Алиса

две недели с АЛИСОЙ (oсень 87-го)

Та осень 1987 года весьма необычна, весьма реальна для Владивостока — город чего–то ждал, ждал долго и нервно. Явно пахло грозой.

Точкой отсчета явился прилет первых ласточек со стороны Питера — скандального ТЕЛЕВИЗОРА, который задал направление вектора движения и прямо–таки "посносил башни" молодым меломанам того времени своей плотной холодной подачей, интеллектом и необычайно смелыми текстами.

Со слов музыкантов ТЕЛЕВИЗОРА стало известно, что вторым номером из Питера через Крым прилетит АЛИСА. Тогда еще никто толком и не знал их в лицо, да и не верил в их приезд. У всех на устах был новый фильм, где лидер АЛИСЫ играет главную роль. Все было необычно, ново. Воцарилось предвкушение таинственного дива. Фильм показали 1 октября, а 5–го было первое выступление АЛИСЫ во Владивостоке. Грянуло! После этих концертов администрация престижного зала ДК моряков решила закрыть его на ремонт. Принимали АЛИСУ тогда по–разному — одни восторженно глядели в очи Доктора Кинчева, другие отзывались "всяко–гадко".

Мы встретились с ним почти случайно в кулуарах концертного зала. Ошалев от неожиданности, спонтанно пожав руку ему, мы поняли, что этот счастливо улыбающийся, худой, но очень гибкий — весь в черном — смуглый, как Маугли, человек с желтым крестом на черном затылке и страшной символикой на майке не просто вокалист, а — сила. Доктор Кинчев поздоровался и дружелюбно пригласил в гримерку. И мы ступили за порог. Все было просто — никакой охраны; произвело впечатление и то, с какой добротой и участием музыканты знакомились с нами, покоряли необычайной вежливостью, сразу располагая к себе. Мы наблюдали за тем, как Кинчев в "процессе грима", пронзительно глядя в глаза, улыбался и надевал сценические причиндалы. Тогда я снял свой форменный морской ремень и подарил ему. Он сразу же надел его, так и выступал в нем на каждом концерте. Поражает, как они тогда были доступны и крылаты.

На следующий день, предварительно договорившись с Петром и Павлом (П. Самойлов и "Пол–Хан" Кондратенко) о том, как будет прекрасно в море на яхте попить пива, и, приняв в ответ предложение еще и попеть, мы осуществили задуманное. После дневного концерта (три дня АЛИСА давала по два концерта) мы покинули "место битвы" АЛИСЫ все вместе. Вышли в бессонную ночь. Тогда и произошло главное таинство — мы подружились. Кинчев много пел под гитару, затем присоединялись по очереди другие, причем пели неслабо — в ночных окнах на берегу то и дело появлялись силуэты и полная луна качалась на небе. Затем был ночной выезд куда–то прочь — от тоски города — на поиски "Шаттла" и Михаила (Нефедова). Мы их нашли на берегу моря в "Ранчо", очень–преочень далеко от Владивостока, и затем были опять все вместе, ели и пили и опять все пели, носились по лесу и неистово взывали к АЛИСЕ(!) в ночи. А утром вернулись опять в "королевство прямых зеркал" города, и Кинчев, сонный, но довольный, как будто "принц ночи" в своем черном плаще, признался в любви к Владивостоку. В тот день АЛИСА на два часа опоздала к дневному концерту.

Далее было вот что. Так называемый пикник, а скорее знаменитый осенний "пивник" в гостинице после концертов, с увековечиванием на пленку. Ту запись поистине можно назвать раритетом. Те времена запомнились теплой непринужденной атмосферой доступного общения, которое перерастало в дружбу.

Выяснилось, что "Пол–Хан" Кондратенко — уроженец Гомеля, а А. "Sandy" Журавлев" — один из лучших молодых саксофонистов Питера. Тогда же Леонид Бородин — президент местного рок–клуба — побратался с Доктором.

Именно в то время, не без помощи Доктора Кинчева & Ко, я взглянул на мир иначе. Раскрылось нечто и засияло. Появилась дерзость порыва.

Все музыканты АЛИСЫ, за исключением Доктора, вылетели домой — в Ленинград. Кинчев собирался к семье в Москву и поэтому был вынужден вылетать отдельно от всех. Началась нервная полоса в его жизни — из–за плотных туманов ни один самолет не покидал аэропорт Владивостока, а также, естественно, и не прибывал. Чуть погоревав, Кинчев принял предложение пересидеть туман в одной из предоставленных квартир и остался во Владивостоке. Мы получили прекрасную возможность понять его внутренний мир вне сцены, вне "войны". Это была короткая передышка, так как скоро грянули самые настоящие бои. Расставаться с ним очень не хотелось, настолько родным и близким он стал для нас всех за эту неделю "одинокого плавания". Но туман рассеялся, и он улетел. Почти каждый день мы связывались с ним по телефону, узнавали все его новости, чувствуя себя частицей всего сложного механизма АЛИСА. Тогда он сказал, что "...может быть, нас завтра всех перестреляют или пересажают". Никто не мог знать того, насколько реально пророческими будут его слова.

10 ноября 1987 года поступил звонок из Москвы, который потряс нас всех, — казалось, небо тяжко рухнуло на землю: "...Костю замели, и, похоже, дело принимает серьезный оборот...". Не теряя времени, я повис на телефоне, звонил Паше Кондратенко, Сашке Журавлеву. Они очень точно воспроизвели всю картину концерта в "Юбилейном" в Ленинграде. Кинчев не нравился тогда очень многим "кабинетным", и момент был выбран ими предельно удачно. Вскоре мы получили копию статьи некоего корреспондента Кокосова "АЛИСА со свастикой" из газеты "Смена". Может быть, сейчас это бы выглядело не совсем понятно для многих, но тогда, окрылившись невидимым, но мощным порывом, мы все бросились спасать АЛИСУ и Кинчева.

Отправили письмо в Питерское УВД на имя полковника Резинкина, отправили письма с тысячами подписей в защиту АЛИСЫ в газету "Смена". Плотно общались ежедневно по телефону с другими музыкантами группы, корректируя все наши действия.

Печален тот факт, что многие музыканты Ленинградского рок–клуба принялись осуждать, даже судить Кинчева и АЛИСУ по–своему — на собраниях. Теперь этот факт утратил былую болючесть. Но память — штука непредсказуемо колкая.

Все материалы в дальневосточной прессе, а именно копии статей в защиту АЛИСЫ, которые были собраны нами, включая и нашу смелую публикацию в газете "Тихоокеанский комсомолец", оперативно отправили Sandy Журавлеву по его экстренной просьбе. (Все статьи были прикреплены к "Делу К.") Кстати, уже после этого, в феврале 1988 года, я узнал, что они здорово и своевременно помогли. Для меня это было такое счастье! До сегодняшнего дня об этом знает лишь узкий круг, как и о великих перевоплощениях Кости Кинчева в бабушек и старичков. Можно улыбнуться и удивиться в очередной раз его актерскому мастерству, но в то время нужно было одно — выстоять, выжить, не дать загнать в угол, разрушить идею. Не каждый сможет найти в себе столько сил и "рубиться". Такой напряг всегда потом сказывается опустошением, и Кинчев сорвался с катушек, помчался по наклонной. Это в прошлом, но факт. Было много печальных моментов, например, уходов музыкантов из АЛИСЫ и возвращений обратно.

В 88–м АЛИСА много гастролировала на Украине, на севере России. Был заезд в Минск, где записывался альбом, который все знают как "Шестой лесничий". В феврале 1988 года, после гибели СашБаша, позвонил Саша Журавлев и сказал, что они записали два очень хороших альбома — "Остановите землю, я сойду!" и "206, часть 2–я".

Летом того же года АЛИСА давала первый питерский концерт с той осени 87–го, выступая на очередном фестивале Ленинградского рок–клуба, и опять дала жару, да еще какого! "Все это рок-н-ролл...".

Путешествие по Кривозеркалью продолжается!