Jethro Tull Точка. Кома
Введение
"Останься, и я научу тебя тайному языку птиц."
(Все подзаголовки стибрены из поэтического наследия Яна Андерсона, справедливо считающего себя одним из лучших рок-поэтов.)
Намекнул человечеству на то, что у отдельных его представителей появился очередной шанс сеять разумное, доброе и вечное, английский фермер с библейским именем Джетро Талл, изобретя какую-то знаменитую навороченную сеялку, оснащенную в том числе и педалями от органа (дело-то в 17-м веке было). Сеять же и грузить наши светлые, одурманенные дымом и звездной пылью головы сверхразумным, истерически-добрым и менестрельно-вечным начал Ян Андерсон, прикрывшись имечком фермера, который ничего индивидуально плохого никому не делал и даже написал книгу о своих достижениях. Наверное, все это как-то связано с тем, что Ян с детства и всю жизнь мечтал стать лесником.
Недавно его, полысевшего, но все еще ненормального до привычной степени, спросили, жалеет ли он хоть о чем-нибудь в своей жизни. "Жалею, что так назвал группу, - сказал Ян, чей бесноватый облик у половины населения планеты ассоциируется исключительно с эти названием, - Питер, Майкл, да кто угодно, только не этот хренов Джетро". Его можно понять - в любой приличной энциклопедии вы найдете коварного изобретателя, но группы - не дождетесь: если дело и доходит до Талла, статистика разверзается все тем же фермером, и то как-то неохотно: нет даже дня рождения.
Так и не сменив имя и выпустив к собственному тридцатилетию замечательный, нашпигованый индийскими приправами и птичьими голосами альбом "J-tull Dot Com" (одноименный с официальным сайтом, веб-мастером которого по совместительству является клавишник группы Эндрю Гиддингс) осенью 99-го, а в начале 2000-го - соло-альбом Андерсона "Secret Language Of Birds", TULL устроили европейское турне, намереваясь продлить его осенью в Штатах и Канаде. Ясное дело, что подлая близость Варшавы сделала свое черное дело и запихнула нас в вонючий гродненский поезд, в котором всю дорогу за окном были почему-то Барановичи...
День первый
"У меня на плечах -
накидка из грубой шерсти.
У меня в котелке -
холодная тушенка.
Я падаю и все время ударяюсь головой, мои ноги
налиты свинцом
От всего этого
хочется выть на луну
Наверное, я гонюсь
за завтрашним днем
и тянусь к тому,
что должно произойти".
Через дорогу от вокзала возвышалась гигантская МГУ-подобная высь. Сказали, что это Дом культуры. В ту секунду он показался нам домом восходящего солнца - к нему мрачным амфитеатром примыкала та самая "Sala Kongresowa", обещанная на сайте как место проведения основного торжества. С воплем ринувшись к "Зале", мы не обнаружили ничего похожего на долгожданные и даже во сне виденные афиши. Дальнейшие пять часов исследования Варшавы на джетроталльность разве что усилили общие симптомы невроза: мы нашли красочные и радужные афиши, возвещающие о более или менее скоро грядущих ELO (без Линна, само собой), Paul Simon (без Гарфанкела), KING KRIMSON, KAYAH (без Горана Бреговича) и без отсутствия необходимых добавок Игги Попа и Тома Уэйтса (в один день). Ситуация развернулась и начала медленно сливаться с формой родительного падежа фамилии миляги Игги. Варшава поблекла и стала простоволосо биться лбом об кафель неба. Родственники по телефону, спасибо, прояснили ситуацию: поляки, пшэ, любят, пшэ, Джетро, пшэ, Талл. Поэтому концерт состоится. Но билеты раскупили за три месяца до нашего приезда (пшэ!). Потому и афиши посрывали - по причине окончания рекламной кампании. Оставаться до 25-го и утешаться братьями нашими меньшими Гэллахерами не хотелось до слез. Дальнейшие печальные нюансы стенаний души опускаю, так как газета должна нести в дом радость и счастье... Скажу только, что до вечера мы одурело пилили уверенными шагами необъятное Stare Miasto (что-то вроде минского Троицкого, но солиднее), совершенно серьезно надеясь увидеть там Яна Андерсона, праздного и шатающегося по излюбленным индийским магазинчикам. Увы, но апогеем ниспосланного был некий русский мужик, орущий под гитару, а музей Адама Мицкевича почему-то оказался пивнухой, где не было ничего к пиву и в туалет пускали только по каким-то там пропускам...
День второй, или Как можно достать билеты на концерт, если это нереально
"Воробушек - славная птичка, но лучше постарайся быть коршуном...."
Надежды на то, что с утра вокруг сакральной "Залы" гирляндами будут виться внезапно разлюбившие JETHRO TULL идиоты, стараясь всучить билеты кому попало, полопались с грохотом гробовой крышки. Зала зияла девственностью и пустотой, двери казались гостеприимно заколоченными, в рюкзаке адским огнем жгла кассетка с "талловским" альбомом "Rock Island", на который и смотреть не хотелось - это как шрам гвоздем расцарапывать...
Совершенно машинально, просто чтобы убить все возможности, мы обошли залу чудесным образом (два кордона с решетками почему-то нас не удосужили парочкой метких выстрелов), втекли в некую дверь и чуть не рухнули, как подрубленные березки: мы стояли на сцене, вокруг и в лицо уставилась вселенная пустых кресел, моментально сгустившаяся в точку, ударившую по сознанию со всех сторон. Сбоку люди с угрюмыми лицами разматывали какие-то проводочки. Представив, как непростительно с нашей стороны оказаться на сцене, зная, что через семь часов мы будем злобно рыдать под стенами треклятой залы, мы молча, трогательно хватаясь за сердце, выползли наружу, во двор, забыв даже выдохнуть крамольный сценический воздух.
"Я сейчас устрою тебе СЦЕНУ", - прошептала я Карпу. Мы молча оглянулись. По двору целенаправленно шел рок-н-ролльной наружности парень, увешанный наушниками, всякими штучками уважительного назначения и длинным фонарем на поясе. Карп решил сразить его знанием польской словесности, но несчастный, к нашему восторгу, ничего не понял, оказавшись англичанином, при этом над его головой чуть ли не появился нимб.
"Вы, наверное, из дорожной команды JETHRO TULL? - заорала я, от шока чуть не забыв английский. Он довольно улыбнулся. - Только вы можете нам помочь", - тут я судорожно начала разражаться дрожащей и трогательной историей про двух несчастных хиппей, автостопом (почти правда!) добиравшихся из заброшенной и обделенной подобными зрелищами Беларуси только ради того, чтобы увидеть JETHRO TULL...
"Сейчас посмотрю, что можно сделать, вы только не уходите", - сказал он и убежал. У меня увлеченно затряслась коленка. У Карпа - руки. "Какой он о-хре-нен-но красивый", - почти благоговейно сказал он.
Человек, случайно (!) нами встреченный в месте, куда мы случайно (!) попали, невзначай оказался (как мы узнали чуть позже при более детальном общении) главным звукоинженером и техником сцены и постоянным, почти главным участником выездной команды JETHRO TULL по имени Midge Mathieson, по паспорту англичанином, по сути своей - ангелом. Вернувшись, он вручил нам две наклейки с логотипом группы и надписью "guest" и отчего-то начал извиняться, что в гостевой ложе места заняты и нам придется постоять (господи, ты боже мой! Да мы весь концерт на коленях были готовы... Впрочем, так и получилось), после чего объяснил, что идти надо служебным ходом, и потом долго улыбался, наблюдая за нашими экстатическими воплями, швыряниями друг другу на шею и абстрактно возносимыми мантрами в небо. Я думаю, нас тогда вообще можно было за деньги показывать или областные центры нами электрифицировать...
Теперь, когда мне говорят, что чудес или фатальных совпадений не бывает, я просто считаю, что это говорят не мне.
Серия открытий, навалившихся в процессе ожидания концерта и длительного исследования Варшавы
У ирландской группы LEVELLERS, которая уже лет 10 валит качественный брит-поп, приправленный национально-стенающими скрипками и социально-злостными текстами про независимость, есть песня про Беларусь. Она так и называется - "Belaruse", по трогательности текстовой может даже потягаться с "Краінай пад белым сцягам", но была написана в 1993-м. Напророчили, что ли...
Про Сонни и Шер недавно сняли фильм, только там не показано, что он ее бил. Зато показано, как она ему изменяла.
Проблема в том, что через каждые полчаса приходилось глупо таращиться на пригласительные, так как наружу беспощадно перло подсознание, уверенное в том, что это его время.
На одной из самых красивых улочек Варшавы стоял псих и играл на гитаре так здорово, что сердце, и без того надорванное, разрывалось. Через пару поворотов стояло несколько таких же потрясающих психов с различными инструментами - совершенно бешено они пели песни про цыган. Жаль, что поблизости не оказалось Кустурицы с камерой.
У JETHRO TULL есть песня "Hot Mango Flush", посему мы купили истекающих и сочащихся манго и, небезопасно запивая фрукт "Budveizer'ом", устроили очередной сеанс созерцания почти фосфоресцирующих наклеечек, которыми хотелось залепить все выхлопные и воспринимательные отверстия старику Юнгу с его идиотскими объяснениями синхронизаций...
Перед концертом
"Колыбельной не будет."
У входа гроздьями маячили малые дети от 14 лет в "джетроталловых" майках на вырост. Трогательно стряхнув с висков паутиной набежавшую волну седины, мы с видом старых, пожеванных вудстоками и автостопами рокенролльщиков втекли в служебный вход, где нас ждала толпа толстых польских дядек в форме, которым долго приходилось объяснять, что происходит и что за фигня на нас наклеена. Потом пришла какая-то женщина и с почестями провела нас в зал. Жаль, что не в гримерку.
В холле торговали ковриками для мышей с дот-комовскими нашлепками. Я поддалась их скромному обаянию и приобрела коврик, прикинув, с каким нечеловеческим восторгом по нему будет слоняться моя мышь.
Внутренности "Залы" были красными. Вместительность раза в три превышала белорусский "Минск" - ну да ладно. Тут все-таки конгрессы проходят.
На разогрев подали какую-то хипповско-готическую групу с приятной дамой в черном тряпье на вокале. Кажется, группа называлась CLOSTER COLER, как уверяла одна польская девочка. Кстати, польские герои (ну, не были, так теперь точно стали) очень уверенно напомнили минских КРЫВI.
Концерт
"Слишком много хорошего может свести с ума."
"У тебя не было ощущения, что эта история слишком к чертям реальна
и происходит в настоящем времени
и все находятся на сцене
а ты - единственный зритель?"
Они вышли без лишних наворотов и шума, очень быстро и просто, Doane Perry полез за барабаны, Martin Barre, один из самых достойно-древних "таллов", взялся за гитару, Andy Giddings поднялся на некий помост для готически-древесного клавишного инструмента (на который, кстати, один в один была засэмплирована андерсонова флейта - это помогало, когда Яну приходилось под нее же петь - не два же горла у человека, в конце концов), совсем юный Jon Noyce сразу же начал что-то валить на басу, а Ян Андерсон мгновенно, коршунообразно набросился на серебряную до посинения флейту, торчащую из футляра, прикрепленного к стойке, и начал остервенело ее терзать, временами маньячески швыряясь адски прожигающими взглядами и что-то распевая в микрофон. Потом оказалось, что восприятие слегка накренилось и пало жертвой шока от свежей доступности древних Таллов - песня открывающая называлась "For A Thousand Mothers", с детства привычная, но на концерте звучащая как-то слишком свободно, вырвавшись из формы (если TULL вообще следят за формами и рамками, в чем я их редко могла уличить) и сохранив в лучшем случае текст, да и то Ян выпевал его побезумнее тех психов, которых мы встречали на улицах. Без перерыва накинулись на "Nothing Is Easy", приблизив, разжевав и дав понять, что это - настоящие JETHRO TULL, а не что-нибудь набившее оскомину и одноименное с заезженной фразочкой из заглавия альбома 75-го года про рокера Рэя (даже цитировать не буду, потому как фраза всеми замусолена, как кость собакою, и тут неприемлема - хоть выбивайте рядами зубы). Зрители благоговейно дрожали, впитывая каждый звук, несмотря на то, что музыка JT традиционно считается сложной для восприятия и еще более сложной, если ее пропускать через тройную систему восприятия. Хотя штампы о сложности наверняка придумали журналисты. Тамошние. Мы себе такого не позволим - мы ко всему относимся трепетно, почти как Сева Новгородцев...
Андерсон ненавидит журналистов. Наверное, за то, что в Англии, чтобы быть рок-журналистом, не обязательно слушать и любить музыку. Или потому, что они задают ему идиотские вопросы насчет того, кто сейчас играет в группе и почему они так называются... На сайте есть специальная страничка для журналистов, с пометкой Яна: "Надеюсь, что ты, о журналист, найдешь сии вопросы и ответы весьма полезными. Небольшая подготовка к интервью путем чтения этих страниц а также просматривания основного содержимого этого сайта, надеюсь, сэкономит нам время и убережет нас с вами от многих неприятностей. Простите мою предосторожность. Я всего лишь хочу вам помочь...". Далее идет серия тупых вопросов с пережеванным пюре из ответов. Ознакомившись, я поняла, что по андерсоновским критериям журналистом меня не назовешь - честно, я бы такой ерунды не спрашивала.
После двух взрывов можно было отдышаться и присмотреться. "Это были очень старые песни, - сказал Ян, - очень древние. Семидесятый год. Поэтому сейчас сыграем чего-нибудь поновее. Позлободневнее - из альбома 72-го года". И группа вошла почти в 20-минутный трип, исполняя "Thick As A Brick", который, как известно, является единственной песней на одноименном альбоме и длится 40 минут, посему был даже несколько подрезан.
На протяжении всего концерта - надо сказать, группа исполнила 18 композиций и четыре полных инструменталки - складывалось осознание того, ЧТО именно отличает TULL от всех остальных групп. Они не давили на слезные железы. Они не стремились прочихать нас и вызвать в нас щемящий дымок ностальгии, а то и истерические рыдания под ливень из воспоминаний типа того "А шо я под ету песню пять лет назад де-е-елал...". Они не копошились в прошлом, отлично зная, что мы отлично сделаем это и без их участия. Они просто хотели показать, ЧТО ЕСТЬ JETHRO TULL в настоящее время, в настоящую секунду, причем в следующий момент они будут совершенно другими. Они словно вытягивали нас из паутины прошлого и ненужных ассоциаций, хватали за горло, как за руку, и заставляли нестись рядом, синхронизируя все то, что было, с тем, что происходит сейчас, потому что лучше этого "сейчас" ничего не существует. Возможно, дело в том, что JT никогда не гонялись за модой и ни на какие течения не реагировали, пусть и постоянно меняли стиль и направление бытия. Возможно, просто выбирая композиции из почти трехсот возможных и всеми равно желанных, Ян решил исполнить только то, что вызывает только музыкальные ассоциации (не случайно так много инструменталок и импровизационной сети проигрышей в любых удобных местах). Возможно, дело во фразе самого Андерсона: "Наша группа антиностальгична. Я не для ностальгии или реминисценции и предпочитаю жить в настоящем или будущем... Наша музыка, я надеюсь, не имеет никакого отношения ко времени...".
Группа не трепала старые хиты - они играли музыку, блин, простите, создавали (!!!) музыку прямо на наших глазах, приближая нас к ее чистому восприятию и впитыванию. Не случайно Ян утверждает, что даже если на каждом шоу они играют песню "Living In The Past", всякий раз это совершенно иная композиция, потому что на каждом концерте почти половина творческих сил идет на чистую импровизацию.
Теперь насчет слова "шоу", неуместно употребленного. Все происходившее на сцене в течение двух (или больше) часов следует, скорей, называть "перфоманс": во-первых, потому что все шоу TULL еще с 60-х содержали в себе элементы театральности, мгновенности и интерактивности; во-вторых, потому что на этом концерте никто не знал, ЧТО произойдет в следующую секунду. Ян носился по сцене, жестикулируя распахнутыми створками глаз, маньячески размахивал руками, напоминая молодого себя в менестрельском тряпье и гульфике (сейчас он был в серой огромной рубашке с какими-то водоворотными рисуночками и средневековых кальсонах грязно-синего цвета, с флибустьерской повязкой на голове (про наличие или неналичие волос я молчу, потому что ничего не видела и, признаться, об этом не думала за мизерностью глобальности повода), стоял на одной ноге (но тоже без ностальгии - совершенно по-другому), кусал гитариста, бросался на флейту и корчил ей рожи, издавал ею такие звуки, которых в ЭТОМ мире существовать просто не должно, во время гитарного соло, дублируя Барре, использовал флейту по фаллическому назначению (визуально, конечно) или просто фотографировал Мартина или зрителей на какую-то "мыльницу", валяющуюся около барабанов.
Буйство чуть затихало только во время исполнения песен из нового альбома, например, "Hunt By Numbers" ("Песня про котов", - сказал Ян, у которого дома, то есть на ферме, помимо пяти котов живут две собаки, две лошадки, много птичек и рыбки. Да, рыбки, это главное - в 80-х Ян даже разводил лососей да карпов). Многое по причине обилия впечатлений не запомнилось. Например, я точно помню, что Ян сказал слово "fuck", но по какому адресу и когда - хоть убейте... Даже полное знание всех звучащих песен получено всецело благодаря Миджу, который после концерта (он сворачивал инструменты) подбежал к нам и протянул мне плейлист, до этого все время болтавшийся перед Андерсоном (реликвия!).
Потом повалило старое и нашпигованное импровизационными невероятностями - "Witches' Promise", "Bouree" (соединенное с изначальным Бахом, у которого, как известно, содрали вчистую. Самое интересное, что ЭТА песня звучала почти не измененной - наверное, такую классику даже автор трогать побоялся), "Habanero" - инструментальная, но без Яна: он ушел за кулисы пить кофе. Потом вернулся и под рев зала ме-е-е-едлено и долго доставал флейту из футлярчика. Потом под такой же рев, с бешеными глазами и садистски-маньяческой улыбкой ме-е-едленно засунул ее назад и убежал с видом напакостившего младенца.
Исполнение "Fat Man" вышло самым перфомансным - Ян схватил крошечную гитарку с балалаечным звучанием, Мартин Барре стал дудеть во флейту (и неплохо!), Перри всучили бонги, Энди вышел с масштабным баяном, а вот что делал басист - не помню. Помню только, что возле него на крутом блестящем штативе был прикручен раритетно-антикварный автомобильный клаксон. Вся группа выкатилась на переднюю часть сцены, плотно скучковавшись, Ян яростно забренчал на своей бренчалке, все тоже чего-то там на своей волне начале шуметь, а в конце каждого музыкального ломтя басист нажимал на клизмоподобную грушу клаксона, отчего тот вне тональности и не в тему дудел. Это приводило в экстаз - совершенно серьезно. Потом Ян спел песню из своего нового соло-альбома "Secret Language Of Birds", до этого всерьез наколов аудиторию, принудив ее гоняться взглядом за воображаемыми птичками. "Да вон же она, смотрите!" - орал он, тыча пальцем туда, куда устремлялись тучи глаз, коллективной галлюцинацией действительно порождая птичку. "Нет же, не там!" - умоляюще выл он, тараща безумный взгляд под потолок, а мы почти верили и почти видели...
Далее - "Dot Com" с "индийской, потрясающе индийской эксклюзивной флейтой, на которой так просто играть, что это смогли бы даже ВЫ!" (флейта действительно была необычной, похожей на блок-флейту, деревянной, но сделанной вбок и с совершенно завораживающим и растворяющим сознание, как сахар в стакане, звучанием), "A.W.O.L." и "My God" с инструментальными вставками, потом - длинная и переработанная до еще большей сложности и концептуальности "Passion Play". Когда музыканты патетически, ничего не осознавая, отрывались и сочиняли чуть ли не на ходу, на сцену вышел огромный, толстый, мохнатый и совершенно слепой заяц, который потерял свои очки почти 25 лет назад во время записи одноименного альбома. Все время, пока Андерсон зверел и рычал в свою флейту, Заяц шатался по сцене, слепо тыкался в стойки и штативы (я все надеялась, что появятся и Пчела, и Кенгуру из этой милой сказки, но тогда вышло бы повторение, а это было бы не так весело), пару раз грохнулся... Минут через семь на краю сцены бедняга наконец-то нашел очки, сделанные из тонких люминесцентных трубочек, напялил их на мохнатую морду и в счастии удалился. Потом на сцене зазвонил телефон, и я поняла, почему все время около клавиш стоял белый телефонный аппарат на красивой тумбочке. Все бросились к аппарату, но звонки не прекращались. Начали рыться в карманах и трясти сотовиками, потом Ян нашел у себя зеленый такой и начал в него орать, тыча пальцем в некую даму на третьем ряду. "Да, вижу! - кричал он. - Женщина, ага... белая блузка, черная юбка, все правильно, есть. Нашел!!! ...Что? Что ей передать? Она пришла на этот концерт с ВАШИМ мужем? Вы что, с ума посходили?" Тут он спрыгнул со сцены, подбежал к испуганно-благоговеющей даме, сунул ей в руку телефон и заорал, брызгая слюной: "Сами разбирайтесь!!!", после чего вернулся на сцену и продолжил свою "Passion Play".
В перерыве между песнями воцарилась тишина. Кто-то разразился воплем, похожим на предсмертный. Ян вдруг посерьезнел и понимающе сказал: "I know how you feel".
Совершенно неузнаваемой и безумной была "Locomotive Breath" - Перри колотил по всем бочкам так, как будто по сцене действительно носятся локомотивы, а Ян, паралитически припадая к сцене, судорожно, быстро и монотонно издавал один и тот же звук, в котором было намешано и голоса, и флейты, и рева, и стона, и хруста зубов, вследствие чего концовка получилась совершенно оргиастической. Потом JETHRO TULL убежали (опять на кофе), но скоренько вернулись, спровоцировав дружный прилив к сцене (и мы там...), и разразились десятиминутными вариациями на тему "Aqualung", а Андерсон, бесновато гримасничая, реял по сцене на расстоянии какой-то ладони от наших слезящихся рук. Последней песней все-таки была та самая "Living In The Past", уверяющая, что в скором будущем нам придется жить в очень недавнем прошлом... Потом на сцену начали выкатывать огромные воздушные шары с изображением флейты (вот, была флейта инструментом, а ныне стала логотипом) в человеческий или больше рост, которые Ян долго и балансируя подкидывал на своей гениальной голове, кое-как донося до края сцены, после чего изо всех сил лупил по ним и швырял в зал, бросавшийся прыгать и гонять эти почти дирижабли по пространству - всем хотелось прикоснуться к поверхности, которой касалась голова Андерсона. Таким образом, вскорости по всему залу реяли шары, музыканты столпились у микрофонов и дружненько пропели прощальную акаппельную песенку "Cheerio", которая длится всего минутку, и, помахав ручкой (Ян - флейтой), ушли - я до сих пор помню андерсоновскую удаляющуюся спину, и это нетактичное воспоминание отравляет мне жизнь.
На опустевшей сцене остался один Midge, похожий на галлюцинацию, и один шар, который он долго пытался удержать на голове, весело подпрыгивая, а мы думали о том, как ему повезло работать с такими ДОБРЫМИ людьми и каждый раз радоваться их музыке заново...
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 19 за 2000 год в рубрике музыкальная газета
