Эрман, Клайд

В тихом омуте…

В каждом сегменте культуры, в том числе и в рок–музыке, есть своипосредственности, свои звезды, свои весьма заметные деятельные фигуры.К последним можно, пожалуй, отнести координатора могилевского молодежноготворческого объединения "В Тихом Омуте..." Клайда Эрмана, которыйвсе свое время, не занятое преподаванием биологии в школе, посвящает художниками поэтам, но больше всего отдает его музыкантам. Вот об этом и разговор...

— Как возникла идея создания творческого объединения и когда началасьего деятельность?

— Все началось в 1994 году, когда музыканты могилевских групп РЕЗУСФАКТОР (участником которой был и я), ПАРТИЗАН НИШТЯК и ЛАУС ДЭО решилисвоими силами организовать фестиваль на базе одной из школ. Он состоялсявтайне от руководства учебного заведения в ночь с 25 на 26 марта того жегода и назывался "Второй эшелон. Весна–94". Впоследствии фестивальстал ежегодным, ну а потом я ушел из музыки и стал заниматься только концертами,их организацией. 20 февраля 1996 года в могилевском ГДК мы проводили концертакустической музыки, и для него я придумал название "В Тихом Омуте...".На афишах после многоточия стояла еще надпись Ltd. Власти тут же проверилисписки всех обществ с ограниченной ответственностью и такого названия ненашли, соответственно по этому поводу устроили разбирательство, но концертне запретили, лишь обрезали на полчаса... С тех пор под таким названиемя стал организовывать все концерты и решил создать одноименное творческоеобъединение, ведь вокруг тусовалось огромное количество людей, причем постоянно— поэты, художники, просто тусовщики, музыканты. Кроме официальных концертов,мы стали проводить "квартирники", "хэппенинги". Жиливесело.

Сама концепция была лихая. Хотелось создать литературный клуб, бард–клуб,рок–клуб, рок–кафе. Сейчас я понимаю, что оставался пешкой маленькой, поэтомуодному все сделать было нереально — ни знакомств, ни связей, все делали"ложкой и топором".

Объединение никогда официальным не было. Где–то на протяжении двух летэта организация помещалась у меня в голове. Мне хотелось, чтобы вокругменя были люди, готовые делать общее дело, но если таковые и находились,то лишь на одну акцию, к следующей я их рядом уже не видел. Каждое новоемероприятие приходилось делать с разными людьми, по разной схеме, в разныхместах, и в результате движение больше напоминало топтание на месте. А1997 год для нас совсем выпал. Тогда мы сделали только одимњ

Потом мы стали создавать "Бегемот–клуб": Юля Воробьева, Виталик"Злыдень", Юра Романов — вчетвером. Но так сложились обстоятельства,что я вынужден был отойти от дел "Бегемота", а все остальныечудесно обходились и без меня. Причем с идеологической точки зрения мыс ними очень сильно расходились во взглядах. Мне было важно создать структурунаподобие рок–клуба, творческого объединения (то есть то, что я сейчаси пытаюсь реализовать "В Тихом Омуте..."), которая будет держатьсяне на деньгах, а на других принципах. Я не буду говорить о братстве, яо том, чтобы людям было важно то, что они делают, а не какие–то сопутствующиефакторы: деньги, слава, много "халявы" и прочее, а чтобы первымстояло их дело. В Могилеве сильных команд было мало, поэтому часто приглашалииногородних, что в конце концов себя не оправдало, да и то, что держаловместе людей в "Бегемоте", было у каждого свое, и можно былопредсказать, что случится. Юля ушла, "Злыдень" чуть позже всеэто бросил. В результате из организаций, которые занимались подобным делом,осталась только "В Тихом Омуте...". Я не хочу загадывать, можетбыть, "Злыдень" опять что–то начнет делать...

Что касается официальных молодежных организаций, то они если и имелиотношение к рок–музыке, то понятно почему. Свою функцию они здесь не выполнялида и не выполняют. Они, я понимаю, делают много другого, о чем я не знаюи вообще мало кто знает. Но музыкантами, художниками, поэтами они не занимаются.

За время нашей деятельности я присмотрелся к людям, с которыми работал,и определил для себя тех, с кем что–то можно делать. Они пришли сами: "Давай,Клайд, я тебе помогать буду, просто так". И теперь "В Тихом Омуте..."— это я, Клайд Эрман, координатор; Андрей Полянский, наш компьютерщик–полиграфист;Даниил Карпенко, наш звукооператор; Любовь Галушко, фотокорреспондент,ведет весь наш фотоархив по Могилеву; Михайловский Александр, как сам говорит:"У вас я нашел то, что мне надо". Еще Николай Драмарецкий, многопомогает с машиной.

Прошлый год прошел для нас довольно трудно, но лихо. Многое опять осталосьнереализованным, но мы все–таки провели семь концертов, фестиваль и выставкукарикатур, то есть сделали в этом направлении больше любой другой молодежнойорганизации. Но мне жаль, что в Могилеве больше нет подобных структур,чтобы кто–то занимался металлистами, которые бездомными шатаются. Их надособрать под свое крыло. Я, конечно же, могу сделать им концерт, но мнеэта музыка неинтересна, и я ей не занимаюсь. Я за разделение ролей. Нужно,чтобы кто–то занимался акустикой, металлом и т.д.

— Может быть, выход в создании отделов "В Тихом Омуте...",которые будут заниматься этим?

— Это нереально, так как у нас сейчас нет базы как таковой, даже некудааппаратуру сложить. И еще одна причина. Мы пробовали "распылиться",но пока своими силами нереально заниматься всем, а надо, потому что всепроцветает, но только у себя дома. Если субкультуру начать "вытаскивать",то, приезжая в Могилев, ты бы видел и выставки, и концерты. Ведь в каждомгороде есть и художники, и поэты. Я не говорю о девочках, которые пишутв тетрадки банальные любовные стишки. Нет, я говорю о людях, которые поэзиейзанимаются талантливо и почти профессионально. То же можно сказать и охудожниках. Вообще этот спектр представлен наиболее широко.

Но все–таки "В Тихом Омуте..." занимается больше музыкой,потому что я являюсь "мозгами" организации и меня это интересуетбольше всего. А когда "распыляешься", то получается мало. Я уверен,что занимайся я продюсированием одной рок–группы, она давно уже была быв телевизоре. А получается, что я даю каждому понемножку, и в результатеэтого не видно.

— "В Тихом Омуте..." ко всему прочему издает еще и одноименныйжурнал, так называемый "самиздат"...

— Журнал возник как следствие из факта: шли концерты, играли группы.Возникла необходимость об этом рассказывать. Раньше Юра Романов выпускалжурнал "Окорок", а потом журнал "Он", но идеологияего журнала изменилась, а мы как бы заняли это место.

Вышло два номера. Пока это ежегодник, как дальше будет, сказать трудно.Первые номера больше походили на бюллетени, а третий номер вот–вот выйдет,и по стилистике это будет действительно рок–журнал, где, кроме информациио Могилеве, будет много материала о других городах. Распространять журналдумаем по рок–клубам.

Ты знаешь, я столкнулся в свое время с тем, что музыканты говорят: "Мынепонятные, "недосказанные", обделенные вниманием", — из–зачего рвутся на страницы прессы. Когда я делал первых два номера "ВТихом Омуте...", то бегал за людьми с просьбами дать информацию. Смотрю,никому это не надо. Зачем тогда причитать? Не хотите сами о себе рассказать— это сделаем мы сами, и плевать будет, что вы об этом скажете.

— А рок–клубы–то есть?

— Я проанализировал ситуацию с рок–клубами. Ведь когда накрылся комсомоли прикрепленные к нему рок–клубы, то везде, во всех городах получиласьтакая временная дыра года на два–три, когда можно было все — это как разначало перестройки. А потом, когда государство немножко подрегулировалотакую деятельность, опять появилась необходимость в воссоздании рок–клубов.Теперь они все неформальные, но уже кое–где их пытаются регистрировать.Это Бобруйск, Речица, Лида, Гомель. В Минске ситуация несколько отличается.Там шоу–клубы, не для студентов, взгляните на цены, да и по содержаниютоже... В моем понятии рок–клуб — это объединение музыкантов, которое выполняетнесколько иные функции, чем проведение концертов каждые выходные.

— Ты хочешь сказать, что шоу–клубы решающую роль в развитии рок–музыкииграть не будут?

— Будут, и очень большую, но дело в том, что шоу–клубы — это клубы завсегдатаев,каждый новый концерт публика обновляется процентов на десять. А рок–клубне должен заниматься проведением концертов на своей базе, а реализовыватьмероприятия общегородского масштаба и республиканского, при совместнойработе каждого из клубов. Такая система будет, к этому все идет. Ведь какаябы ни была ситуация в стране, от этих вещей отвернуться нельзя. Когда какие–тогосударственные органы пытаются все запретить, то мне хочется сказать им:"А давайте СПИД запретим". Ведь рок–музыкой молодые люди болеют,и многие — на всю жизнь. Эта музыка была, есть и будет. На мой взгляд,трудно воспитать подрастающее поколение на музыке "не для мозгов".Это очень важно.

Вернемся к разговору о клубах. То, что многие музыканты сидят по домам,говорит об отсутствии структуры связей в городе. А получается, что музыканты,которые должны заниматься непосредственно музыкой, вынуждены делать ещечто–то, до чего нет дела людям из домов и отделов культуры. Так не лучшеи не проще ли самим создать такую структуру? А сеть эта когда–то возникнет,и от этого не отвертеться... Не нужно сидеть дома на своих сухарях, надоискать и укреплять связи.

— Этому способствуют ежегодные фестивали "Второй эшелон"?

— Да, это интересная глава в продолжающейся истории объединения. Напервом фесте, который назывался "Второй эшелон. Весна–94" былосемь участников, столько же — в следующем году... В 1996 году за день дофестиваля я слег с воспалением легких, но выручило единство музыкантов— приносили, у кого что есть, помогали. А в следующем году "Второйэшелон" не состоялся, я уже говорил, что этот год полностью у насвыпал. А вот в 1998 году — первая проба сотрудничества с БПСМ. Не скажу,что сильно понравилось, но фест состоялся, и хорошо...

В этом году уже будет юбилейный, пятый по счету "Второй эшелон".А идея его возникла вот из чего. Когда–то в Могилеве существовали группыОРКЕСТР МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ, РЕВОЛЬВЕР, МЕСТО РАСПРОДАЖИ ИЛЛЮЗИЙ, которыезанимали ведущие позиции. А мы считали себя молодыми командами, "вторымэшелоном". Но, как написали в одной из газетных статей, "второйэшелон" стал первым и единственным. По крайней мере с такими традициямии с какими–то видами на будущее. Мы старались следовать принципу, что нафестивале должны играть молодые группы, которые выходят на сцену впервые.То есть, по существу, это был смотр, и если группа доживала до следующегогода, то было очень конкретно видно, чего она за это время добилась. Одновремя мы практиковали приглашать на "Второй эшелон" хедлайнеров,но это себя не оправдало, лучше дать возможность сыграть молодым.

— Ты можешь обозначить коллективы, которые привлекались к мероприятиям"Омута..." и недалеки от того, чтобы стать "первым эшелоном"?

— Можно считать, что все коллективы "Омута..."сейчас "первымэшелоном" и являются, ведь групп, которые раньше были цветом могилевскойрок–музыки (МИРАИЛ и другие), — их сейчас вообще нет, по крайней мере двагода уже их не видно.

Всего по городу групп десять можно назвать. А с "Омутом..."сотрудничает лишь часть ведущих могилевских команд.

Я считаю, что критериями коллектива, где хотят чем–то заниматься, являются:отсутствие провалов, команда должна постоянно работать; мобильность, тоесть без проблем участвовать в концертах, это ведь группе надо; интересныйматериал.

На данный момент всему этому больше других соответствует группа АВАНГАРДШКОЛА.Это молодежная команда, которая в "электричестве" играет музыкудля тех, кто живет здесь и сейчас. Но чем интересен их лидер Кирилл Смышляев,так это тем, что в акустике его песни звучат совсем с другим настроением,тексты хорошие. В городе больше таких групп нет, и по Беларуси я такогопочти не слышал.

Далее — ЛАУС ДЭО. Эта в "Омуте..." самая старая команда. Нопоследний год они убили на запись какого–то мифического альбома, оченьвысоко подняли технику, но наполовину утратили свою энергетику, то естьстали делать музыку для музыкантов. А слушателю ведь не интересно, кактам квинты с квартами противоходом в три гитары, только музыкантам. Людейв зале интересует только одно — идет на них энергия от группы или нет.Энергетику терять нельзя.

Поменял сейчас полностью состав ЭЙН–СОФ. Будут новые музыканты, новыйподход. Что получится, время покажет. Еще — группа, которая играет традиционный"хард", — это АФАЗИЯ. Скоро в строй вернется ФЭТ ДЖОН, надеюсьна возрождение ОРКЕСТРА МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ. Эта группа записала четыреальбома музыки, какой в Беларуси никто не играет, очень своеобразной.

Иногородние группы — ZНАМЯ ЮНОСТИ (Гомель) и АСТРАЛ (Речица), которыйпо саунду напоминает мне КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ, а тексты — баллады, такие онидлинные. Еще — МЕХАНИЧЕСКИЕ АПЕЛЬСИНЫ из Минска.

— Есть ли в Могилеве сильные группы, которые с "В Тихом Омуте..."не сотрудничают?

— Да. На мой взгляд, это DANGER, металлическая хорошая плотная группа.Я считаю, что группа — это не просто собрание музыкантов, а боевая единица,где люди друг друга понимают и вместе творят. Так вот DANGER — это группа,причем очень интересная.

Можно назвать БЕДЛАМ, если бы у них еще состав так часто не менялся.LIKE SUICIDE...

— Существует мнение, что БЕДЛАМ — одна из немногих команд, которые насвое выступление могут собрать полный зал.

— Скорее так можно сказать о LIKE SUICIDE. Но для меня это не критерийпо большому счету. Да, эти группы можно отправлять на фестивали любогоранга, и они там будут выглядеть достойно, а сколько группа собирает заловв своем городе, ничего не значит. На эту же команду, может быть, вообщеникто не придет в соседнем городе, за 50 километров. Отсюда и так называемая"звездная болезнь": "На нас пришли, мы — крутые". Авы попробуйте сыграть в Минске, сколько на вас людей придет — десять илипять? Вот и вся ваша "крутость".

А разговоры о том, что зритель не идет, так как в музыку "не втыкается",— полный бред. Вашу музыку, может быть, никто не понимает, а приходят толькопотому, что есть такое понятие, как "тусовка", "безрыбье",где и рак — рыба.

Вот, пожалуй, всех самых интересных и крепких и перечислил.

— Создается впечатление, что рок–н–ролл в Могилеве не умер.

— Говорить о том, что рок–н–ролл мертв, человек начинает после двадцатилет, когда проходят юношеские надежды и максимализм и жизнь начинает битьмежду ног и в ухо, когда мама с папой отправляют из дома в жизнь. Вот тогдаи заканчивается рок–н–ролл и начинаются проблемы. Народ в большей массесвоей обламывается. Вот тогда–то и распадаются группы, особенно когда людизаканчивают учебные заведения и начинается армия, семья, работа и т.д.Я очень уважаю тех, кто этот удар выдерживает, находит компромиссы...

Отсюда и ответ на твой вопрос. Я не могу, глядя на наши команды, говорить,что рок–н–ролл умер. Конечно, когда на сцене "дятлы" струны ковыряютили так называемые "ветераны" выползают и всякую ерунду играют,тогда кажется, что он отдал концы. Но я уверен, что наш рок–н–ролл тольконачинается, он кончился для былого поколения, а для тех, кому 16–18, —для них сейчас все хлещет через край.