Лаэртский, Александр

“Неброские” носки Александра Лаэртского

Его знают как человека, которому все в сей жизни по одному месту. Но его также знают и как автора многочисленных не особо цензурных песенок–нескладушек, начиная от магнитоальбомов конца 80–х "Пионерская зорька" и "Доители изнуренных жаб" (с такими хитами, как "Молодая комсомолка", "Вьетнамец играет на арфе", "Разупыханный молодчик", пардон, "Сиськи в тесте" либо "Я работаю в аптеке" и — вплоть до жутко симпатичной программы "Детства чистые глазенки" (‘92).

Однако не глупое желание достичь дешевой популярности среди любителей посквернословить было целью всей многолетней деятельности Александра Лаэртского, а нечто гораздо большее. И этот его чернушный юморок с "трупиками" и садомазохистскими завихрениями фантазии, и ничуть не самодавлеющая сексуальность а–ля желание "потрахаться маленько", и — словесные навороты (если "девки", то непременно "крутобедристые"; если тундра, то "лианистая", "сыр — ноздрястый"; "азербайджанец — армянский"; "начальник — галифастый" и т.д. и т.п.), не говоря уже о так называемой ненормативной лексике (читай — не для печати), не были, что называется, простейшим стебом ради стеба. Наоборот, они были, как это ни странно, этаким лирично–мягко–добрейшим отношением к окружающей обыденности, а не угрюмым и злобным, как, скажем, у позднего Джона Леннона, упокой Господь его душу... Пусть это и эпатировало малеха, зато тот же матерок был таким ласковым, таким ненавязчивым, таким правдивым. Ну прямо жизнью настоящей попахивает:

Я в кусты поссать зашел.
Получил в кустах ...
И теперь лежу в кустах
От дороги вдалеке...

Кстати, о своей известности сам "раздолбай" А. Л. так нынче отзывается:

— Популярность мне по барабану. Моя цель — доносить до людей знания: от орнитологических до археологических. Любые! Причем делать это максимально доступно для понимания — популярно, так сказать. Вот, например, верблюд. Если начать объяснять, какого он рода, вида, класса там, со скуки подохнешь и забудешь через минуту. А если рассказать, как, допустим, верблюд лысеет, это будет интересно...

Молодой слонок ушастый
На лужайке какал смачно.
Тут подъехал экскаватор
Да как даст ковшом под жопу!..

Шокирует? В таком случае давайте вспомним хотя бы классика из классиков русской поэзии А. С. Пушкина с его — чего уж там! — задним местом, прислоненным к утесу и зарифмованным в стихотворную строку. Я уже не заикаюсь об абсолютно фривольной мини–поэме "Тень Баркова"... Так что наш современник Лаэртский в данном случае — лишь скромный продолжатель идеи, причем называющий свое творчество не иначе как "понос мозга". Иными словесами, скоморошничает парень как могет, а кому не по–кайфу, пусть тащатся от зауми БГ либо грубой физиологи "секторов газа"! "Вот так вот!!!" — как любил повторять рокер Костя Кинчев образца второй половины 80–х...

Я работаю в аптеке,
Продаю лекарства всяки
От поноса, от запора
И от нестоянья члена!..

...Дотошные газетчики любят спрашивать у Лаэртского: такое, мол, можно написать однозначно спьяну! Что ж, Александр сразу возвращает данных "знатоков" на место:

— Однозначно могу сказать, что бухим ничего путного не напишешь. Я специально проводил трехдневные эксперименты с диктофоном: набуравишь всякого в диком состоянии, потом слушаешь — дрянь сплошная. Когда я пишу, то просто фиксирую поток сознания на бумаге или пленке. То есть от всего отключаешься и из тебя прет... К выпивке отношусь осторожно, редко когда позволяю себе. Хотя раньше бывало всякое.

— Теперь только по праздникам?

— Да праздников–то нет! Назовите мне хоть один стоящий! Разве что Новый год — время подсчета и отсчета, подведения итогов, отмечание успехов (у кого они есть). Даже день рождения — праздник родителей, а не твой. Они затевали — у них получилось, они и должны радоваться. Для меня же праздник — это когда встал утром, солнышко светит, все хорошо, нигде не ломит, что–то понял важное для себя... Ну, пошел, взял бутылочку пива, отметил это дело. А пьянство — губительно, особенно если у тебя есть какой–то дар. Он дан свыше, поэтому его не вправе пропивать никто.

— Насчет вашей фамилии мнения расходятся: кто говорит — псевдоним, кто — настоящая.

— Могу только сказать, что фамилия у меня не первая, но даже родители меня зовут Лаэртским.

— Не возникало проблем с персонажами, "обласканными" в ваших песнях? От той же милиции не доставалось?

— Да нет. Например, после какого–то юбилея в ЦДЛ ко мне менты подходят, я им в шутку руки протягиваю, будто под наручники, а они их пожимать стали, благодарить. Обалдели, короче... Но мне все равно нравится делать то, что я делаю, безо всяких претензий.

— А денег хватает с концертов?

— С концертов только на корм хватает. Чтобы жить, пришлось открывать сеть заведений, близких к медицинским.

— ?

— А что поделаешь! Вот как–то открывали курсы для молодых метерей. Учили сцеживать, тому–сему... а то, получается, ей самой лет 17, а она еще своего ребенка боится — мать, тоже мне...

Одним словом, неисповедимы пути музыканта. Да еще такого, который полностью уверен, что "под землей ничто не вечно, нет развития в природе!".

...Так рассуждает и поет г–н Александр Лаэртский. Ваш же покорный слуга позволит себе малость ознакомить читателей "Музыкальной газеты" с увидевшей свет (в узких кругах, разумеется) еще в 1996 году программой "Неброские носки", куда вошли ранее не обнародованные темы (всего 10).

...Верчу в руках аудиокассетку, где в правом нижнем углу — рамочка с "Ненормативной лексикой". Что ж, подобное иной раз и проскакивает — куда ж без оного? Скажем, в "Авроре"–катере это — такая задиристая философская констатация прошлых российских катаклизмов ("Подплыла "Аврора"–катер, новой жизни залп ...нула! — и по новой завертелось колесо развитья мира и порушились устои..."); в "Молодом солдате" — сюрреалистическая картинка–наблюдение ("Возле Курского вокзала нас...ана большая куча..."); в "Шлюхах" — ярко выраженное отвращение от поцелуев "толстых пьяных бабищ взасос"; получение неких телесных повреждений путем побоев извне в уже упомянутых "Кустах" и прочее–прочее.

Ну а мелодия–музычка, как это завсегда у Лаэртского, довольно забавная, чудная и моментально прилипающая к мозговым извилинкам, упорно заставляя напевать себя — ей–богу — днями и неделями! Одним словом, кайфовый просторечно–народный, живейший, разухабистый мотивчик (песенки типа "Киномеханик Вова", "Дохлая тетка" или каверверсия известной — по исполнению В. Маркина — темы "белая черемуха") либо... до жути пессимистическая ("по причине неуемной тоскливости, пафосности вокала и дебильности текстов", как написал сам исполнитель в аннотации к песням в кассетной "книжечке", многие из которых записаны к "просто так" и "ни с того ни с сего") претензия на хит–медляк (вещицы плана "Птицы — злобные звери", "Стопроцентная смерть" и великолепнейшая обработка и отменный вокал народного "Клена", посвященная, как выясняется, "ансамблю СИНЯЯ ПТИЦА, Бобу Дилану и Роберту Палмеру").

В общем, классический "мозговой жидкий стул", но для людей с нормальным (читай — чисто прикольным) восприятием — как отрадный бальзам на душу среди обилия натурально говенной попсы, так или иначе мусорящий наше серое вещество куда больше, нежели "стремный панк" Александра Батьковича Лаэртского!

Ну и напоследок остается только привести полный текст, скажем, одной милой (чем–то очень похожей на медленную песню "Осень" Юрия Шевчука) песенки под названием "Сгоревший транзистор". В ней — весь А. Л.

Он дарит ей сумку обид
и запах несвежих носков.
Она дарит ему бутылку любви
и шепот невнятных слов.
Утро дарит им солнечный луч, звон трамваев и шум машин.
Их белые розы лежат на окне подобно связке гранат...
Краснозвездная осень
косыми дождями
Смывает с асфальта останки лета.
Самобытный джаз
негритянских гетто
Надолго прервал
сгоревший транзистор...

От автора. И все–таки простите великодушно раз и навсегда, но что–то, чувствую, недосказал я в этом длиннющем опусе о категорически не коммерческой музыке! Чевой–то упустил... А! Может быть, это: давайте–ка, дорогие, не будем открыто врать друг дружке, будто НИКОГДА В ЖИЗНИ мы не позволим себе смачно и многоэтажно матюкнуться! Не поверю, ибо за долгую журналистскую практику и за личный 31 годок наслушался та–а–кого и от та–а–ких личностей, что... Впрочем, разрешите и мне внести свою малюсенькую лепточку в наш разговор и продемонстрировать (не из ложной скромности, естественно) два столбца из собственного стихотворчества — ну разве выкинешь из текста хоть слово?

Ничего я не имею,
А имею — не пощупать!
Но все жду, как тот Емеля,
Что поймаю чудо–щуку...
Только "Лов запрещен!" —
Знак висит.
Все элита сгребла в сети!
А мне вновь и еще:
"Выкуси!" —
Вот же сукины, ..., дети...