Черный Обелиск

Размышления пожилого мальчика

Анатолий Крупнов в 1996 году был в Минске дважды — в составе НЕПРИКАСАЕМЫХ Гарика Сукачева и с ЧЕРНЫМ ОБЕЛИСКОМ. В первый приезд и состоялось это интервью Владимира Шаблинского в эфире "Радио Би–Эй".

Остается добавить, что Крупнов был тогда не весел, если не сказать больше. Сам он объяснил это тем, что в НЕПРИКАСАЕМЫХ были какие–то непонятки...

— ЧЕРНЫЙ ОБЕЛИСК — одна из культовых московских групп. Образовалась в 1986 году и в сентябре дала первый концерт. Толик, ты его помнишь?

— Помню. Только не смейся очень громко — мы выступали во Дворце культуры фабрики "шерсть–сукно" в перерывах между дискотеками. И поскольку этот клубец находился в непосредственной близи от Казанской железной дороги, на которой находится станция Люберцы, то первыми нашими слушателями были люди в очень широких штанах и с короткими стрижками.

— Первый ваш альбом назывался "Апокалипсис", и тексты песен были твои. Второй альбом уже был написан на стихи Шарля Бодлера. Почему?

— Ну, во–первых, поэт хороший. Во–вторых, его стихи были созвучны моему тогдашнему настроению. Бодлер тоже был невеселым пареньком... Мое же тогдашнее настроение было вызвано тем, что сыну исполнилось полгода, а я все еще валял дурака: ходил с длинными волосами и не зарабатывал ни на жизнь, ни на детское питание. Да и к тому же жизнь на солянке в коммунальной квартире тоже не особенно добавляла настроения. Так что Бодлер пришелся очень кстати.

— В феврале 87 года ОБЕЛИСК занял второе место на фестивале "Металлопластика". Где проходил этот фестиваль?

— В Свердловске. И даже помню, почему мы заняли только второе место: накануне я выпил очень много портвейна, и поэтому у меня с голосом случилась беда. Если бы я сейчас сказал "легкая беда", я покривил бы душой.

— Через год вы стали победителями фестиваля "Звуковая дорожка". Я понимаю, что там ты уже портвейном не баловался?

— Не баловался. И более того — стал первым человеком, который выехал на сцену на "харлее". Это был первый прецедент в этой стране.

— Тогда ответь: может быть, ты имеешь какое–то отношение к московским "Ночным волкам", то есть байкерам?

— Они — мои друзья. А во–вторых, я позволю себе выпендриться: "харлей" у меня 47 года.

— Что я рядом с тобою делаю?! У меня нет даже велосипеда!.. Ну, ладно. Что было дальше? Июньский концерт 88 года в Кишиневе стал последним выступлением ЧЕРНОГО ОБЕЛИСКА — вы распались.

— Это был скорее не распад — я просто отпустил всех на каникулы. До сих пор у нас была очень интенсивная гастрольная деятельность, и просто обрыдло видеть одни и те же лица. Да и от моей физиономии всех уже тошнило! И как раз музыканты группы ШАХ предложили съездить вместе с ними в Венгрию, Чехословакию и еще куда–то. Я согласился. Но я четко знал, что группа будет revival. Просто надо было оказаться в нужное время в нужном месте.

— В августе 90 года ты все–таки воссоздал ЧЕРНЫЙ ОБЕЛИСК, и через два года вы отправились в тур вместе с SEPULTURA.

— Да, вместе с нами также поехали группы МАСТЕР, Э.С.Т. и ШАХ. Мы были хэдлайнерами русского отделения. В Ленинграде нас принимали нормально. А вот в Риге и Вильнюсе — постольку–поскольку, так как они, естественно, ждали SEPULTURA и русскоязычные группы их совершенно не интересовали — эти города уже тогда были заграницей. Отношения между музыкантами были натянутые: мы не были готовы к тому, что нам выделят всего тридцать процентов звука и пятьдесят процентов света. В принципе, это общепринятая практика, но когда сталкиваешься с этим нос к носу, это безумно неприятно. Однако это законы шоу–бизнеса.

— Летом того же года вы записали уже четвертый альбом — "Еще один день" и приняли участие в фестивале "Монстры рока".

— Мы снова выступали как хэдлайнеры. Но я плохо помню этот период, потому что он был чрезмерно осложнен алкоголем.

— В 93–м вы играли в "Лужниках" вместе с группой ACCEPT.

— Получился очень хороший концерт. Правда, музыканты ACCEPT оказались редкостными говнюками! Представь, когда я подошел к Удо и сказал, что я вырос на его музыке и она мне очень нравится, Удо в ответ зевнул и обратился к своему приятелю: "Ну, что? Забираем пиво, найдем девок и — в гостиницу?"

— Действительно, редкостные подлецы. Но буквально через месяц ЧЕРНЫЙ ОБЕЛИСК играл вместе с FAITH NO MORE. Они тоже оказались говнюками?

— Нет, абсолютно нормальные люди. Причем если ACCEPT играл так, как люди каждый день ходят на работу, на завод, то FAITH NO MORE — очень заводные ребята!

— Разреши задать тебе несколько вопросов о тебе самом. Ты себе нравишься?

— Лишь процентов на пятьдесят. Вообще не существует какого–то перманентного качества, которое мне в себе нравилось бы. Мне, например, сегодня нравится то, что я не употребляю наркотики, а завтра, может быть, мне это уже будет не по душе. Правда, конечно, случается, что я люблю себя, маленького, пламенной и жаркой любовью больше, чем на эти пятьдесят процентов. Но иногда я просто ненавижу себя, обычно это происходит по утрам.

— Ты — свободный человек?

— Да. Свобода в моем понимании — это возможность делать то, что тебе хочется.

— Ты пишешь книги, делал свою телевизионную программу, участвуешь в театральных постановках. Что я еще не назвал?

— Я снимаюсь в кино. На самом деле много чего происходит. Например, моя книга называется "Размышления пожилого мальчика". Как следует из названия, это достаточно ерническая книга. Выйдет она, естественно, не раньше, чем я ее напишу. Но поскольку "пожилой мальчик" в моем лице мыслит достаточно часто и обильно, книга разрастается и пухнет.

— Сколько тебе надо заплатить, чтобы ты перестал заниматься музыкой?

— Таких денег просто нет.

— О чем ты мечтаешь?

— Ну, ты хочешь, чтобы я сейчас прямо вывернулся наизнанку!