Great Sorrow

какое печальное название

Начало творчества питерской группы GREAT SORROW можно отнести ко второй половине 80–х, когда лидер–гитарист Андрей Лерман играл в "трэшевом" составе группы 10 ТОНН. И поскольку в те времена советская армия была, как говорится "одна на всех", то это горе тронуло и вышеозначенный коллектив. Вернувшись в 1989 году, Лерман "сколачивает" новый состав, который через год озаглавливает себя GREAT SORROW.

И чтобы не загружать читателя датами и цифрами из биографии, мы попросили рассказать ее самого Андрея Лермана.

— Андрей, почему такое печальное название?
— Какой отвратительный вопрос!!! Впрочем, отвечу. Дело в том, что начинали мы с "грандкора", и когда дело коснулось названия, то решили назвать именно так. Ибо, как сказано в Библии, время ВЕЛИКОЙ СКОРБИ (GREAT SORROW) — это как раз то время, в котором мы и живем. К стилю вполне подходило. Со временем стиль поменялся, а название осталось. Мы относимся к этому с большой долей иронии, а не строим из себя клоунов, рыдающих в объектив.
— Когда начались первые удачи GREAT SORROW?
— Году в 92–м, когда мы выступили на московском фестивале "Deathrider". Там нас заметила грамофонная фирма "Final Holocaust" и предложила контракт на выпуск пластинки. Разумеется, мы согласились. И поскольку в этой стране все делается через задницу, то работать приходилось буквально на бегу. На заводе грампластинок какой–то умелец испоганил качество звучания до неузнаваемости. Но зато мы стояли перед фактом — МЫ ИМЕЕМ ПЛАСТИНКУ!
— По–моему, сразу после ее выхода произошли некоторые изменения в составе?
— Да, это так. Ну и что? На стадии становления у любой группы происходят некоторые изменения и в составе, и в стиле. Нас это не обломало, и через несколько лет мы выпустили вторую пластинку "Dreams... Solitude, Silence". Правда, уже на другом лейбле.
— Пожалуйста, поподробнее о вашем последнем альбоме "I Hope".
— Ну, это уже совсем другое дело. У нас новый поющий басист (Евгений Трофимов). А в лице нового ритм–гитариста (Роман Фарафонтов) мы получили еще и клавишника, что раньше у нас не практиковалось. Мы с барабанщиком (Роман Кискин) стали относиться к нашей музыке совсем по–другому.
— А как записывали?
— Думаю, что описывать все тонкости записи и сведения малоинтересно. Единственно можно сказать, что весь альбом записывался "живьем", то есть без наложений и переписываний. А назвали его "I Hope" ("Я надеюсь") потому, что мы верим в нашу группу. По–настоящему надеемся.
— Что–нибудь новое собираетесь записывать?
— Безусловно, можно было и не спрашивать. Рабочего материала для нового альбома у нас сейчас примерно полтора часа. Будем отбирать из него лучшее, сочинять новое.
— Ваш саунд будет другим?
— Мы не ставим перед собой изменение саунда как конкретную задачу, а скорее находимся в постоянном творческом поиске.
— Ну, а стиль остался неизменным?
— Господи, я чувствую себя, как на допросе. Можно я тоже задам вопрос? Почему все корреспонденты такие дотошные? Можешь не отвечать. Ну, а стиль определять — дело неблагодарное. Вернее, неуважение к самому себе. Знаю единственное, что исполняем тяжелый рок. Его величество Тяжелый Рок.
— Но ведь и Ozzy Osbourne, и METALLICA, и AC/DC исполняют тяжелый рок, а как отличаются друг от друга.
— Вот именно, об этом я и говорю. Эти великие люди никогда не пачкали себя массой определений. Тот же Ozzy однажды сказал: "Я пою по свету рок–н–ролл". Все! Этой короткой фразой он и определил себя. Человек, ни разу не слышав его музыки и даже его имени, сможет моментально понять, о чем и о ком идет речь. В подобных фразах скрыт огромный смысл для людей, связанных с музыкой хоть немного. Я говорю о настоящей музыке.
— Кстати, о великих людях. Вы не так давно выступали с PARADISE LOST. Что можешь сказать об этом концерте?
— Если честно, то мы отыграли тот концерт не в полную силу, так как до концерта у нас практически не было отстройки звука, да и побегать пришлось, утрясая всякие административные заморочки. Ну, а в целом вроде ничего. С PARADISE LOST мы общались недолго. Они все время сетовали на усталость и укатили в гостиницу. Ну а мы — пьянствовать к моему брату.
— По нашему TV и радио передают практически только русскую попсу. Как на это смотрите?
— На этот кошмар? На эту жуть? На этот позор мы никогда не смотрим. Поэтому и говорить мне на этот счет противно.
— Ваш репертуар почти весь состоит из англоязычных песен. Почему? Ведь сейчас модно уходить в "корни". А такие маститые рокеры, как Юрий Шевчук, всегда пели на родном языке. Как насчет патриотизма?
— Мы в основном поем на английском потому, что нам это нравится. Болезнью под названием патриотизм мы никогда не страдали. И еще. Кого ты там называешь "маститым" рокером? Шевчука? Да он убил в роке самый рок! И пусть он на нас обижается или нет, но я сказал так, как это видно и слышно. Да и не он один. А впрочем, мне плевать.
— На одном из своих концертов вы публично заявили, что уезжаете на постоянное место жительства в Европу. Это так?
— Ну мы сказали об этом не совсем так, хотя основную часть времени мы собираемся находиться именно там. Неделю назад мы вернулись из Германии, где были составлены предварительные условия договора с одним из немецких лейблов. Скоро уедем назад, это точно. В СНГ есть место только бандитским казино и беспонтовым поп–куклам!
— Ну что ж, по крайней мере откровенно. Ну и напоследок пожелания нашим читателям от GREAT SORROW.
— Здоровья! Это не выиграешь ни в одном казино. И быть добрыми и честными. Если все это будет, то настоящего счастья добиться станет не сложно. Удачи!