Moody Blues Опять намудили...
...На рассвете ты просыпаешься от саундтрека, сопровождающего утреннюю зарядку соседа-рэппера (за окном, прогибающимся от навалившейся реальности, омерзительно-пышный 99-й), ты запихиваешь сухарик в тостер, врубаешь тюнер и плейер, плюешь в чей-то постер, спотыкаешься о разобранный стратокастер и спускаешься в ближайший CD- магазинчик, где приобретаешь блестящий квадратик стандартного типа... "Вудсток" погорел, денег нет, родители запрещают Мэрилина Мэнсона слушать... Зато у MOODY BLUES вышел новый альбом. Это главное.
Неважно, какое чудовищное расстояние разрывает эти два эпизода на разрозненные кадры. Что изменилось с тех пор? Умер Моррисон и утянул за собой целую толпу, Сан-Франциско ждет то ли второго пришествия, то ли последнего землетрясения, а затертый винил дрожит в углу и злобно огрызается на глянцевый CD, отражающий радиоактивное солнце. И только новый альбом постаревших "блюзменов" - понятие все еще свежее, не архаичное, чудом выжившее, несмотря на разрывы в пространстве и времени, они продолжают работать, пусть и не с атомным резонансом, но - твердо, навсегда и в своей нише, накрепко утоптанной. В этом году им исполняется 35, а в 35, как говаривал, видимо, по пьяни Сева Новгородцев, "группа - ягодка опять". Остается только сбрить бороду с ушей - и вперед, на археологические раскопки славного города Бирмингема.
...Именно там все и начиналось. В лучшие времена "британского вторжения" (кто не знает, это - значительнейший, но краткий период развития рок-н-ролла, когда английские продвинутые группы повально завоевывали Америку, тогда ничего своего, достойного подражания, не имеющую. Правда, Штаты вскорости сориентировались и породили целую хипп-культуру, но это позже) Ливерпуль и Бирмингем всячески вырывали друг у друга пальму первенства (Лондон "засвинговап" гораздо позже). В 63-64-м не подражать BEATLES считалось непростительной роскошью. Появлялись сотни "групп одного хита", резко вырывающиеся на поверхность волны, а потом - глоток воздуха, пузыри, погружение, и их вспомнят даже не в каждой рок-энциклопедии. Вместе со всеми боролись за выживание или хотя бы право выпустить сингл никому покамест не известные MOODY BLUES, созданные нижеподписавшимися: Clint Warwick, Graeme Edge, Mike Pinder, Ray Thomas и Denny Laine (первый вокалист группы сейчас больше известный по Полу МакКартни). По официальным источникам, группа два года с переменным успехом плелась в хвосте у хэдлайнеров, вяло перебирая хлипкими ножонками, этого не вынесли Лэйн и Уорвик и ушли куда подальше своей дорогой, положив конец первой реинкарнации MOODY BLUES. Да и у фанатов этот период негласно и упорно отрицается как нечто значимое. Но при детальном рассмотрении история становится поинтересней. Уже в 65-м группа отправляется в турне, пусть и не знаменитая еще, но зато с Чаком Берри! Пусть они и играли простой и характерный для повсеместно расползшихся коллег ритм-энд-блюз, но делали это лучше многих: Уорвик собирал MOODY BLUES как супергруппу, выискивая лучших исполнителей в муравейнике из более чем 250 бирмингемских групп. Первый сингл, как положено, ушел в небытие, но второй - "Go Now" (ноябрь 63-го) превзошел все ожидания и стал в ь1 на родине, в Америке ему хватило и почетной 10-й строчки. Такой успех повторить обычно не удается, и следующие два сингла, более экспериментальные в плане звука, всенародно любимыми не стали. Аранжировки MOODY BLUES тогда уже начали отличаться от обычных штампиков музыки "вторжения" - чувствовалась дикая и аномальная тяга к использованию фортепиано (с легким налетом барокко-классики, позже это разовьется только в эру психоделической музыки) и пассажей на флейте в исполнении Рэя Томаса. Тексты были сплошь депрессивные, невротические и апатичные, призрачный фальцет-вокал, налицо приметы чего-то нового, хоть и в эмбриональной пока стадии. Однако песни "From The Bottom Of My Heart" и "Boulevard de la Madelaine" многие знающие люди считают "потерянными сокровищами британского вторжения". Hо факт остается фактом: весной 66-го Клинт Уорвик, метафизически сытый по горло, а наяву злой и голодный, хлопнул дверью, а к августу собрал пожитки и Дэнни Лэйн, рванув к новым горизонтам. (Неясно, добился ли он того, чего хотел, но, хоть в маккартниевских WINGS первой скрипкой не был, на концертах часто пел "Go Now", а на альбомах даже сочинял и пел иногда, когда позволялось, - и кое-что не хуже сэра Пола, стоит признать.)
Осиротевшие музыканты, смахнув слезу, решили, что с уходом главного "сочинителя", вокалиста и басиста еще не все потеряно (оптимисты!), и пошли шарить по Бирмингему в поисках новых жертв. Провидение благосклонно послало им Джастина Хэйуорда (Justin Hayward), который с тех пор и навеки является для масс "голосом MOODY BLUES".
Джастин тогда был птицей стреляной и щипаной, в музыке вертелся еще с 12 лет, поменял 5 или 6 групп и начал заниматься соло-карьерой. Соло- песни далеко не пошли, и Джастин подал заявочку на вакантное место в ERIC BURDON & THE ANIMALS (видите, как тогда все было просто?), но ему отказали, и не потому, что туп был, а потому, что поздновато обратился, а правила есть правила, даже если они идиотские. Но Эрик Бердон, будучи парнем жалостливым, замолвил за Джастина слово Майку Пайндеру, который как раз искал для агонизирующих MOODY BLUES вокалиста посмазливее, да чтоб еще и пел широко и от души. Так и познакомились.
Вакантный бас занял Джон Лодж (John Lodge). До того, как стать басистом, он все детство мечтал стать электриком (не в смысле "поиграть с группой ELECRTIC LIGHT ORCHESTRA", а в смысле самом прозаичном и банальном: в проводках ковыряться и насвистывать), поступил в технический колледж и в два счета осуществил мечту, после чего, разочарованный в некогда манящем электричестве, ушел в группу EL RIOT & THE REBELS, где, помимо него, играли будущие мудиблюзовцы Пиндер и Рэй Томас. Группа распалась, а через три года, в 1966-м, бывшие сотоварищи попросили его присоединиться к MOODY BLUES и спасти доброе имя. Джон растрогался и предложение принял. Данный состав стал буквально и фигурально классическим.
Несколько месяцев группа совершенствовалась и компоновалась, выезжая на старых испытанных шлягерах, порожденных Лейном. Но петь чужие песни у Джастина получалось с трудом. "Я пробовал исполнять "Go Now" на концертах, - говорил он, - но результат был неважным. Мусор какой-то получался"... Тем не менее группа отправилась в турне с BEATLES и была у всех на слуху.
"Прорыв" случился в том самом психоделическом 1967 году, когда Decca подписала в MOODY BLUES контракт, впрочем, только на 4 сингла в год. MOODY BLUES рисковали сгинуть в отстойнике истории как малопродуктивный и битлоподражающий сингл-проект. Но получилось иначе. Музыканты задолжали Decca энную сумму (в общем, их финансы на тот период распевали рок-оперы, симфонии и прочие душещипательные мотивы близкой гибели), а обиженные хит-мэйкеры подозвали музыкантов и объявили, что в обмен хотели бы заиметь в свое распоряжение рок-версию "Симфонии нового мира" великого Дворжака, чтобы использовать ее как демо-запись на условную тему "вот видите, стерео может быть столь же интересным не только для классики, но и для рок-н-ролла" (с началом внедрения в массы стереозвука он считался привилегией любителей классики и не более). Decca жаждала кровавых революций в мире звука, а получила со вкусом обставленный переворот в рок-музыке.
"Ладно", - протянули музыканты и стратегически добавили: "Сделаем, если хотя бы на 5 дней оставите нас в покое, одних в студии, чтобы никто нам не указывал, что делать". Decca обреченно сглотнула слюну, но почему-то согласилась. Группа забилась в студию и, деликатно манипулируя симфоническим оркестром и его дирижером Питером Найтом, записала нечто вроде рок-оперы, составленной из концептуальных и сверхмелодичных кусочков бытия (они и ранее исполняли это на концертах). С понедельника по четверг они записывали альбом, представляющий из себя симфо-рок-хронологию монументализированного Дня - архетипа из Любой Жизни, без привычных пауз между песнями и с соответствующими названиями ("The Morning", "Twilight Time" и т.п.). Считается, что "Days Of Future Passed" (так назвали свежесозданное) символизирует начало эры британского арт-рока, или "прогрессив-рока", как его величали тогда. Шедевр свели к пятнице, а в субботу озадаченное руководство лейбла отрешенно вслушивалось в невероятную мешанину из флейт, скрипок, хрипящих гитар и жесткой пульсации ударных (причем невинные симфонические моменты, достойные любого приличного балета, бессовестно чередовались с вполне привычным и развеселым рок-н-роллом) - до этого еще никто не соединял рок и классику на почве рока (а не почтенного господина Дворжака, да пребудут с нами его симфонии). "Это не Дворжак, - удовлетворенно отчеканило начальство. - Но нам нравится". Коммерчески унюхав, что к чему, Decca выпустила эту запись как первый полночастотный стереоальбом...
На дальнейшие события повлияло и совпавшее с выходом альбома французское TV-шоу, на которое попали MOODY BLUES и еще несколько напомаженных британских групп, которые просто искрились при мысли, что их свежие лица растранслируют на всю матушку Европу. Но маленько облажались. У THE SUPREMES что-то случилось с фонограммой, и бедняги не могли начать (сложно открывать и закрывать рот под унизительную тишину). Позже оказалось, что полетела вся система воспроизведения, забросив фонограммщиков в пучину монстрообразной проблемы. Продюсер шоу реял по студии и нервно вопил: "Нам нужен хоть кто-то, кто играет "вживую"!" Никто не был готов, многим требовались сопровождающие группы, а некоторые и аккорды подзабыли...
MOODY BLUES, естественно, без особого шума вышли на сцену и профессионально отыграли 45 минут "живого" материала из "Days Of Future Passed", в который еще только-только начала врубаться общественность...
Неудивительно, что на следующей неделе "Nights In White Satin", завершающий сий симфонический всплеск, стал достоянием подоспевшего "лета любви" и отлично вписался в экспериментальную и трансцендентную волну новой, свободной и расширяющей сознание музыки (да к чему философия? Хорошая песня - и все тут.) MOODY BLUES сразу предложили отыграть два масштабных концерта в Америке. Несмотря на крайне неудобное 10-недельное расстояние между выступлениями, группа рванула за океан. Там они взяли напрокат трейлер и выступали, где только было возможно. После первого концерта в "Fillmore East" MOODY BLUES провели 10 недель в культовых и полезных для развития клубах с названиями наподобие "Psychedelic Factory" или "Electric Supermarket"; познакомились с самими JEFFERSON\\\\\\\\'S AIRPLANE. Трейлер последних мог преобразовываться в мини-сцену, и "аэропланы" спокойно выступали где угодно, хоть в бескрайних полях. MOODY BLUES даже поездили немного с ними, устроив пару бесплатных концертов. Так постепенно добрались до Сан-Франциско, где и отыграли второе запланированное шоу. Америку "сделать" было проще простого - их сразу приняли за своих, не вдаваясь в тонкости и молекулярную структуру.
Следующий альбом "In Search Of The Lost Chord" (1968) уже не был столь зааранжированным (кто ж для каждого раза будет симфонический оркестр предоставлять?), зато музыканты открыли для себя меллотрон (до сих пор утверждая, что дорвались до этого инструмента раньше, чем BEATLES), который позже стал элементом их фирменного звучания. К 1969 году, после громоподобного выхода "To Our Children\\\\\\\\'s Children\\\\\\\\'s Children", выступления на "Isle Of Wight Festival" (который почему-то так и сгинул в общественной памяти, уступив место занюханному и истасканному сегодняшним массовым восприятием "Вудстоку"), группа стала перед разрывающим душу компромиссом: поскольку техническая и исполнительская усложненность альбомов (одни названия чего стоят!) уже не позволяла беспрепятственно воспроизводить их на сцене, следовало либо повторить подвиг THE BEATLES, захлопнувшихся в студии, либо перестать мудрить и начать творить музыку попроще. Рассудив, что BEATLES в своем роде скорей исключение, чем правило, MOODY BLUES резонно выбрали путь ь2, который позже, годам к 80-м, плавно переведет их из статуса одной из первых арт-рок-легенд Англии в категорию рядовых сверхмелодичных рок-поп-групп с ностальгическим и на треть синтезаторным звучанием.
Плановое упрощение началось с "Question Of Balance" (1970). Альбом посносил все вершины и недели три светился на первых местах всех чартов. В 1972 году MOODY BLUES переиздают "Nights In White Satin" (чтоб помнили!), который превзошел по продажам даже их собственный новый LP "Seventh Sojourn". Но тем не менее, как это часто бывает, уставшие от турне, концертов и самодовольных физиономий друг друга музыканты совместно решили временно разойтись, отдавшись соло-проектам; тем более что в противоречивом и агрессивном 74-м это было даже уместно. Джастин Хэйуорд и Джон Лодж записали совместный проект "The Blue Jays" (считается, кстати, что это - первая квадрофоническая запись в истории, в отличие от "Quadrophenia" THE WHO - да будет известно всем стареющим знатокам, что к красивому слову "квадрофония" это название никакого отношения не имеет), оказавшийся самым успешным соло-творением среди всего индивидуального наследия полуразвалившихся MOODIES. Хэйуорд как творческий катализатор и фактически лидер (хотя MOODY BLUES феномен лидерства как-то обошел, руководящей линии у них не было) более-менее успешно записывал диски, которые покупались из-за схожести с MOODY BLUES (фанаты пытались утешиться) как вынужденная альтернатива записям отсутствующих кумиров. Рэй Томас со своим "Hopes, Wishes & Dreams" занял почетное 147-е место в 1976 году), а в 1977 году Грэм Эдж в два счета его переплюнул, опустившись на 164-ю позицию с "Paradise Ballroom"...
Неудивительно, что в 78-м просветленные, заплаканные и непризнанные элементы нечленимой, как выяснилось, и неповторимой MOODY BLUES снова собрались вместе, переехали в Калифорнию и записали альбом "Octave". В музыке очередной реинкарнации MOODY BLUES наметилась сравнительно новая линия: творения Джастина оказались мягко потесненными с пьедестала возмужавшими и вкусившими радости сочинительства творческими индивидуальностями остальных MOODIES (такое было и раньше, но в рамках приличия). На самом же деле стиль стал более новаторским и разнообразным, и новое поколение озлобленной неолондонской аристократической шпаны, глотавшей сырой панк, благосклонно набросились на MOODY BLUES как на элитную "свежатинку" - в Англии ь6, в Америке - ь13, при этом альбом стал еще и первой платиновой записью MOODY BLUES.
К сожалению, посчитав такой триумф удачным местом для жирной точки в музыкальной биографии, Mike Pinder решил оставить группу и музыку вообще, дабы посвятить себя семье и лишить MOODY BLUES родного и привычного мелотронного очарования. Майк осел где-то в горах Калифорнии и 18 лет вкушал прелести семейного рая, взрастив трех сыновей. Он даст знать о себе только в 90-х годах, когда американские детишки, ошалевшие от аморального диснеевского зомбирования и сатанинских комиксов, получили возможность раздвинуть рамки своего сознания 3-дисковой антологией разнообразных древних сказок, начитанных и рассказанных добрым старым Майком, решившим проповедовать идеалы добра и взаимопонимания (музыкальное сопровождение он записывал сам). В 93-м и 95-м годах он выпустил два джаз-роковых альбома, довольно удачных.
Но не будем скальпировать хронологию и вернемся в 1978 год. Четверке MODIES необходим был клавишник для уже начавшегося турне, эту роль вовремя поручили уже известному Патрику Моразу (Rick Moraz) - он целых два года (с 1974-го по 1976-й) украшал своими синтезаторными пассажами альбомы группы YES, вполне сносно заменив ребятам Уэйкмана. Личность, можно сказать, презанятнейшая. Патрик записал с MOODY BLUES 4 альбома, но в 1989 году по личным и финансовым соображениям решил уйти своей дорогой. MOODIES, несмотря на слегка изменившийся облик, статус и оттиск в сознании подрастающего поколения, продолжают работать. Как ни странно, но многие группы-долгожители (их, кстати, не так уж и много) часто ошибаются в выборе пути. Обычно жизнь предоставляет две альтернативы: либо следовать новейшим музыкальным течениям, кое-что брать на заметку, подкручивать в мозгу соответствующие винтики, использовать все шокирующие эволюционные приемы и пытаться подмять под себя податливое и пластичное время; либо накрепко засесть в своей нише, пусть и высеченной в исторически монолитном граните, пусть с годами жмущей в плечах, но не менять философии, стиля и убеждений. MOODY BLUES , в отличие от тех же краеугольных STONES (вспомните диско-панковский "Some Girls", хипповский "Satanic Majesties", дилановский "Goats Head Soup" и электронно-трип-хоповую песенку "Might As Well Get Juiced"...) выбрали консервативный путь, и, соответственно, к 80-м стали звучать как вполне популярная и незаконцептуализированная легкая арт-группа, не особенно архаичная, как тот же Дилан, не особо запутавшаяся в самой себе, как ELO, но абсолютно стандартная. Как видим, стилевой консерватизм в музыке порождает только упрощение. "Роллинги" потому и остались только собой - они не зацикливались на одной линии и легко конкурировали с любыми новыми стилями, так как брали от них самое лучшее, в итоге выигрывая. Тем не менее, помимо прекрасных аранжировок, неглупых текстов и милейших мелодий, в MOODY BLUES почти не осталось того некогда естественного психоделизма и громоздкой шикарности (в духе поздних PROCOL HARUM), но хуже от этого они не стали. Это доказывает успех их альбомов периода 80-х: "Long Distance Voyager" - 7-е место в Великобритании, сингл "Your Wildest Dreams" (1986) - 9-е место, самый большой успех группы после "Nights In White Satin" (на общем фоне популярности важны и ностальгические вспышки общественного интереса из-за многократно переиздающегося "Nights...", вдохновившего и пропитавшего собой несколько поколений. Песня группы BARCLAY JAMES HARVEST "Poor Man\\\\\\\\'s Moody Blue", являющаяся тонкой и математически инверсивной стилизацией под "Nights..." - неудачное в смысле идеи, но удачное в смысле музыки, подтверждение глобальности этого въевшегося в душу хита). В 1991 году MOODY BLUES выпускают последний (до нынешнего года) студийный альбом "Keys To The Kingdom", в 1992 году устраивают масштабнейшее турне с симфоническим оркестром, причем это был второй(!) в их жизни подобный опыт после эпохального "Days Of Future Passed", само действо тоже вышло в виде CD (кстати, MOODIES, как и все старые рокеры, ненавидят формат CD из-за сведения роли конверта пластинки к абсолютному нулю, в то время как в 60-е годы из-за конверта и посадить могли, и запретить - вспомните "Двух девственников" Леннона, закупоренных в коричневый пакет). В 1994 году от поклонников откупаются, как это теперь принято, бокс-сетом "Time Traveller", Хэйуорд выпускает четвертый соло-альбом, а в 1996 году MOODY BLUES собираются вместе, чтобы почтить священную память кислотного гуру, символа 60-х годов и просто талантливого человека Тимоти Лири. Для альбома-посвящения MOODIES перезаписали свою старую песню "Legend Of A Mind". В отличие от элтонджоновской "свечи", умело переделанной под покойную леди Диану, эта песня и раньше посвящалась Лири, но тогда бедняга был еще жив, и группа по доброте душевной ввинтила в песню строчку "Timothy Leary is dead. O, no, no, no" (мол, помер ваш Лири...). Но когда они узнали, что старичок Лири заболел раком, пришлось срочно лететь в студию, разрываясь от неясных мистических предположений, делать кавер из самих себя и менять текст на "Timothy leary lives..." (мол, живет ваш Лири...). Когда Лодж позвонил герою песни (кстати, хорошему приятелю MOODY BLUES еще со времен их буйно-кислотной юности - в 70-х они часто встречались на его ранчо около Сан-Франциско) и сообщил ему об этой перемене, Лири, по его словам, был растроган до слез.. Когда-то у еще сравнительно молодого Тимоти спросили, зачем группа использовала касательно него, невредимого еще, душное и смрадное слов "dead" (как будто рок-н-ролл - это сплошной мораторий, а Лири - чуть ли не соавтор "Тибетской Книги Мертвых", что, по сути дела, отчасти правда: музыканты постоянно используют смерть в своих целях, а она, родимая, по закону кармы постоянно пытается заграбастать, что получше...), гуру со знанием дела мудро изрек: "Просто однажды ночью они были пьяные, обкурились травки, сели сочинять... ну и все. Это был просто рок-н-ролл" (этот универсальный ответ можно органично подставлять под все возникающие по ходу чтения вопросы).
В том же 1996 году выходит и альбом так называемого классического рок-оркестра "Classic Moody Blues Hits" - классические обработки песен MOODY BLUES. В записи принимал участие сам Хэйуорд (пел), но ему за это даже не заплатили. Тем не менее результат впечатляет. Все больше говорят о том, что MOODY BLUES возвращаются к былой монументальности и симфоническому размаху, но сделать субъективные и неоспоримые выводы можно только, послушав новый альбом "Strange Times", вышедший в августе сего года.
Напоследок стоит вспомнить одну из обязательных для такого случая легенд. Когда-то давно, еще в 70-х к Майку Пайндеру подошла сияющая поклонница, закатала рукав и, показав ему огромный шрам на руке, оставшийся после сложнейшей операции, сказала, что использовала музыку MOODY BLUES как болеутоляющее. Шокированный музыкант до сих пор не может вспомнить сей момент без слез. Но выводы все же можно сделать: если вам действительно больно за бесцельно прожитые годы, отшумевшую золотой рощей эру любви, цветов и прочего всякого добра и за давно отцветшие хризантемы хиппизма в саду из легально-марихуанных кустарников, обратитесь к MOODY BLUES, переслушайте проверенные временем и исцарапанные заботливыми взглядами диски, кассеты, виниловые "блины" или (чем черт не шутит?) каким-то чудом сохранившиеся реликтовые "ребра" - все это будет таким же свежим, когда из нас с вами (вернее, из того, чем мы станем лет через 100-150) будут расти сосновые леса и знойные травы. Эта музыка - глоток вечности, а вечность, как ни крути, это всерьез и надолго.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 37 за 1999 год в рубрике музыкальная газета
