Дибров, Дмитрий

Свою первую песню я спел Гребенщикову

Интервью с известным телеведущим канала НТВ происходило непосредственно во время августовского кризиса прошлого года, но поскольку сразу в первые дни никто ничего не понял, Дмитрий сиял от очередного проекта, связанного с... выходом его компакт-диска, был просто одержим, а я, как обычно, полна Москвой. Мы были ужасно счастливы каждый своими планами и после очередного прямого эфира "Старого телевизора" без лишних слов отправились прямиком вниз в полутемную останкинскую кофейню, дабы Дмитрий в спокойной обстановке мог подробно изложить свой взгляд на собственное музыкальное творчество, а может, и спеть кое-что...

Кризис поджидал нас внизу в виде временного отказа буфета принимать кредитные карточки моего джентльмена.

Однако я оказалась девушкой при деньгах, притом наличных, и угостить чашечкой кофе обольстителя женских сердец Диброва мне вовсе не составило труда. Дибров страшно смущался этим обстоятельством, мне же, признаюсь, было весьма и весьма приятно.

Тут вы наверняка спросите: "Так что, он еще и поет?" Совершенно верно, поет, причем даже стихи и музыку сочиняет сам. Первая Димина песня имела романтическое название "Эта грустная самба ночной Маяковки" и была написана сами понимаете где - на Маяковке конечно же, да еще и ночью.

- Как вас, извините, туда занесло?

- Люблю бывать в квартире М. А. Булгакова. Маяковка там недалеко. По ней-то я и возвращался однажды. Там стояли легкомысленные пластмассовые столики под открытым небом, люди сидели, играли на гитарах, и так шло дело до утра.

Мне очень понравилась атмосфера, и я остался. И вдруг я там легкомысленно влюбился в какую-то девушку образа жизни, мягко выражаясь, уж слишком свободного. Впечатлений от силуэта ночного города, фар мчащихся автомобилей, вида ночной толпы, что высвечена огнями, хватило, чтобы довершить картину. Я побежал домой и написал, извините, песню.

Это была моя первая песня, и я спел ее друзьям, а среди них были такие люди, как Гребеншиков, Чиж. "Что-то здесь есть", - процедили они. То есть они не заклевали меня совершенно. Но дальше хотелось больше. Тем более что пройдя столько самых разных музыкальных эфиров, я вдруг взял и подумал: "Почему же я сам не могу писать музыку?! Мне же так ясно, как должна выглядеть хорошая музыка, а кстати, и хорошая песня!".

У меня есть друг, поэт Виталий Калашников. Я пригласил его: "Виталик, давай посидим вечерок и напишем песню!". Хотя бы с точки зрения текста.

...Я полагаю, хорошая песня не может писаться текст отдельно, музыка отдельно. Как раз хорошая песня это та, где текст вместе с музыкой входят в жесточайшее соединение и это соединение ритмически-мелодически-лирическое. Одна фраза в припеве, иногда просто мелодический ход составляют тот неповторимый крючок, который входит в тебя раз и навсегда, увлекая в бездну звуков.

Возьмем, к примеру, "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она...". Пусть говорят, что хотят, но надо признать: это хорошая песня. Можно не любить, но надо признать: это удачно найденный рефрен! Хотя есть ревнители андерграунда, для них это попса. Сколько есть в песнях ритмических ходов удачных, а текст дурацкий:"Я люблю тебя, Дима, это мне необходимо". Ну ведь это же глупо! Песня - это новелла, и должна быть фабула. Нельзя терпеть песню, в тексте которой есть слова "пламя, позови-приду, любовь-морковь, дверь-верь". Это - плохо! Там, где нет деталей, - это не новелла, но это и не песня. Возьмем стихи Н. Матвеевой про гвоздь и плащ:

Любви моей ты боялся зря, не так уж я страшно люблю.

Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою.

Когда же ты уходил к другой или просто был неизвестно где,

Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде.

Но это же гениально! Ни одного словечка "пламя-вымя-стремя-путь", а плащ с гвоздем все расставляет на места, все выводит в разряд литературы!

Раздумывая над этим, мы с поэтом Калашниковым написали за один вечер следующую песню. И это была последняя школа. Дальше все песни я писал сам.

Это становилось все упоительнее и упоительнее. Но еще было стыдно показывать их широкой публике.

А затем я уже как следует влюбился, и все бы хорошо, но тут неожиданно моя инфернальная любовь уехала учиться в Голландию.

- Да-а... Чуть ли не соломенным вдовцом оказались! Она есть и ее нет. Голландия-то далеко...

- Единственным средством связи был телефон, единственной пищей для этой любви. И я вынужден был каждую ночь выдумывать какой-нибудь аттракцион, чтобы позабавить тоскующую по мне душеньку во время этих телефонных диалогов. И в какой-то момент я просто сказал ей: "Знаешь, я, кажется, песню написал, про тебя и про то, как я тоскую". И мы сразу с ней вместе тут же в разговоре досочинили эту песню, которую я буквально недавно записал в студии.

- Ох, уж эта любовь!

- А как иначе?! Любая деятельность без любви - рутина, это сведения по автоматике!

Я не пошел таким путем, чтобы взять самых известных музыкантов и с ними сделать что-то. Я хочу пройти тихой сапой, начать с нуля. Правда, Чиж пообещал, что в нескольких номерах сыграет мне. Думаю, что запишем пластинку на фирме звукозаписи DS и выпустим к середине ноября, к моему дню рождения. Это будет скорпионская пластинка. А раз она пластинка-"скорпион", тогда она будет содержать больше интуитивных знаний о людях и отличаться особой повышенной сексуальностью.

- Какое же в таком случае у нее будет название?

- Может быть, "Антропология". Главное - оно точно соответствует тому, о чем каждая из этих песен. То есть очередная грань в разговоре про человека. За каждой песней стоит история человека в различных проявлениях. Единственное, что песни объединяет, - это любовь.

- Дотянете необходимое для компакт-диска количество - 10-12 композиций?

- Я предвижу это и надеюсь помимо своих спеть пару песен Вероники Долиной и молодого московского поэта Мити Кантора.

- Обожаю Веронику...

- Хочется надеяться. Но при этом Веронику я, очевидно, постараюсь аранжировать в странной манере...

- Интересно, какой? И вообще, как выглядит ваша музыка?

- Этот жанр до сих пор нигде не был у нас практикован. В этом жанре, который мне удалось нащупать и выработать, нашли отражение абсолютно все, ей-богу, музыкальные роды творчества, все жанры, которые я услышал за пять лет моих углубленных занятий телевидением.

Это симбиотический жанр, где всего довольно. Довольно рэпа, но это и не рэп. Вы услышите явное этническое музицирование буддийских лам с такими ритуальными барабанами, но это - не чистый нью-эйдж. Есть музыкальные джазовые ходы на бас-гитаре. Но это и не джаз, собственно, хотя и джаз тоже. И наконец над всем этим явственно будет парить блюз. И ни одной быстрой песни, вместе с тем под нее можно будет танцевать.

По темпу напоминает PINK FLOYD середины 70-х. Это скорее напоминает то же мужество, с каким выступает Шаде, когда вся пластинка медленная, но никогда не быстрая. На своей пластинке я хочу соблюсти баланс между духом и цифрами. И я бы повесился, если бы это была попса. У меня будут явственно понимаемые фабульные песни с явным ритмом.

Соло на гитаре играю я и Сергей Дмитриев. Это будет странное равновесие, в любом случае лирику можно будет понять как новеллу, и это составляет мою гордость.

- Тогда бы нелишне и клип снять?

- Конечно, но не хочу, чтоб эти клипы превращались в ярмарку тщеславия, чтоб за них платить эти деньжищи ради роскоши.

Федя Бондарчук, на мой взгляд, самый изысканный на сегодня режиссер клипов (к несчастью, он их уже и не снимает, настолько он изыскан), пообещал, что выйдет из подполья специально для меня и снимет клип. Но если этого не произойдет, я бы хотел, чтоб это сделал совершенно неизвестный миру клиподел-режиссерчик, чтобы мое скромное имя и здесь послужило локомотивом для целой плеяды людей, у которых нет другой возможности.

- На сцене мы вас увидим поющего с микрофоном в руках?

- Это будет мое шоу, мы сделаем концертную программу. Единственное, не хотелось бы по ночным клубам выступать. Хочу, чтобы каждое выступление, а со мной вместе будет целая плеяда актеров интересных, молодых, никому не известных, чтобы эти выступления были для тех, кто нуждается и достоин такой трибуны, но пока не с кем.

- Это вы до такой степе-ни... человеколюб?!

- А что же я, по-вашему, делал все пять лет на телевидении?! Всю жизнь я только тем и занимался, что давал трибуну разным музыкантам, которые в силу отсутствия денег и изощренности музицирования были в стороне от популяризации их творчества. Все знали, что ко мне в прямой эфир можно придти совершенно бесплатно. Единственный пропуск - их музыка, наполненная природой Будды. Важно импровизационное музицирование, которое рождается и умирает на глазах у зрителей в одну и ту же секунду.

Все годы только этим и занимался и страшно гордился, что никогда на свете не взял за это ни копейки ни я, ни один из моих сотрудников.

И вот, пройдя столько самых разных этих эфиров, я вдруг решил, что отчетливо понял, какая музыка нравится зрителям. Если угодно, мне это яснее, чем кому-либо, - даже думал я воспаленной своей головой год назад, когда покупал первую электрогитару (дворовую-то я взял в руки лет тридцать тому назад, а банджо и кантри в конце семидесятых). Пригласил учителя по электрогитаре и обнаружил, что дело вроде пошло...

- Наверное, не только девушки, но и гитара должна удовлетворять вашему изысканному вкусу?

- Да у меня уже не одна гитара. У меня их знаете сколько! Вот недавно еще экзотическую блюзовую гитару со сковородкой внутри купил. У нее такой жестяной звук оригинальный! Гитара называется "добро", как русское слово "добро", только ударение на первом слоге.

- В Москве купили?

- В Голландии.

- Ага! У нас же там девушка ваша!

- Так все эти гитары - это реликвии любви, ничего больше! Могу твердо сказать, на каком повороте моей любви написал ту или иную песню. Если б это было не так, если б я писал потому, что мне платят за это деньги и я попсовый композитор или аранжировщик и затем лишь пишу, чтобы прокормиться, - это сразу бы чувствовалось. А здесь больше приключения, чем прокорма...

- Безусловно, не прокорм. Ведущему одной из самых рейтинговых передач на НТВ, наверное, грех жаловаться. Еще и на другом канале работать успеваете..

- Когда я слышу "на свете есть покой и воля", я не могу с этим согласиться. Воля - да, но вот покой-то здесь при чем? Зачем нужна воля, если там покой? Человек обязан постоянно что-то делать. Если ты что-то не делаешь, ты же постоянно опаздываешь. Нагоняй время, или время тебя погонит. Так Коран трактует.

- Если вернуться к телевидению, там критерий истины какой-то есть вообще?

- Смотря что считать критерием истины. Если критерием истины считать рейтинг, то можно достичь истины и совершенно маргинальным путем - показать голых дам, и тогда уж точно будешь держаться как следует.

Что касается, например, ток-шоу как телевизионного жанра, то это наука о ведущем, ничего другого.

В концертной деятельности это вот чему можно уподобить. Представьте себе администратора, который говорит о том, что не надо 350 мест в гостинице, не надо 350 авиабилетов, не надо тащить эти арфы. Придет один-единственный человек. Дайте всего один номер в гостинице, поставьте ему просто стул на сцене, он возьмет гитарку и сыграет, больше ничего не надо.. Единственное - этот человек должен быть Пако де Лусия. А все остальное совпадает - и будет полный зал, и люди придут и получат такое же удовольствие, как от целого симфонического оркестра.

- Да, и от некоторых телевизионных ведущих просто масса удовольствия. А он, даже самый на свете лучший, не застрахован в прямом эфире, и ему с удовольствием могут наговорить гадостей...

- Я как раз строил всю жизнь свою, прямоэфирную работу на гадостях в эфире. Я имею в виду, что я тогда в лучшем положении, чем когда мне делают комплименты.

Я просил редакторов вообще не фильтровать звонки и вот почему. Когда тебе принародно делают комплименты, ты в сложном положении: с одной стороны, как интеллигентный человек, ты не можешь не испытывать неловкости при народной похвальбе. При том, что не надо быть ханжой и вслед за Ларош Фуко признать, что какие бы похвальбы тебе ни расточали, ты не узнаешь для себя ничего нового. Это правда. Но любому из нас... не обязательно быть ведущим, любому человеку приятно, когда его хвалят. Но не принародно же! Тем более одно и то же. Да вообще в русской традиции этической ты обязан скромно отклонить похвальбы. Можно еще сказать, что вы правы, да, я такой хороший и есть. Но, с другой стороны, если ты это сделаешь принародно, ты получаешься бестактный хмырь, сноб по отношению к своему зрителю. Вот сидишь и мучаешься, а зачем? Главное, время-то уходит. А когда ругают, ты в хорошем положении, твердо знаешь, что тебе делать. Во-первых, не огрызаться. Когда ругают, у тебя есть больше возможностей показать полезный, поучительный пример зрителю, как нельзя злобой отвечать на злобу. Улыбкой и любовью ты побеждаешь гораздо больше, нежели бы ты показал ловкий, но негативный, ехидный манер борьбы. Передача же не про тебя. Передача - отдельный эстетический продукт, на алтарь которого ты прозакладываешь свою личность. Ты никто, ты мистер Эфир и больше ничего. Поэтому все, что они говорят, на самом деле все шпаги протыкают совершенно пустое пространство эфирное. Они ж не знают, кто я в жизни, они ж не живут со мной с утра до ночи, поэтому надо понимать, что не обидно там оскорбления получать. Надо просто знать, зачем в эфире сидишь...

Например, в почти утреннем "Старом телевизоре" Дибров сидел, чтобы наш с вами день непременно стал временем энергетическим, временем свершений и ни в коем случае не напоминал обломовское лежание на диване с рассуждениями о вечном.

А теперь? Теперь какая у нас получается ночь?

Ведь поклонникам его таланта действительно обеспечено самое что ни на есть настоящее нарушение режима, ибо "Антропология", последняя культовая программа уходящего века, выходит далеко за полночь.