I.F.K.

Три модные буквыI.F.K.

Московская команда I.F.K. выпустила в конце 1998 года совершенно чумовой альбом "Абсолют"! Он хорош настолько, что у меня просто–таки нет слов описать, что же в нем такого замечательного. Там столько всего намешено — направлений, стилей, инструментов, музыкантов, принявших участие в записи, — что от такого вот ассорти кругом идет голова. А конфетные наборы "Ассорти", и это общеизвестно, собирают внутри своих коробок только самое вкусное.

Павел Филиппенко, один из организаторов и вокалист группы.
— С чего началась I.F.K.?
— Весной 1999 года группе будет пять лет. Мы, те, кто входит в ее состав, перезнакомились между собой на концертах молодых команд, игравших музыку, которая была нам близка, и решили попробовать сделать что–то похожее.
— А что это были за группы?
— Была такая группа THE CONSOLE, ныне, к сожалению, уже несуществующая.
— Павел, откуда у группы такое странное название: I.F.K. — INSECT FLYINТKILLA (ЛЕТАЮЩИЙ УБИЙЦА НАСЕКОМЫХ)?
— Есть такая история, достаточно правдивая. Я сидел в сортире, а передо мной стоял баллончик с дихлофосом, на котором было написано "Flyin insect killa". Мне эта надпись понравилась, и я решил не париться насчет грамматики (соблюди я ее, при сокращении тогда бы получилось F.I.K., как–то... некрасиво) и поменял слова местами. Но мы не придерживались имиджа и стиля, связанного с таким названием. Насекомые — это та вещь, к которой ведь все относятся, если честно, плохо: летние комары, мухи и тому подобное. Ужасно!
— В группе совсем недавно поменялся состав...
— Да, от нас ушел второй вокалист, Влад Мохонько, и мы сейчас подбираем на его место постоянного человека. На презентации нашего нового альбома вместе со мной пели Леша Козлов из THAIVOX и Тихон Жаров, написавший тексты песен для этого альбома и спевший на нем несколько вещей. А в остальном все осталось без изменений: Петя Жаворонков, ударные; Макс Галстьян, гитара; басисты Митя Выборный и Вадик Байраш.
— Группа с самого начала решила работать с двумя вокалистами?
— Это произошло с подачи клавишника и бэк–вокалиста группы THE CONSOLE Чика Ди, приезжавшего летом 94 года к нам на репетиции и тусовавшегося вместе с нами. Нам эта фишка понравилась, и мы решили ее закрепить.
— Мне кажется, что сегодня это уже стало едва ли не модно — иметь в группе двух вокалистов. Вот смотри: КОРОЛЬ И ШУТ, ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ...
— В общем–то, да. Но мы никогда не парились над тем, что модно или не модно, потому что музыкальная мода — эта такая вещь, которой в любом случае ты будешь следовать, в любом случае у кого–то надо учиться, от этого никуда не деться. Лично про себя я могу сказать, что мы играем актуальную музыку, актуальную на сегодняшний день.
— Вас называют лидерами современной российской тяжелой альтернативной музыки. Кому и чему вы альтернативны?
— Хэви–металу 70–80–х годов. Все, что началось с NIRVANA, групп сиэтлской волны, было альтернативно такой музыке. На данный момент это тоже перестало быть альтернативным, но мы считаем себя их продолжателями. Хэви–метал умер, и его место заняла так называемая альтернативная музыка. Мы вкладываем в нее MTVшное (где и родилось само название alternative) понятие, понятие программы "120 минут".
— Тебе не кажется, что в российской рок–музыке сегодня происходят какие–то... странные вещи? Группы, которые раньше в большей или меньшей степени относили к командам андерграундным, альтернативным (например, СПЛИН или КОРОЛЬ И ШУТ), сейчас вдруг стали альтернативными, но наоборот — той самой альтернативе. Я не хочу сказать, что они стали группами чисто коммерческими, особенно КОРОЛЬ И ШУТ, но... Я понятно выразил свою мысль?
— Ты попал в точку: к тем командам, которые ты назвал, я отношусь очень плохо. Если мы пытаемся своей музыкой, как я считаю, повысить музыкальный уровень наших слушателей, то те группы, о которых ты сказал, прививают им дурновкусицу. СПЛИН, АГАТА КРИСТИ, еще ряд моих нелюбимых групп пытаются сделать что–то подобное OASIS, не по музыке, а по месту, занимаемому в шоу–бизнесе. Но они это делают на тупой советский манер, и в итоге все равно все скатывается к року, который играли когда–то Элвис Пресли и DOORS. КОРОЛЬ И ШУТ или ТАРАКАНЫ! хотят, как мне кажется, занять у нас место GREEN DAY и всех этих команд новой волны панк–рока, в результате у них выходит тот старый панк, который тоже игрался в тех же 70–80–х годах такими группами, как RAMONES. Поэтому я не назвал бы их альтернативными чему–то и не назвал бы их андерграундными. Это группы, которые, к сожалению, продолжают традиции русского рока, мною, честно говоря, нелюбимого.
— Что так?
— Это явление, которое давно должно было уже умереть, и, как мне кажется, все эти группы — ЧАЙФ, Гребенщиков — они должны занять такое место, какое, к примеру, занимает ROLLING STONES или DEEP PURPLE.
— То есть они должны остаться в памяти, как этап в развитии советского рока?
— Да, конечно. Пусть они по–прежнему собирают залы, выпускают пластинки, но то, что они делают, не должно возводиться в ранг актуальной и современной музыки, той, которую должны сейчас слушать люди.
— Но есть же старые группы, пытающиеся не отстать от времени. Многие считают такой командой ВА–БАНКЪ...
— Ты знаешь, мне не очень понравился их последний альбом "Домой!!", но я считаю, что ребята молодцы, потому что они до сих пор очень органично вписываются в молодежную рок–тусовку, они сами ее организуют.
— Я так понял, что ты имеешь в виду фестиваль "Учитесь плавать". Все больше говорят о том, что он умирает. Что ты думаешь по этому поводу?
— То, что задумал и воплотил в жизнь Скляр, — это действительно большое и нужное дело. Принципы, которые закладывались в суть фестиваля, — принципы умные и здравые: жизнь без наркотиков, экстремальность только в музыке. И я не думаю, что они какие–то ложные и искусственные применительно конкретно к "Учитесь плавать". А тот кризис, которому подвержен фестиваль сейчас, вызван не тем, что идея фестиваля оказалась дискредитирована самими же его участниками, а сегодняшним общим нерадостным положением дел в российском шоу–бизнесе.
— Тебе не кажется, что вторая российская столица — Питер — по большому счету отторгает ту музыку, которую играете вы? Что его приоритетом осталось, в принципе, то, что называется питерским роком, что он придерживается старых традиций? И некоторые молодые питерские команды, экспериментирующие со звучанием (например, КИРПИЧИ), имеют больший успех в Москве, нежели в Питере?
— Есть такое, да. Хотя, если говорить про нас, то мы играли в Питере дважды: один раз с MOTORHEAD, второй — сольно. И последнее из выступлений прошло очень хорошо, мы даже не ожидали, что люди будут нас так принимать, так как знали, что у части тамошней публики сложилось довольно–таки снобистское отношение к московским группам. Москва — это большой мегаполис, здесь огромное количество информации. Можно, конечно, возразить, что Питер — более западный город. Но более прогрессивным по музыке он был только изначально, а с началом перестройки в Москву ухнуло такое количество информации, что она начала прогрессировать более высокими темпами.
— Я послушал ваш новый альбом "Абсолют" и без всякой лести хочу сказать, что в российской музыке такого еще не было: много разного звука, звука самого современного и качественного. Расскажите, как вы работали над альбомом?
— Знаешь, как ни странно, музыкант, записав альбом или композицию, долго потом не может слушать то, что он сделал. У нас ситуация с этим альбомом вышла совсем другая, все мы до сих пор слушаем его с удовольствием, слушаем то, что записали. Мы считаем, что это очень удачная работа, и во многом она вышла такой потому, что мы работали с замечательным продюсером и звукорежиссером Алексеем Брейтбургом.
Перед тем как писать альбом, мы долго думали, что в него войдет, в каком порядке и так далее. Но основную работу все равно оставляли на студию: мы приходили, просто крутили ручки, слушали звуки, скидывали их на кассеты. И нам повезло с Лешей — трудно же работать с шестью людьми, находившимися все время в студии, когда у каждого из них есть свое мнение. Но когда говорил Брейтбург, то это было то, что объединяло все наши шесть мнений. Он нажимал на ту кнопку и крутил ту ручку, о которых не сказал никто, но стоило это сделать ему, как все говорили: о, это то, что надо!
Нельзя сказать, что альбом писался в адских муках, но работали мы очень тщательно. Программу эту мы уже играем года полтора, но мы хотели ее выпустить в виде пластинки и чтобы программа на ней выглядела абсолютно по–другому. В альбоме много электронного звука. Мы — на пороге двадцать первого века, и без электроники ты никуда не двинешься. И если группа RAGE AGAINST THE MACHINE пишет на обложке, что при записи не использовался ни один компьютер, мы считаем, что это глупость, что люди усложняют себе жизнь, усложняют себе запись. Мне в этом случае ближе CLAWFINGER, который пишет свои альбомы, основанные вообще на одной электронике: сэмплированные гитары, сэмплированные барабаны и так далее.
— Фэны ваши прониклись тем, что вы поменяли звучание?
— Они все эти изменения принимают очень хорошо, потому что изначально наша группа провозгласила, что мы отказываемся как бы то ни было называть тот стиль музыки, которую мы играем. Но если уж меня припереть, то я бы назвал то, что мы делаем, хардкором. Это понятие настолько растяжимое и обтекаемое, что это может быть и GREEN DAY, и BIOHAZARD, под него можно танцевать и его можно просто слушать. И в этом альбоме, если говорить про стили, очень много чего представлено: фанк, панк, рэп, элементы драм–н–бэйса. Мы стремимся достичь нужной нам энергетики и драйва, а как их достичь, с помощью чего, это уже другой вопрос. Нам просто хочется экспериментировать.
— Альбом вышел на Крем–Рекордс. Чем вам глянулся именно этот лейбл?
— Во–первых, нам очень понравилась их студия. Во–вторых, со стороны людей этой фирмы к нам был проявлен интерес, что безусловно приятно, так как в Москве сегодня нет лейблов, которые бы занимались этой музыкой. Большие записывающие компании боятся заниматься ей. Во всем мире эта музыка является, если так уж говорить, очень грубо, коммерческой и на ней делаются деньги, а в России компании боятся ею заниматься. И зря: уверен, через год, через пять лет, ну через сто пятьдесят эта музыка будет столь же популярной, как рок–н–ролл сейчас в нашей стране. Она так же будет собирать "Лужники" и "Олимпийский".
— В записи альбома принял участие Николай Трубач...
— С ним на самом деле произошла смешная история. На альбоме есть песня, выдержанная в традициях мелодичного панк–рока, в традициях калифорнийской волны. И в нее мы обязательно хотели вставить некую фишку, намекающую на музыку ска, — трубу или вообще духовую секцию. Но все наши знакомые музыканты, к которым мы обращались, не смогли нам помочь: кто–то заболел, кто–то в самый ответственный момент, когда нужно было уже записываться, пропал из виду. И Леша Брейтбург, который занимается и поп–музыкой тоже, лично знавший Трубача, предложил нам: "Давайте я позвоню Николаю". Мы долго смеялись по этому поводу, но когда через неделю пришел Николай Трубач с трубой и сыграл (помимо "Панк–рока", он записался на еще одной песне), то нам очень понравилось, как он это сделал. Мы даже слегка прибалдели. Его появление в альбоме можно воспринять как наше заявление о том, что если музыкант или исполнитель хороший по нашему мнению, то для нас не существует границы между поп– и рок–музыкой, альтернативным роком и коммерческим.
— Группа Э.С.Т. некоторое время тому назад привлекала для своих выступлений популярного актера Валерия Золотухина. Не было ли у тебя желания что–нибудь вместе сделать с твоим отцом, великим русским артистом Александром Филиппенко?
— У нас была идея сделать совместный концерт, пока она не осуществилась. Но я думаю, что все получится, во что–то она выльется. Он достаточно серьезно следит за тем, что я делаю, помогает морально какими–то советами. Иногда даже не очень приятными для меня. Мы (я уже говорю про всю группу) только за то, чтобы публика с различными вкусами объединялась на одних мероприятиях, чтобы концерты получались разноплановыми по музыке и по тому, что происходит на сцене.