венгерские девочки и плачут поверх синей-синей косметики по несбыточному Вилле), а "три хэдлайнера в день" были пережитком прошлого года, когда не оклемавшись от BAD RELIGION мы рыдали под CLAWFINGER. Зато было много времени, чтобы исходить исцарапанными ногами Буду, похожую на Прагу и Львов, и Пешт, похожий на Амстердам без каналов или недопонятый Лондон (особо нам полюбился фонтан с бесплатным вином: молодым и дурным). Времени было так много, что спали по целых три-пять часов в день, то есть в утро: то в палатках, то на холме (мы жили около холма, с которого открывался вид и слух на сцену мюзиклов и оперы) в спальниках, то на земле где попало, то в ambient tent garden, излюбленном релаксационном месте островитян.
Касательно "эмбиент тента" — в прошлом году я как-то не оценила этого прекрасного места. Огромный шатер, ты снимаешь обувь — внутри множество огромных подушек, горят свечи, благовоняют благовония, видны кусочки неба, раскачиваются качельки, на сцене кто-то дудит в тихую дудку о чем-то своем, потустороннем, ему на барабане какой-то призрак подстукивает, тени заползают под веки — и рядом продают безалкогольные коктейли. Веселеньких расцветочек. "Секс на пляже" оказался розовеньким, "Лагуна" — синенькой и кокосово-ананасовой. В самый первый день мы приползли для релаксации именно туда, в дороге страшно измученные венгерскими таможенниками, которые искали в нашем автобусе… (опять, опять она пишет про каннабис! — явно взвыл господин Климов, вынимая из ящика стола ластик, прибор для выжигания каленым железом и маленький топорик. Спокойно! — они искали ТРИ часа и НИЧЕГО не нашли…)… ага, каннабис и кокаин… Обшарив все мусорки автобуса и перемазавшись в йогурте, молоденький мытник устроил личный интервьюшный допрос каждому.
— Почему ты едешь на фестиваль второй раз, если там уже была? — на смеси русского и венгерского спросил он, нервно, как Том Йорк, прищурив глазик.
— Понравилось, знаете ли. Музыка, — ответила я.
— Наркотики там жрать будешь? — спросил он. — Водку пить?
— Нет, конечно, — обиделась я. Потому что единственным достойным наркотиком всегда считала именно музыку, а водка… то есть венгерская фруктовая "палинка"… это скорей явление культурное, нежели алкогольное, и его не столько пьют, сколько вкушают.
— Тебе эта музыка нравится или тебе она интересна? — озадачил он меня. "Наверное, они таки нашли в салоне кокаин и весь вынюхали", — подумала я в ответ на этот бред. Эту идею подтвердил и вопрос, заданный таможенником Протасову, у которого на майке колосились заросли нарисованной марихуаны. "Везешь маленький гашиш?" — "Не-е-ет" — "А шо у тебя на майке?" (Протасов недоуменно смотрит на майку.) "Понятия не имею". Следующему парню был задан вопрос: "Какие у тебя В ЖИЗНИ проблемы?" (Личный психолог, блин).
Наверное, у них на таможне одни наркоманы работают. А первым нормальным венгром оказался встреченный нами у входа на остров викинг с косичками, огромным животом, рогатым шлемом и двумя литрами вина, которыми он, добрый, напоил нашу минско-питерско-московскую диаспору.
…После отлеживания в эмбиентной палатке стало легче. После стакана пива и братания с венгерскими панками, один из которых все время носил на плече муляж мертвой курицы, а второй носил свои волосы не на голове, а приклеенными к кепке, стало совсем весело. Вечером мы пошли на концерт духовой сербской банды самого Бобана Марковича (он записывался с Гораном Бреговичем… то есть Брегович — это Кустурицын композитор, а Маркович — исполнитель, огненные трубы-дудки которого вы слышали в "Черной кошке" и "Андерграунде"), после чего всем совершенно все стало пофиг и мир начал вращаться вокруг Балкан. Маркович — человек-легенда, харизматичный и добрый, с седой цыганской рожей (такие лица ценит Кустурица и снимает в своих печальных фильмах) и трубой, на которой он играет покруче, чем Мальмстин-Вай-Сатриани на гитаре. Плюс еще десяток добрых молодцев, и дикие, шаманские пляски-танцы с вариациями на темы любимых фильмов: "Djingi Ringi Bubamara" превратила толпу в размякшее танцующее пюре, а были еще дико переработанные вещи из "Аризонского сна", медленные и замораживающие хребет… а "Ederlezi"… от нее подкосились ноги: Боже, храни Балканское искусство, а в небе — огромная белая птица ("Время Цыган?"), а на земле — слезы и осколки крыльев. Гимн полнолунию в десять тысяч благодарных глоток: "Mesecina, mesecina, jo-jo!!!" ("Нема выще сунца! Нема выще месяца-а-а!" — старательно выводят неславянские венгры: вот это и есть культовость, это вам не полумертвый прошлогодний Галлахер и не эфирные HIM). Когда раскрасневшегося Марковича вызвали "на бис", сербская банда оттрубила по второму кругу свою "гэй, ромалэ", помахала ручками нам и нашим крышам, дурным косяком движущимся в сторону горизонта, и уехала в свою чудесную страну.
Чтобы прийти в себя, потребовался концерт НОМ. Питерцы отыграли просто гениально. Тоже совершено дикая музыка, но в иной плоскости. И на сцене мрачные психи в спортивных штанах. Мы гордо роились около сцены под дикие хохоты-вопли группы, презрительно окатывая ледяными потоками гордых взглядов венгров, которым группа явно "вставляла". Энергетика НОМ\\\\\\\\\\\'овская всех буквально выжала — после концерта мы обессилено ползали по еще не очень вытоптанной травице и орали какие-то дворовые песни. Кажется, "леприконсов". Или "ляписов"…
…Естественно, все хорошие концерты ни у кого посетить все равно не получилось — на одной лишь главной сцене пять коллективов в день, а по ночам она не работает: по ночам всюду более узконаправленное мракобесие: блюз, джаз, классика, психоделика, а на "Метал Хаммере" NIGHTWISH, MOONSPELL и прочая ANATHEMA для людей в черном (как они на жаре-то?)… А на "главном бульваре" учат раскрашивать глиняные горшочки, а на бутафорской стене каждый пишет то, что для него важнее всего в жизни ("Ground Beneath Your Feet", — написала я). А в центре знаменитые венгерские художники раскрашивают собачьи домики — потом их продадут на аукционе в пользу бездомных собачек. А рядом — сцена караоке, где пьяные растаманы пробуют вытянуть "Богемскую рапсодию", превращая ее в "Растафарианскую бармахлюндию". Всюду что-то происходит — с ума сойти можно!!!
На следующий день, говорят, выступал знаменитый приколист Mambo Kurt, и в некотором смысле земляки (Смольский все-таки) RAGE. Но на них я не попала: слишком много всего было вокруг. Один раз мы надолго застряли в "Африканской деревне", где настоящие гвинейцы на диком винегрете английского и французского рассказывали нам про сущность рэгги. Потом мы дошли до места, где кришнаиты бесплатно раздавали какой-то несложный хавчик в виде жутко огнеопасной фасолевой мешанины, которую мы и потребили, халявную-то, потом потратив полчаса на поиски утоляющей ротовой пожар жидкости. На IGNITE мы почти дошли, но на "Метал Хаммере" творилось нечто запредельное, по сравнению с чем минский "А-клуб" показался бы приютом для глухих старушек или советским клубом авторской песни. Я вплыла в темно-потное и пыльное облако, в котором что-то брутально копошилось, высовывая бледные щупальца и волосатые языки, три минуты поприслушивалась и поняла, что метал-журналист — это скорей образ жизни, нежели творческая ипостась (госпожа Самотыя бы тут развернулась!!!).
Потом меня повели на HIM. "Поверьте моему опыту, в прошлом году они были совсем-совсем мертвые! — кричала я. — В этот раз они будут еще мертвее!". Мне не верили. А холодные финские парни оказались не просто холодными и мертвыми… Они были какими-то НЕДВИЖИМО мертвыми, почти ОСКОРБИТЕЛЬНО мертвыми: я даже начала чувствовать угрызения совести по поводу того, что я живая и сейчас вот, не дождавшись эксгумации хита "Ты приди ко мне к мертвому", убегу слушать молодые венгерские группы. В тот день на "Wanted Stage" выступали какие-то венгерские панки типа OFFSPRING. Назывались ULLOI UTI, простите, FUCK.
Вообще венгерский рок — явление сильное. Наверное, он не стал общемировым только из-за никому непонятного языка. Тем не менее, многие старые виниловые меломаны помнят старенькую группу OMEGA — такие венгерские ПЕСНЯРЫ, чью песенку про девочку с жемчужинками в волосах перепели SCORPIONS, погано переименовав в "Белого голубя" — фу, пошлятина! "Омеговцы" до сих пор тут — легенда, даже в магазинах их диски лежат на отдельной полочке. А еще в Венгрии, оказывается, много культовых групп. KISPAL ES A BORZ играют что-то дурное и высокочастотно-нервное с обалденными мелодиями, похожее на CURE, U2 и DOORS: гитара психоделическая, вокал надрывный, только не понять, про что поют. Очень хороши были SZIAMI (кто-то из них — организатор фестиваля) — немного авангардный рок с дудками, диссонансами, солнцем и оранжевыми цветами. Все это впечатляло гораздо сильнее, чем отрытые из каких-то рок-энциклопедий рэпперы RUN DMC (хотя выступили они очень жизнерадостно) и непонятные FAITHLESS, которые быстро надоели, несмотря на свою "продвинутость". Про грядущих на той самой "Main Stage" FUN-DA-MENTAL я сразу же сказала, что не знаю таких, на что одна из организаторов тотчас же выдала: "А шо ты думала, ето ж тебе не белорусская группа!". Хм. Вот до чего доводит патриотизм. Теперь-то я уж точно не скажу, милочка, куда делся твой бело-красно-белый флаг, амнезийно брошенный вашей обкуренной компанией среди помоечного острова в последний день.
Тем не менее, посещение концертов ранее не слушанных групп иногда приятно радовало. X-BLOCKX, например, оказались классными хардкоровыми ребятами, барабанщику которых надо ставить памятник. Он, бедный, поранил руку, окровавлено помахал ею перед толпой и скрылся вместе с соратниками после третьей песни. Народ начинает вопить и требовать кровищи, как в фильме "Гладиатор". Барабанщик не выдерживает, перематывает руку какой-то тряпицей и идет таки играть, группа мощно выдает всю свою программу, драммер-герой показывает руку — сплошная кровища, и вся одежда тоже пропитана, и за сценой "скорая" поджидает с добрыми хирургами. Вот таким и должен быть настоящий барабанщик (аплодисменты, взлетающие в воздух чепчики).
Еще было много спонтанных вещей — вроде индастриэл-сейшна, когда десятка полтора народу колотило чем попало по мусорным бакам, такая бешеная шаманская музыка. Или когда около лотка с африканскими инструментами собиралась толпа и устраивала что-то подобное.
4-го числа главная сцена подло обманула нас, заявив, что древнехипповая легенда BLOOD, SWEAT AND TEARS не приедет: старички подхватили какую-то легкую кондрашку. Вместо них играли этно-рэпово-дабовые французы ZENZILE. А вместе с прозрачной венгерской темнотой снизошли MORCHEEBA: наконец-то что-то глобальное, эмтивишное, профессиональное. Как назло, был выходной, и на остров многотысячно съехался всякий сброд, вследствие чего поближе к сцене пройти так и не удалось: нам уже сказали, что деньги, якобы собранные на страховку, ушли, как сказал бы Карлсон, "на благотворительные цели", посему очень не хотелось ломать хрупкие ребра. А MORCHEEBA выступила здорово: слаженно, трогательно, гладенько. Все такое гламурно-эротическое, золотистое, вокалистка такая гибкая и таинственная, вроде как простенький поп-соул-фанк, но все сделано так вкусно и грамотно, что этой музыкой можно было упиваться и издалека, запивая ее пятой чашкой крепкого кофе (был еще энергетический напиток "Бомба", но мы открыли в нем потрясающий мочегонный эффект, посему злобно рекомендовали его тем, у кого почки плохи).
На следующий день мы так ждали ЛЕНИНГРАДСКИХ КОВБОЕВ, что даже не пошли, как обычно, исследовать город. Поплавали в грязненьком островном бассейне среди каких-то белых червей и гигантских хлопьев, попели народных песен в ледяном душе, поели домашних блинчиков с джемом, послушали кришнаитскую музыку — им нельзя слушать чужую, поэтому они делают свою, распевая "харе кришна" то на манер хардкора, то на рэгги-мотив, то заменяя мантрой тексты песен METALLICA…
COWBOYS оказались такими же, как в сказках и на картинках: "Так во-о-от вы какие, ЛЕНИНГРАДСКИЕ КОВБОИ!" — выдохнули мы, узрев безумную толпищу типов в прикольных пиджаках и рогатых фаллических прическах. Еще с ними было несколько прикольных танцующих девочек с не менее дикой белибердой на голове. Ведь этот балаган исправно копировал знаменитые хиты Майкла Джексона, METALLICA и прочей классики. И основной кайф тут в дико стебном несовпадении формы и содержания — представьте какую-нибудь пафосную песню BLACK SABBATH или DEEP PURPLE, которую исполняют разноцветные кривляющиеся придурки — а голос точь-в-точь! КОВБОИ всех "сделали", окончательно убедив меня в том, что других ХОРОШИХ финских групп просто не существует. А если существует, то это сказано не про HIM. После "ковбоев" на сцене началась какая-то веселая панковщина (PA-DO-DO, FREESTYLERS) и мы провели остаток вечера на сцене "World Music". Как раз тогда там выступали Toto La Momposina. Момпосина оказалась большой и яркой колумбийской теткой, оснащенной огромным количеством всевозможных африканцев и латиносов. Еще в 60-е эта дамочка кочевала по африканским, индийским и испанским деревушкам и собирала тамошние фольклорные ритмы, параллельно изучая этнические танцы в Париже. В 68-м она создает группу, от которой в 80-е Питер Гэбриел приходит в экстаз, стелется перед Момпосиной и просит ее расписаться на контрактной бумажке. То глючное и прекрасное шоу, которое творилось в тот вечер на сцене, описать невозможно. Умопомрачительная тетка, полная жизненной энергии, яркие костюмы, вопиющая разодетая карнавальность, индийские флейты с "плавающим" звуком, горячие латиноамериканские ритмы, трубачи, африканские барабаны, шаманизм — и соло… соло на маракасах… блин, какие-то два шарика на тросточках, а эффект! — десятки звуков, оттенков, шорохов и едва уловимых ритмов: вот что значит профессионализм! Чудесная Момпосина тотчас же сделалась объектом нарицательным, существом из другого мира — мы долго хлопали, потом ее именем мы называли самые классные вещи, встреченные нами на острове.
…Между палаток ходил Оранжевый Человек и зазывно кричал тоном львовской бабульки, торгующей семечками: "Экстази-и! Экстази-и!". Мы же предпочли гаванскую сигару, а психоделический кайф получали от венгерской группы KORAI OROM (над каждой "о" по две точечки), которые играли прозрачную, эфирно-трансперсональную музыку, похожую то ли на PORCUPINE TREE, то ли на CAN. От этих звуков хотелось тихо плакать (или это сигара такая вонючая оказалась?). И еще долго успокаивались молочными коктейлями с ягодами, стараясь забыть ужасное рэгги, которое нам пытались втюхать в африканской деревне, где якобы был растаманский день. На самом деле вся эта марихуанная символика, равно как и коммерчески-растаманские фишки, порядком надоели: сплошное вытягивание денег из одуревших от зеленых листочков тинов, а искренности — ноль. А какие-то белые студенты, что-то там наигрывающие с приседанием на слабую долю, просто расстроили: это было насквозь неправильное рэгги. Для укуренных, наверное. Глупо и неинтересно.
6-го числа днем мы слушали венгерский брит-поп CARPETBAGGER. Интересно, но слишком все привычно. Ничего нового не открыл и Eagle-Eye Cherry, оказавшийся каким-то балладным, красивым и очень домашним. Как ни странно, "вживую" музыкант звучит более мягко и соулово, нежели на записях. Тогда мы уже знали, что вместо еще одних захворавщих старичков WAILERS (ну не ладилось в этом году с истинным растафарианским духом!) будут выступать GUANO APES, третий год подряд. В честь этого торжественно распивается венгерская "палинка", распахиваются двери восприятия — все, вас уносит! GUANO творчески растут так стремительно, что гениальный прошлогодний концерт по сравнению с этим — просто пыль и полуночные комариные песенки! Звучание группы стало предельно конкретным и плотным, теперь это чистый непролазный хардкор с вкраплениями каких-то индийских мотивчиков и американских бой-скаутских гимнов. Бешеная энергия — стоять на месте невозможно, голос срывается уже к третьей песне, маленькая и худенькая Сандра со своим яростным вокалищем просто срывает кожу с ушей. А какие классные новые песни они играли! И что вытворяли со старыми! Даже инструментал музыкантов слушался как апокалиптическая симфония-гимн перманентной деструкции. Барабанщик — тот тоже полный псих: крутанул своим мускулистым телом сальто задом наперед, использовав "бочку" в виде стартовой площадки. "Гуаны" сыграли почти весь новый альбом со всяческими "Big In Japan", "Livin' In A Lie" (слезливая песенка, но очень правильная), ударили старым ("We Use The Pain", "Lords Of The Board") и, кажется, сами не хотели уходить со сцены. После этого концерта (который все единогласно признали лучшим за всю историю "гуанов" и самым классным шоу фестиваля!) можно было только измученно валяться под какой-то рябинкой: "Нет, ну ты СЛЫШАЛА, что они творили?" — "Нет, да ты просто НЕ понимаешь, что это было!!!".
Итак — заставляем себя подняться, следующая остановка — концерт культовых британцев TIGER LILLIES, выступающие в "Magic Mirror Tent" — каком-то подобии клуба, где со всех сторон зеркала и коктейльно-алкогольные прилавки сквозь дымный шлейф. Честно говоря, это хорошо, что группу не высунули на главную сцену. Так их невинно-стебный пафос становится более абсурдистским — что-то вроде "Семейки Аддамсов", которые обслушались Тома Уэйтса, нашли вокалиста с оперным контратенором (!!!) и проникновенно и лирично поют о своем, про всякие трупики и кокаиновых клопов. И то, что наши соседи-немцы всю ночь пели под гитару пьяный брит-поп, уже не мешало.
Последний, седьмой день фестиваля начался с выступления ZDOB SI ZDUB (странно, что их поставили днем, когда сорокоградусное венгерское солнце не позволяет наслаждаться музыкой с полной отдачей). Потом играли милые панки ASH, высказав себя как с панковской стороны ("Start Of The Summer"), так и с брит-поповской ("Girl From Mars"). Чудесная гитаристка на пару с фронтменом играла некое глэмово-состязательное соло — потрясали друг перед другом гитарами, пели-смеялись, прыгали по сцене, как зайчики. Умилительные такие, мелодичные.
Все это происходило уже после "звездной" пресс-конференции PLACEBO, которые автографов не дают, и ударение у них, оказывается, на Е (то есть само название таким образом рифмуется со "спасибо") — а на маечке худенького и маленького мистера Молко было написано "I love to make boys cry". То есть ему нравится доводить мальчиков до истерики. Одного мальчика из Москвы Брайан довел, сказав, что помнит его по московской пресс-конференции (у человека шок!). Группа отвечала на дурацкие вопросы, не снимая темных очков. "Can I see your eyes, Brian?" ("Покажи глазки, Брайан!") — спросил журналюга посмелее. "Can I see your dick?" ("Сначала ты мне свой член покажи!") — улыбчиво ответил Брайан. Журналист, кряхтя, расстегнул шорты и начал нехотя вытягивать свое журналистское достоинство, но Брайан (который не ожидал от прессы того, что обычно делают музыканты) отвернулся, проорав: "No, no, I don't wanna see it now" ("Сейчас мне что-то не хочется на это смотреть, концерт скоро, сам понимаешь, и вообще брюнеты мне не нравятся").
Концерт оказался очень сильным. Эмоции через край: песни последнего альбома и так по самую капельницу насыщены болью, царапинами, утратами и пустотой (той самой, которую время превращает в музыку). Музыкантов всего трое, электронные эффекты звучат то в записи, то в исполнении какого-то клавишника, в тени сидящего, гитарист в красном платьице, гибкий и несуразный, похожий на мэнсоновского Твигги Рамиреса. Начали с убийственного бита душераздирающей "Taste In Men", потом перешли на старое ("Without You I'm Nothing" — и земля уплывает, и воздух жжет глаза), а потом даже несколько новых песен сыграли, ошеломительно истеричных и тонких. Выйдя "на бис", напомаженный Брайан проорал в микрофон что-то вроде: "В этом году мэр района заставил организаторов подписать контракт, согласно которому на острове не будет рекламироваться ничего, связанного с гомосексуализмом! (Рев зала.) Мы считаем, что это motherfucking дискриминация и что этот самый мэр — хренов гомофоб и сволочь! (Аплодисменты.) Ура, товарищи! (Урааа!)". Тут я поняла, что группу сюда больше не пригласят. Тем не менее, они немало выросли в моих глазах. И последующие "Black Eyed" и психоделически закрученная, на манер VELVET UNDERGROUND "Pure Morning" только укрепили это уважение. Больше ничего не надо было бояться.
Последнее утро. Сонные стоны, кладбище носков на склоне холма, вылазка за кофе: "Доброе утро, остров! (Сонно, нервно.) Доброе утро, страна! (С умеренной брезгливостью.) Доброе утро, сто форинтов! (Радостно, поднимая объект с земли.)". Земное притяжение утомляло. Наверное, мы думали про тех двух венгров, которые, в числе многих, сидели перед входом на остров в начале фестиваля и пробовали собственной музыкой насобирать семь долларов на однодневный билетик. У этой саксофонно-гитарной парочки на табличке было написано не надоевшее "Не могем попасть на остров" или "Хочем увидеть HIM!", а убийственное "I wish I could fly" ("Я бы хотел уметь летать"). Впрочем, с такой музыкой каждый Ричард Бах. И стоит помнить, что Вудсток тоже был в августе.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 31 за 2001 год в рубрике музыкальная газета
