Creatures, The

Мужчина и женщина

Трудно говорить о значении столь значимого, об очевидности столь очевидного феномена в музыке, мировой в общем и британской в частности, как SIOUXSIE AND THE BANSHEES. Группа родилась в 1976 году на волне панка, самой активной участницей которой была. Банальный факт: тот самый Сид Вишес (Sid Vicious), в первой своей жизни Джон Саймон Ричи (John Simon Ritchie), был ударником первого состава BANSHEES до перехода на бас-гитару в SEX PISTOLS. На протяжении своей 20-летней карьеры коллектив стал без преувеличения культовым. Среди его последователей и коллег стоят имена THE CURE, BAUHAUS, JOY DIVISION, JESUS AND MARY CHAIN и других. В общем, об этой группе можно и нужно говорить много (обязательно вернемся к этому вопросу), но мы остановимся на самом существенном. В 1996 году она, как это ни прискорбно, распадается. Причины выдвигаются самые разные: от недовольства воссоединением SEX PISTOLS до незаинтересованности Polydor в новых работах коллектива, а также концентрации внимания на переизданиях, чего любая нормальная группа перенести не может.

Бессменный лидер группы Сьюзи Су (Siouxsie Sioux, настоящее имя Susan Dallion) решает перенести свою основную творческую активность на вновь возрожденный проект THE CREATURES, в котором также участвует бывший ударник BANSHEES и одновременно ее муж Баджи (Budgie). Он, между прочим, пришел в группу Сьюзи в 1979 году, после участия в BIG IN JAPAN и SLITS. Для примера тесности связей и провидения отметим, что в BIG IN JAPAN с ним играли: бас-гитарист Холли Джонсон (Holly John-son), позднее основавший FRANKIE GOES TO HOLLYWOOD, гитарист Билл Драммонд (Bill Drummond), натворивший дел с KLF и прочими, гитарист Иэн Броуди (Ian Broudie), позднее собравший LIGHTNING SEEDS, а также клавишник Дэйв Бэлфи (Dave Balfe), перешедший в TEARDROP EXPLODES. Рассадник гениев, в общем.

Весной этого года вышел весьма и весьма достойный третий полноформатный альбом CREATURES "Anima Animus" (первые два "Feast" и "Boomerang" вышли в 1983 и 1989 годах соответственно). Несмотря на явный уход от стилистики BANSHEES в сторону электроники, танцевальной музыки и синтезаторов, он представляется достаточно интересным и для старых поклонников творчества Су. Дух-то ничем не вытравишь. Кажется, все вступительные и поясняющие слова сказаны - дальше музыканты сами за себя все расскажут.

- У публики, наверное, сложилось впечатление, что вы куда-то пропали на некоторое время. Расскажите, чем вы занимались?

С.: Некоторое время мы были заняты демонтированием всего. По-моему, мы последний раз ездили в турне с BANSHEES в 1995 году и тогда же выпустили последний альбом. Мы решили выбросить свой багаж, сжечь все мосты и посмотреть, способны ли мы на какую-то спонтанность. Не было никакого разочарования в музыке, которую мы делали, просто все нам начали говорить: "Когда вы уже закончите? Вы все еще делаете это?" И нам показалось, что было самое время распустить группу.

- Таким образом, вы в течение нескольких лет, которые прошли со времени ваших последних концертных выступлений, работали над музыкой. Расскажите поподробнее об этом...

Б.: Мне кажется, что был такой момент сразу после роспуска группы. Он, с одной стороны, достаточно обычный, так как завершался очередной продолжительный период работы с BANSHEES (выпуск альбома "Rapture" 1995, продолжительное турне. - Прим. пер), после чего обычно следовало месяцев шесть перерыва, так как смотреть друг на друга уже невозможно. В прошлом бывали времена, когда мы думали о том, что BANSHEES уже отжили свое, так как в конце турне просто стоять друг с другом невозможно. Но на этот раз все было немного по-другому. Это была продолжительная остановка. Было такое странное ощущение, так как уходит некоторое время, чтобы привыкнуть к этому, и притом уже знаешь, что в эту рутину снова уже не вернуться, к которой так привык за почти двадцать лет. Мы задумывали, что будем делать дальше, но не знали, во что это превратится в конечном итоге.

С.: С 1992 года мы с Баджи живем во Франции, оставили позади Лондон, хоть до сих пор достаточно много туда-сюда ездим. Мы просто начали писать музыку, написали несколько композиций и решили использовать дом в качестве студии, вместо того чтобы снова связываться со студиями, репетициями и прочими организационными аспектами, не выходя из окружения того места, где вы писали материал, поставить мобильное оборудование и записываться прямо на месте.

- В связи с этим хотел спросить: ваш переезд во Францию связан с творческими причинами или с вашим образом жизни?

С.: Мы сбежали в провинцию. Своего рода отход от дел. Но поехать в страну, где люди говорят на другом языке, нам показалось гораздо более интересным, чуть страшновато даже...

Б.: Очень страшно...

С.: И волнительно тоже.

- Теперь вы решили сосредоточиться на THE CREATURES. Чувствуете ли вы, что вернулись в музыкальный мир? Чувствуете ли вообще, что вы его покидали?

С.: Это своего рода возвращение к напоминаниям себе: "Я не разозлюсь опять". Проходишь полный круг воспоминаний, почему ты за это взялся. Я думаю, что когда кто-то получает какой-то статус, то люди могут об этом и не подозревать, внутрь просачивается какое-то количество самодовольства. Это приводит к тому, что твои ответы становятся предсказуемыми, хоть ты об этом не догадываешься. Мне кажется, что ключом является воссоздание спонтанности, отсутствие внутреннего морального давления в каких-то вопросах и действие по сложившимся на данный момент обстоятельствам. Еще некоторое количество "сделай сама". То есть мы до этого момента направляли свои усилия на подписание контракта с мейджор-лейблом. Это казалось само собой разумеющимся. Мы сами записывали все на свои деньги и имели достаточную свободу, что, с другой стороны, сейчас привело к необходимости избавиться от ряда своего рода удобных для нас самих ловушек в музыке. У нас так много вышедших записей, и это значило, что нам нужно было вкладывать в этот альбом больше энергии и сил, чтобы все сделать.

Б.: Возвращаясь к вопросу о том, почему мы переехали во Францию, я бы хотел сказать, что, наверное, это из-за желания поставить себя в обстоятельства, когда ты не можешь чувствовать себя самодовольно и удобно. Мы всегда создавали хорошую музыку при прямо противоположных окружающих обстоятельствах.

С.: Мы преуспеваем там, где другие бы еле-еле двигались. И, наоборот, там, где ты можешь все контролировать, ты создаешь свою собственную перенасыщенную атмосферу, сам того не понимая. Это просто парадокс создания своего мира, своей утопии, но если все тебе благоволит, то нечему сопротивляться. Несмотря на то, что сам себе специально препятствий строить не станешь, но в таких обстоятельствах мы себя лучше всего проявляем.

- Расскажите о недавней работе с Джоном Кейлом (бывший участник VELVET UNDERGROUND, продюсировавший "Rapture" 1995. - Прим. пер.)...

Б.: Он был автором музыки для балета в Роттердаме по мотивам жизни Нико. Когда мы сидели в баре отеля и думали о том, оправдает ли балет наши ожидания, Джон начал рассказывать о концерте года в Амстердаме, где оркестр с вокалистками должен был исполнить песню. Его пригласили туда в качестве оркестровщика и музыкального вдохновителя всего вечера. Он предложил написать для этого вместе песню. Мы все с Джоном сделали за неделю. Он приехал в Лондон, и через два дня у нас уже была готова песня "Murdering Mouth". Мы порепетировали ее, прогнали один раз с оркестром, и затем она в прямом эфире транслировалась по голландскому национальному телевидению.

- Направление Джона Кейла принято считать по нынешним меркам левым по отношению к мэйнстримовой поп-музыке. Насколько приятно для вас быть приблизительно в том же районе?

Б.: Нет, я думаю, мы относимся к такой музыке. Нам кажется, что мы скорее ближе к T.REX или чему-нибудь подобному.

С.: Ранний T.REX.

Б.: Мы, кстати, за последний год до дыр заслушали "Electric Warrior", еще часто ставим "You Scare Me To Death", который до сих пор только на виниле издавался.

C.: И SUICIDE...

Б.: Да, вот связи с нашей музыкой. Это глэм, жестокий германский дэз, Алан Вега (вокалист SUICIDE. - Прим. пер.) и так далее. Но мы смотрим на все это, как на поп.

С.: Я не воспринимаю то, что мы делаем, как музыку левого толка или авангард. Может, для кого-то другого это так. Я до сих пор считаю, что мы делаем поп - именно такое у меня представление о поп-музыке.

Б. (смеется): Наверное, когда кого-то некуда отнести, все говорят себе: "Ха-ха! Должно быть, это искусство!"

С.: Не знаю, кем сейчас круто быть, может, индустриальной командой.

- Когда вы начинали работу над альбомом, было ли у вас какое-то четкое представление о том, каким вы хотите его сделать?

С.: Я не думаю, что у нас была четкая идея того, что мы хотим сделать, так как мы предполагали продолжить делать так, как делали до этого. На мой взгляд, сейчас в музыкальном бизнесе очень много трусости, в общем. Я иногда говорю про такие вещи, как корпоративность, раздувание всего. Мне кажется, что плохая, деловая и циничная сторона в этом деле всегда была. Но были и щели, через которые можно было проскользнуть, а сейчас их быстро закрывают. Теперь на карту ставятся карьеры, в музыку вовлечено очень большое количество денег. Для меня это очень обидно, и мы не хотим иметь ничего общего с этой сферой давления, потому что, когда кто-то занимает настолько высокое положение, когда на карту ставится столько денег, карьера, люди становятся осторожными и испуганными.

Б.: Да, помимо этого, есть тысячи промежуточных людей, которые считают, что знают, что именно тебе следует делать. Это же безумие. Никто не может знать о том, что нам лучше делать или как звучать, чем мы сами. Мы достаточно много времени провели за изучением ошибок, которые мы совершили, пытаясь сделать все как нужно. Сделать то, что нам хочется. И страшно услышать в конце концов слова типа: "Ну, послушал я вашу песенку по пути на работу в машине. Середины вообще не слышно". Ты проводишь месяцы в студии, поливая эту песню слезами, а тут заходит этот идиот и говорит: "Ах, не слышу ничего сквозь эту радиопрограмму. Я потом еще послушаю". А ты отвечаешь: "Ну, большое вам спасибо за совет".

- Альбом называется "Anima Animus". Что это значит?

С.: Вообще-то это значит женщина в мужчине или мужчина в женщине. Этот термин, использовавшийся Карлом Юнгом, действительно не только подходит к тому, что мы с Баджи сделали, но и звучит хорошо. Мне нравится играть со словами и использовать те из них, у которых не только значение есть, но и красивое звучание.

- Сьюзи, имеет ли название какое-то личный аспект? Ведь в ранние годы вашей карьеры говорили о вашей андрогинности.

Б.: Шутки в сторону. Она на самом деле - мужик (Сьюзи смеется).

С.: До сих пор очень много людей не могут разобраться с проблемой пола, роли какого-то пола. Когда мы начинали, как раз был период избавления от всех этих клише - "мужчина", "женщина". Мне кажется, что естественное состояние человека бисексуальное - гермафродит. Я действительно так думаю. Если бы можно было убрать все факторы давления со стороны общества, то так бы и было. Странно,что люди до сих пор создают так много пустого шума вокруг этого вопроса, в то время как вокруг столько жестокости.

Б.: Это правда - абсолютно точно. Единственная причина, по которой все на это обращают столько внимания, только в том, что это правда.

С.: Президенты все еще относятся к этому негативно. Это просто неспособность дать свободу людям, ведь никому вреда от этого нет. Мне кажется, это все еще больной вопрос, и я не понимаю почему.

- Помимо сексуальности, как мне кажется, на альбоме есть еще и элемент злости, который остался в песнях. Люди скажут, что по сравнению со SPICE GIRLS вы звучите очень яростно. Так вы еще злы?

С. (смеется): Все еще так зла после стольких лет!

Б.: Это невероятно. Мы живем в идиллической части Франции...

С. (смеется): Мы чертовски злы на всех.

Б.: ...с тремя маленькими котами. В общем, наверное, лучше всего это охарактеризовать, как совершенное бытие. Но оно просто дает тебе больше времени волноваться и думать о вещах, которые для тебя много значат. Это восхитительно.

С.: Мне нравятся люди, которые тяжело живут жизнь, а не плывут по ее течению.

Б.: Мне просто кажется, что эта идеальная жизнь во Франции для нас ненормальна. Ненормальна.

С. (восклицает с деланной злостью): Ненормальна!

Б.: Ненормальна... Когда сидишь там...

С. (продолжает с той же интонацией): Когда носишь одежду французского производства и штукатуришь стены!

Б.: Да, когда твой партнер заходит и говорит: "Играй в этом ритме, потому что...", и она начинает быстро и безжалостно тараторить. Я никогда еще этого не слышал. Это такой безжалостный напор, просто чистейшей воды злоба. Иногда мне удавалось включить пленку, чтобы записать хоть часть этого.

С.: Так оно и было. Он очень правильно передает ситуацию.

Б.: А я потом спрашиваю у нее: "Что это с тобой было?"

С.: Ну, ты говоришь о том ангеле-уничтожителе (игра на названии одной из песен альбома, "Exterminating Angel". - Прим. пер.). Можно еще жить свою жизнь, взращивая в себе чувство обиды, горечь. Я не хочу быть такой.

- Сейчас есть много групп, которые, по всей видимости, подверглись влиянию вашей музыки. Например, CURVE, GARBAGE. Какие-нибудь из них вам нравятся?

С.: Я могу расслышать что-то от BANSHEES в MASSIVE ATTACK и PORTISHEAD. В музыкальном плане наши влияния я скорее могу услышать в таких группах, как CURVE и GARBAGE. К тому же Ширли (Ширли Мэнсон, вокалистка GARBAGE. - Прим. пер.) часто подчеркивает влияние с нашей или моей стороны, но у нее скорее это от большого количества музыкантов семидесятых во главе с BLONDIE. Мне кажется, что большей частью влияния не так очевидны. Например, PORTISHEAD или MASSIVE ATTACK гораздо менее очевидны, хоть в музыкальном плане я их все равно могу услышать. GARBAGE же, как мне кажется, в гораздо большей степени подвержены влиянию BEATLES, есть в них что-то традиционное, поп-ориентированное.

- Вы говорили о PORTISHEAD и MASSIVE ATTACK, как о направлении, которое вам сейчас наиболее интересно...

Б.: Мне кажется, что они представляют собой своего рода film noir, то, что нам и раньше нравилось. Они изменяют собой концертную площадку, создают особую атмосферу без театральности наподобие PINK FLOYD. Они просто изменяют твое восприятие того, что ты при обычных обстоятельствах понял бы под определенным сочетанием слов или аккордов. Искаженное что-то.

С.: Мне всегда нравилась идея попа или развлекательной музыки с сильным элементом беспокойства и волнения. Еще мне нравятся люди, которые азартны в пределах своего направления изменения существующего положения вещей и выходят из воды сухими.

Б.: Недавно я смотрел фильм, который был запрещен к выпуску даже на видео в течение двадцати пяти лет. Мне кажется, что самым шокирующим обстоятельством двадцать пять лет назад был его язык. Я недавно видел результаты опроса журнала "Time Out", в соответствии с которыми определенное слово, использованное на нашем первом прошлогоднем сингле (имеется в виду EP "Sad Cunt". - Прим. пер.), было названо восемьюдесятью одним процентом опрошенных самым отвратительным, которое только можно придумать. А в фильме оно двадцать пять лет назад произносилось устами 12-летней сумасшедшей девочки. Все не так уж сильно изменилось.

- В пределах того, что вы сейчас делаете, считаете ли вы, что впереди еще не одно сражение, что вы должны раздвинуть границы приемлемого?

С.: Да, мне кажется, что необходимо найти пути, чтобы попадать в эти границы. Например, нужно хитро изменять людей.

Б.: Оттого-то мы и смеемся.

С. (смеется): Ты просто смеялся, смеялся и смеялся.

Б.: Способность смеяться позволяет нам оставаться в здравом уме.

С.: Да, позволяет оставаться в здравом уме. Мы можем петь о поедании детей, но делаем ли мы это?

Б.: Ну, не часто (смеется). А вы что ели на завтрак?

- Сьюзи, вы ностальгически вспоминали панк-рок...

С. (задумчиво): Нннет. Мне не нравится ностальгировать по времени, которое ушло. Я до сих пор вижу программы о людях, увековеченных в шестидесятых или семидесятых годах. И я не хочу быть одной из этих грустных котов (смеется).

Б.: Мы очень гордимся своим наследием...

С.: Ты серьезно?

Б.: Абсолютно (Сьюзи смеется в ответ). Когда я увидел, как Сьюзи поет "Liverpool" Эрика Клэптона...

С. (перебивает): Ты никогда не говорил серьезно с таким выражением лица...

Б. (к Сьюзи): Извини, я тут говорю (Сьюзи обиженно издает звук, выражающий недовольство). Перед ней было три микрофона, чтобы быть громче всех. Она была как богиня. Я знал, что богиня панка была передо мной. Это изменило всю мою жизнь.

С.: Не возвращаясь к прошлому, важно помнить, что это было время...

Б.: ...прекрасных пуделей...

С.: Да?

Б.: Это было время очень плохих поп-групп с большим количеством дорогой аппаратуры и инструментов, и мы его крали. Ведь когда мы начинали, у нас не было ничего, правда?

С.: Да, никакого оборудования.

Б.: Вот так вот.

С.: Самопалы.

Б.: Если это не панк, то ничто им не является.

- Что будете дальше делать?

С.: Мы обзвоним все вечеринки, посвященные наступлению нового тысячелетия, и узнаем, не умер ли кто, чтобы мы могли пойти куда-нибудь.

Б.: Потому что все столики уже заказаны.

С.: Вы в курсе касательно всех этих вечеринок в честь встречи нового тысячелетия? Есть список тех, на кого мест не хватило, но организаторы говорят, чтобы им перезвонили попозже, может, мол, к тому времени несколько человек и умрет, таким образом освободив места. Но я думаю, что если будет какая-то вечеринка, на которую мы захотим пойти, а мест не будет, то мы организуем аккуратное такое убийство. Идеальное преступление. Так что, если мы придем, а кого-то подозрительно не будет хватать, мы ничего не говорили, хорошо?