Тараканы!

ТАРАКАНЫ!

Жила–была московская панк–группа. Весной 1991 года она дала свой первый концерт под названием ЧЕТЫРЕ ТАРАКАНА. Команда набирала скорость, и скоро из подающих надежды она превратилась в коллектив, который стал олицетворять собой то, что принято на сегодня считать "передовыми рубежами российского панка". Все у нее, казалось, текло гладко, пока в 1997 году из группы не ушел один из ее отцов–основателей — барабанщик Денис Рубанов. Последовало, вполне естественное, перетряхивание грязного белья, результатом чего стало появление на свет группы ТАРАКАНЫ!, в которой по–прежнему поет вокалист ЧЕТЫРЕХ ТАРАКАНОВ Дмитрий "Сид" Спирин.

20 ноября ТАРАКАНЫ! выступят в Минске, а Дмитрий Спирин уже сейчас рассказывает "МГ" о последних новостях из жизни группы и многом другом.

— Что наиболее интересного случилось в жизни группы с тех пор, как она стала называться ТАРАКАНЫ!

— Во–первых, мы выпустили пластинку "Украл? Выпил?! В тюрьму!!!". Хотя она и вышла под маркой ЧЕТЫРЕХ ТАРАКАНОВ, но на концертах песни из этого альбома мы представляли группой ТАРАКАНЫ! Это наш первый большой альбом, до него у нас были релизы, но именно эта работа определила то, что мы сейчас есть.

Затем — двойной концерт с EXPLOITED: в Питере и Москве в феврале 98–го, "Максидром", который тоже был заметным фактом за этот период, опытом небезынтересным.

— Я тебя прерву, хорошо? Насколько я знаю, ты более–менее терпимо относишься к поп–музыке...

— Как сказать... К поп–музыке? Ну, да. Но к музыке, а не к культуре.

—...На "Максидроме" выступают музыканты, поющие и играющие разную музыку. Причем и сами рокеры представлены исполнителями, работающими в разных стилях. Как ты чувствовал себя в таком коктейле?

— Понимаешь, в чем дело, — на аналогичных летних открытых фестивалях в Европе, например, люди не задаются вопросом, почему на одной площадке играют MARILYN MANSON и, допустим, R.E.M. Это просто большой хэппининг для многих тысяч человек.

— Но там это все уже давно "устаканилось", а от наших рок–музыкантов нет–нет да услышишь очередной выпад в адрес какой–нибудь поп–звезды...

— Лично мы стараемся обращать внимание на это как можно меньше. Пусть мы, живя здесь, волей–неволей и подвержены каким–то общепринятым веяниям, но в конце концов есть же у каждого свое мнение. На "Максидроме"–то как раз было видно, что эти вот поп– и рок–тусовки дружны друг с другом, конкретно тусовки — весь старперский русский рок и ему подобное. По крайней мере они пытаются делать вид, что им хорошо вместе. И мы тоже себя чувствовали нормально, так как в любом случае мы были отдельны от них.

— ...Давай продолжим. Что еще любопытного было у ТАРАКАНОВ! в 98 году?

— Что еще, что еще... А! Новый альбом записан нами!

— О нем — чуть попозже...

— Еще были в Эстонии, где отлично себя чувствовали на выездном фестивале "Учитесь плавать". Провели весной в Москве беспрецедентную акцию, направленную против распространения и употребления жестких наркотических веществ: ездили с выступлениями по школам и давали для учеников старших классов бесплатные концерты.

— Дима, положа руку на сердце, как ты думаешь, можно ли схожими акциями действительно помешать распространению наркотиков?

— Да. Думаю, что да. Именно такой антинаркотической пропагандой можно добиться кое–чего. Не больше того, чем всеми другими способами, кроме, конечно, милицейских, но все–таки.

— Какие–нибудь изменения в составе группы произошли?

— К сожалению, наследство Дениса Рубанова, нашего экс–барабанщика, с которым мы расстались год назад, из–за чего нам и пришлось менять название группы, дало о себе знать вот каким странным образом. Когда встал вопрос о замене Рубанова, который перестал профессионально прогрессировать, мы взяли на его место, условно говоря, первого попавшегося ударника. Костя Дементьев, проигравший в группе год и записавший вместе с нами новую пластинку "Посадки нет", — музыкант, без сомнения, хороший, очень подкованный технически, у него хороший удар, он ровен и четок. Костя поразил нас особенно по контрасту с тем, к чему мы привыкли до него. Однако он не был тем самым человеком для группы, который бы стилистически почувствовал музыку "панк–рок". Поэтому мы не могли выглядеть адекватно, так, как мы бы хотели, а барабанщик в панк–группе — это практически фигура номер один.

После записи мы мирно с ним расстались, уже видя человека, который, придя в группу, замкнул бы на себе все. Это Сергей Прокофьев — полный тезка великого русского композитора. До ТАРАКАНОВ! он играл во многих коллективах: в рэгги–группе АМУДАРЬЯ, в странной группе под названием ЖИВОТ, в состав которой входили мастера известного в Москве тату–салона — огромные байкеры, все разноцветные, он единственный там был такой... мальчишка!

— Ты сказал, что для панк–группы очень важен конкретно ударник. Тебя не смутило, что Сергей играл музыку разную?

— Понимаешь, какое дело: все–таки в барабанщике, помимо техники, важны и мозги (грубо я несколько выразился, да?). Мозги музыкальные. Чем больше человек развит как музыкант, тем быстрее он улавливает характерные особенности тех или иных стилей, и овладеть тогда для него новым стилем — это уже не такая неразрешимая проблема. И отлично, что Серега такой. Мы теперь собираемся играть много ска–музыки, использовать регги–элементы, разные ритмические рисунки, но оставаясь тем не менее в стезе панка.

— А с чем связано то, что ты хочешь использовать в своей музыке самую различную стилистику?

— Этого хотелось всегда, просто не было технических возможностей и не хотелось выглядеть коряво и неубедительно. Теперь такие возможности появились.

— Расскажи о вашем новом альбоме.

— Пластинка была сочинена очень быстро. Состав, который принимал участие в ее записи, укомплектовался в ноябре прошлого года, а песни (их на альбоме пятнадцать) были сочинены уже к прошлогоднему июню, когда еще не вышел "Украл? Выпил?! В тюрьму!!!". Большая часть вещей сочинялась таким образом: я придумывал текст, наш бас–гитарист Леша Соловьев писал музыку, и в основном вся группа занималась аранжировкой. Мы перепели из прошлого альбома "Панк–рок песню" в ска–стиле и сделали кавер–версию песни RAMONES, она у нас называется "Битва братвы". Записывались у Андрея Пастернака на московской студии "Турне" на старом Арбате, на той самой печально известной студии, где умер Анатолий Крупнов. Андрей же — это известный саунд–продюсер, делавший пластинки ВА–БАНКУ, КВАРТАЛУ, ЧЕРНОМУ ОБЕЛИСКУ, Э.С.Т. и многим другим группам.

При записи мы максимально пытались не получить хэви–метал–звук, как это сейчас модно в панк–роке. Мы хотели, чтобы у нас прозвучали "сырые" гитары, глухой бас сзади, мы использовали настоящие ламповые "Marshall 800", которые брали в аренду. Бас, барабаны и одну из ритм–гитар писали сразу вместе.

Альбом длительностью минут тридцать пять — тридцать семь должен выйти в конце ноября в CD– и кассетном вариантах.

— Чем ты объясняешь свой такой минималистский поход к песням: на "Украл? Выпил?! В тюрьму!!!" вы тоже уместили в чуть больше чем тридцать минут песен пятнадцать?

— Тут дело такое. Если текст сочиняю я, то меня хватает только на два куплета по четыре строчки, не больше. Может, сказывается недостаток талантливости?

— Ты как–то говорил в прессе, что у тебя плохой английский. Может быть, слушая своих западных кумиров, подражая им в чем–то, ты не мог абсолютно грамотно выписывать уже свои английские тексты, а потому они у тебя выходили небольшими, а отсюда это все перешло и на тексты русские?

— Песни–то в альбоме будут на этот раз только на русском (кроме одной инструментальной композиции), а любил я группы с плохим английским, группы американские, те, которые не парились над поэзией, над текстами, что, как мне кажется, как кажется всем в нашей группе, и есть настоящий рок–н–ролл. "Blue Suede Shoes" — это и есть то самое оно, как должно быть, и больше ничего. По крайней мере, так нам представляется рок–музыка. Может, корни моих небольших текстов идут оттуда? А кроме того, мы очень быстро играем. Можно было бы, конечно, подрастянуть, но лаконичность — это на самом деле клево!

— От английского языка ты отказался принципиально?

— Нет, никаких принципов в этом смысле у нас нет. Просто пока не прет. Я даже на самом деле парюсь из–за этого.

— Каверы в прошлом популярных песен, таких, к примеру, как на "Украл?" "Непогода" или "Фильм, фильм, фильм", на альбоме есть?

— В этот раз ничего такого нет.

— Альбом записан. Планы на следующий ты уже строишь?

— Одна песня новая есть, две репетируются. Сочиняется что–то потихонечку. В принципе, мы хотели бы выпускать пластинку раз в год.

— В связи с выходом пластинки группа намечает что–то типа промо–тура?

— Все зависит от того, как пойдет в СМИ реклама альбома, насколько удачно будет снято видео (и будет ли оно снято вообще), сколько оно получит эфира, будет ли радиоподдержка. Если все случится, как мы хотели бы, чтобы случилось, то почему бы и нет?

— Ты сказал про видео. Можешь что–нибудь поподробнее рассказать о нем?

— Снят клип на кавер песни DEPECHE MODE "Personal Jesus", которую мы записали для выходящего в ближайшее время на FeeLee трибьюта российских музыкантов, исполнивших песни этой группы. Уже состоялась премьера этого видео на "Муз ТВ", клип также будет демонстрироваться на "MTV Россия". Мы планируем снять клип и на песню из нашего нового альбома, ведем переговоры.

— Без следующего вопроса не обойтись. Ваше расставание с Денисом Рубановым в прошлом году породило множество разговоров, возникло множество версий происшедшего. Ты сейчас как–то поддерживаешь с ним отношения?

— Нет... Знаешь, я был бы рад с ним общаться по–приятельски. Но он такой человек, что раз мы расстались, то, значит, и никакого общения теперь нам не надо. Он, к сожалению, позволил себе несколько резких высказываний в мой адрес. Это и есть другое проявление тех черт его характера, которые повлияли на уход Дениса из группы. Он не разговаривает со мной, не подает руки...

— Давай еще спрошу тебя из околомузыкальной области. Вашу группу и питерскую группу КОРОЛЬ И ШУТ принято считать коллективами дружественными. Однако, когда в начале этого года я брал интервью у музыкантов этой команды, то кто–то из них, по–моему, Горшок или Князь, попросил не спрашивать, как они относятся к ТАРАКАНАМ! Что, и тут возникли какие–то непонятки?

— Ты знаешь, какое дело: я ничего не знаю о том, что между нами что–то стало не так. Мало того, совсем недавно они были в Москве, мы ходили на их концерт, братались, обнимались, и все было хорошо. Больше того, я могу тебе сказать следующее: по логике вещей, если от кого и должны исходить какие–то негативные и неприятные вещи, то от нас. Потому что они вдруг очень быстро стали мегаультрапопулярными, вокруг них какая–то просто мания в Москве, а мы как бы в сторонке, а значит, должны быть и какие–то завидки. И это мы должны интервьюирующим нас что–то корректно отвечать на вопрос о КОРОЛЕ И ШУТЕ, типа "мы не хотим продвигать и так продвинутых людей", к тому же в наших интервью... Нормальная хорошая группа КОРОЛЬ И ШУТ, народная!

— Ну и чтобы закончить с "желтеньким": лидер питерской команды MEANTRAITORS Стас Богорад в "Музыкальной газете" провозгласил, что настоящий альтернативный рок — это он, — и попенял музыкантам, носящим майки с надписью "EXPLOITED", что они ничего не понимают в музыке этой группы. Насколько я знаю, EXPLOITED — группа, которая тебе, так скажем, нравится. То есть его слова при желании можно расценивать как легенький укольчик и в твой адрес, и в адрес упомянутых КОРОЛЯ И ШУТА, музыканты этой команды тоже любят EXPLOITED.

— Ну смотри. Во–первых, я думаю, что Стас не имел в виду группы, которые разогревали EXPLOITED. Во–вторых, и мы, и КОРОЛЬ И ШУТ, и, например, НАИВ могут разогревать EXPLOITED, их не любя, ничего в них не понимая? Могут! Такая ситуация возможна с любым ансамблем, который предлагается в качестве разогревающего. Другое дело, что мне EXPLOITED нравится, мне нравится такая музыка — "сырая", громкая и быстрая, а, например, парням моим — не нравится. Но я, быть может, не хотел бы элементы такого сорта панк–рока в наших песнях использовать. Мне, может, MODERN TALKING нравится...

Стас же действительно альтернативен, "сыр" и настоящ. Это так. Самый он или не самый, не знаю.

— Что, на твой взгляд, сегодня из себя представляет российский, московский панк–рок?

— В Москве года два–три назад наметилось (а сейчас это приняло очень четкие формы) некое разделение на две тусы. Может, их больше, но мне представляется, что их две. Первая — это люди, которые, особо не делая никаких заявлений, не занимаясь никаким внешним эпатажем, сидят и сочиняют панк–рок–песни, выступают потихонечку в клубах, зарабатывают себе очки тем, что они энергичны, агрессивны, мелодичны, фантазийны и оригинальны. Таких групп не очень много, и самые молодые из них продвигаются не так быстро, как бы хотелось.

Вторая тусня — это музыкальные коллективы, которые, казалось бы, появлялись более естественным путем для панк–рока: фэны и те, кто просто любит панк–музыку, в один момент брали в руки гитары, шли в подвалы и начинали играть. Таких групп очень много, и все они играют что–то типа EXPLOITED, быстрый панк–рок, почти хардкор. Однако все они, даже исключений нет никаких, играют с технической точки зрения ужасно и нисколько не убеждают, в отличие от своих европейских или американских коллег по такого рода музыке, которые играют, наоборот, очень убедительно. У них крепчайшие барабанщики, мощнейшие гитаристы и убедительные певцы. Здесь же все очень тупо, все очень хромоного и криво... просто плохо. Такая тусня очень большая, и все эти команды группируются вокруг Корпорации тяжелого рока, они постоянно издают свои все новые и новые плохого качества демо–записи на сборниках "Панк–рок–революция", выпускаемые КТР. Имя им — легион.

Примерно такая ситуация.

— А что из современного западного панка тебе интересно слушать?

— Всю калифорнийскую волну, но сегодня уже меньше. Новые группы повторяют опыт предыдущих, и я их почти не слушаю.

— В Минске сейчас сложилась такая ситуация, страшная на самом деле — группам негде выступать: закрыты все рок–клубы, действовавшие до этого на постоянной основе! Причем негде выступать не конкретно панк–группам, а группам вообще! Старая гвардия как–то где–то еще играет, музыканты среднего поколения — уже намного меньше, а молодые коллективы за редча–а–а–айшим исключением просто прекращают свое существование...

— ...Ужасно, конечно, ужасно... У нас ситуация намного лучше, и в Москве и в группе. Нам не нужно думать о том, как мы будем записываться, нам не нужно думать о том, где мы будем репетировать, играть. Те два или три места в городе, оставшиеся для панк–групп, в любом случае будут нас приглашать, мы в любом случае будем там зарабатывать. Мы очень плотно сейчас занимаемся тем, что называется "мерчандайзингом": продаются наши майки, кепки, все остальное. Каждый месяц мы получаем какой–то процент отчислений с продаж... Но живем на самом деле впроголодь, хотя это не настолько плохая ситуация, когда панк–музыкант вынужден искать работу.