Носков, Николай

Русская психоделия от Николая Носкова

Экс–музыкант группы ГОРЬКИЙ ПАРК Николай Носков после достаточно интересной первой сольной работы альбома "Блажь" продолжает работать приблизительно в том же направлении — взрывная смесь различных современных стилей, джангла, психоделии и пр. плюс тексты, несущие определенную смысловую нагрузку. Все это вместе создает в некотором смысле альтернативу современной московской эстраде. На вручении премии "Золотой граммофон", которое каждый год проводит "Русское радио" (где и произошел разговор с Николаем Носковым), Николай в этот раз оказался единственным исполнителем, чей уровень несколько выше собравшейся там тусовки постсовковой российской эстрады. Впрочем, немножко обо всем расскажет он сам.

— Я сейчас записываю новый альбом. Пока записано три песни; одна, которая называется "Снег", "Русское радио" уже крутит. А дальше — съемки клипа на эту песню, и продолжаются гастроли.
— Вы лично для себя как–то обобщенно определяете стилистику, жанр вашего творчества?
— Когда я только начинал работать над альбомом "Блажь", я хотел найти один определенный стиль и держаться его. Но по мере того, как шла работа, я понял, что одного стиля быть не может, потому что в каждой песне выплескиваются определенные эмоции, отображается определенное настроение. Невозможно удержать все в узких стилевых рамках.
— Какие–то приоритеты в музыке у вас есть?
— Сейчас, наверное, нет. Они были, когда я начинал, когда учился. Когда–то мне очень нравились CHEMICAL BROTHERS, и сейчас мне близко их психоделическое состояние. Если ты видишь хард– или рок–н–ролльную команду, ты сразу чувствуешь, как энергетика хлещет. А психоделика — это состояние замкнутости, жизни в самом себе. Но за счет этого ты аккумулируешь свою энергию, а не растрачиваешь ее понапрасну. Психоделика — состояние постоянного настраивания драйва. А потом тебя просто затягивает, и ты уже существуешь как бы внутри исполнителя.
— Эти состояния замкнутости или одиночества насколько необходимы для творчества, насколько совместимы?
— Вполне, потому что только в одиночестве можно создавать что–то. В принципе, надо выбрать — или шумная тусовка, или тишина и работа. Конечно, если артист не сочиняет музыку, не пишет песни сам, то, естественно, у него масса времени. Он на гастроли съездил — и делать дальше нечего. А я, в принципе, все почти делают сам, я работаю с аранжировщиками, работаю над текстами, сочиняю сценарии для своего клипа.
— Ваша сегодняшняя музыка навряд ли имеет что–нибудь общее с тем, что было в ГОРЬКИЙ ПАРК. С чем был связан такой поворот в творчестве?
— Мне самому сейчас совсем даже неинтересно играть какие–то старинные хард–роковые баллады под гитару, мне гораздо интересней современные направления в музыке. По крайней мере это лучше, чем сидеть на старом стуле и держаться за него, несмотря на то, что он вот–вот развалится. Вместе с тем я понимаю, что изменение стиля связано со страхом потерять свою аудиторию. Мне, пожалуй, в этом плане проще, ведь когда я ушел из ПАРКА ГОРЬКОГО, ни о какой моей аудитории речь не шла, ее нужно было еще только завоевывать. Зато сейчас моя публика — продвинутая молодежь, лет от 17 до 25. Делать ставку на людей старше 30 бессмысленно: им уже не до музыки, они погружены в повседневные, житейские проблемы.
— Вы сейчас как–то общаетесь с музыкантами ГОРЬКИЙ ПАРК?
— Иногда видимся; у нас, в принципе, разные дела. И музыкантам вообще сложно как–то долго общаться друг с другом. Я имею в виду, что по телефону это в основном происходит. Чаще со своими музыкантами, конечно, общаюсь. Встречаемся иногда на различных мероприятиях, тусовках, а так чтобы посиделки на кухне до пяти утра, на это просто нет времени. Все свободное время я трачу на то, что пишу музыку к новому альбому не покладая рук. А остальное время занимает запись, гастроли, выступления в клубах в Москве. В общем, вот такая невеселая жизнь.
— У вас не возникает желания продюсировать молодых исполнителей, как это делают многие известные музыканты?
— Меня приглашают иногда молодые ребята, но в основном когда это англоязычная музыка, чтобы поставить английский хороший. А серьезно этим заниматься пока нет времени, я сосредоточен на себе. Я предпочел найти свою нишу в российской музыке. И я вам скажу, кое–кто это уже оценил: на презентации в Москве присутствовал продюсер Тины Тернер Уолш, и он сказал, что с такой музыкой нужно двигаться на Запад, в Европу. Но меня, если честно, больше волнует, как меня принимают в России.
— Есть ли у вас какой–то принцип, которого вы придерживаетесь в жизни?
— Есть такое: это вечная борьба с самим собой, она продолжается всю жизнь, до гробовой доски. По большому счету никто никогда человеку ни в чем не мешает, он всегда сам создает себе проблемы. Человек вообще отличается от животного чувством любви, пониманием себя в мироздании и возможностью выбора. У человека всегда есть альтернатива, поэтому и происходит вечная борьба, поиск и выбор того, куда ты хочешь идти. Это самое сложное на самом деле.