Exist

Работа над ошибками как она есть

Итак, кто же эти люди, именующие себя EXIST? Начнем с головы, ибо рыба начинает гнить именно оттуда. Юрась Хоббит — гитара, вокал, песни, самая большая ростительность на лице и наиболее дырявые уши; Деня (шея) — гитара, поломанные примочки; Эндрю (рука) — басист, пушист, глазаст; Елка (вторая рука) — барабаны и стопроцентное желание совершенства; Серы Генрих Шогейзер (нижняя часть туловища) — истинный ариец, трубач. По словам музыкантов, музыкой занимаются они 30 лет и 3 года.

— Что послужило импульсом к занятию музыкой? Вы помните тот момент, когда первый раз музыка удивила и подтолкнула на дальнейшие действия?

Е.: — Меня музыка потрясла, когда я находился в утробе своей мамы.

Д.: — Купил усилитель и решил: не стоять же ему бесцельно, взял пару бессмертных аккордов и понял, что отступать дальше некуда.

Г.: — Когда я услышал музыку, я начал говорить стихами. Правда, в последнее время мне много говорить стихами не разрешают, поэтому я больше думаю.

— Если с выбором в качестве инструментов гитар и вокала все и так понятно, то как вы выбрали барабаны и бас?

Е.: — Все началось с того, что я дома в далеком детстве стучал палочками по всяким подушкам, диванам...

Х.: — ...стеклам.

Е.: — И вот встречаю я, 30 лет и 3 года назад, бесхозно бодяющихся пацанов (они тогда еще плохо умели разговаривать, но уже играли), с тех пор мы и лабаем.

— И как вы до сих пор друг друга терпите?

Е.: — Да мы не так уж часто видимся. Ну, соберемся, бывает...

Х.: — ...на концерт.

Е.: — ..пива попить иногда. А так — семьи, дети, нет времени надоесть друг другу.

— Ваша музыка во многом минорная, меланхолично–пессимистическая, даже когда она энергичная и резвая, а вот в разговоре вы такие жизнерадостные ребята...

Е.: — Это все потому, что наши гитаристы знают только два аккорда — ми минор и ля минор...

Х.: — Я недавно выучил до мажор!

Е., Э., Д., Г.: — Круто!

— У меня предложение: поговорить с вами по отдельности. Начнем с барабанщика. Почему все называют вас Елкой?

Е.: — Года два назад я пригласил на Новый год толпу народу, в основном девушек. А елки — в смысле дерева — дома не было. Так как я был одет в зеленую рубашку, девочки решили, что елкой буду я. Так и осталось до сих пор.

— Елка — это нечто вечнозеленое, никогда не опадающее, но вместе с тем и колючее. Вы по характеру такой же?

Е.: — Наверное, да.

— Ваш приход в музыку — это судьба или осознанный выбор?

Е.: — Это скорее наиогромнейшее желание играть.

— Игра в EXIST — это черная, белая полоса или в шашечки?

Е.: — Это белая, плавно переходящая в ультрабелую.

— Требовательны ли вы к своей работе?

Е.: — На 1000%.

— Следующий участник — Деня. С чего началась ваша музыкальная карьера?

Д.: — С приходом в EXIST.

— А сам выбор музыки как занятие?

Д.: — Посмотрел, как дядьки играют, захотелось тоже, а отступать уже некуда.

— Ощущаете ли вы себя на своем месте в качестве гитариста EXIST?

Д.: — Да, я полностью на своем месте. Если бы мне предложили где–нибудь играть параллельно, я бы отказался.

— С кем в команде вы соглашаетесь или не соглашаетесь?

Д.: — Чаще всего я соглашаюсь со всеми.

— Есть ли у вас любимые композиции?

Д.: — Да. Все поголовно.

— Спасибо. Теперь обратимся к мастеру толстых струн, Эндрю. Какая техника игры на басу вам больше нравится?

Э.: — Джаз, свинг, блюз.

— У вас есть любимые басисты?

Э.: — Mick Karn, John Paul Jones, Tony Levin.

— Каково вам играть в EXIST, имея в душе джаз?

Э.: — За счет этого контраста я и получаю удовольствие.

— Ваше место в музыке EXIST?

Э.: — Бас — это как бы середина ритм–секции, связующее звено между ритмом и гармонией.

— Как вы отдыхаете от баса?

Э.: — Меня возбуждает рыбалка.

— Перейдем к трубе. Генрих Витольдович, что для вас EXIST?

Г.: — EXIST для меня это то место, где я спокойно могу придти на репу, взять микрофон (когда Хоббит выходит перекурить) и спеть песню. EXIST для меня — это доступ к музыке.

— Каким образом произошла случка группы EXIST с вашей трубой?

Г.: — Я вам скажу, что если бы не труба, то такого количества дрыгающихся людей на концертах было бы меньше, просто я в определенные моменты выхожу, как дуну — все думают: "Что это?", а это я, бужу.

— Самая приятная фраза, которую вам довелось слышать в EXIST?

Г.: — Если без шуток, то тексты песен. Дело в том, что как филолог я хочу сказать, что некоторые фразу просто потрясают своей глубиной. Например, слова песни "Колер жыцьця" или "Песьня у цягнiку #1" или даже само эмоциональное наполнение крика "Ты ня прыйшла" вкупе с музыкой производят очень сильный эффект.

— Теперь пришло время поговорить с тем, кто, собственно, и заварил эту кашу под странным названием EXIST. Как родился этот проект, который, в принципе, является сольным?

Х.: — Дело в том, что вначале было несколько групп, в которых участвовали многие из нас и все отношения строились по принципу демократии. Может быть, потому, что мы не были достаточно подкованы в плане конструирования музыки, у нас по большому счету ничего не получалось. Порой работа над одной песней затягивалась на месяцы, что очень утомляло. И после некоторого перерыва в игре я решил как–то центрировать творческие процессы в группе и взял на себя ответственность лидера.

— И вы взяли все под свой контроль...

Х.: — Да, поначалу я был за штурвалом. Мы очень быстро сделали программу, и, когда вышли "в открытый космос", я сказал: "Друзья, сейчас мы никуда не денемся, мы можем совершать все вместе".

— А вы не боитесь того, что случилось с другими группами, когда каждый тянул одеяло на себя?

Х.: — Когда я замечаю симптомы этой болезни, я делаю прививки.

— Эти прививки... они безобидны или многие от них страдают?

Х.: — Они могут быть и небезобидными, но, как говорится, шприц без боли не воткнешь.

— Расскажите о вашей программе.

Х.: — Программа, которую мы сейчас играем на концертах, так как она написана и сделана в 96–97 годах, сегодня уже устарела. Нам приходится ее играть, она еще не записана, и люди не имеют другой возможности ее послушать, как не на концертах.

— Часто ли вы меняете аранжировки песен?

Х.: — Нет. Дело в том, что, когда я сочиняю песню, я сразу слышу, как она будет звучать. Нам остается только развить эту идею, чем группа и занимается на репетициях. Сейчас примерно 90% материала звучит так, как задумывалось в момент написания. А делать новые аранжировки — это равносильно тому, если б Пушкин через пару лет после написания переписал бы "Евгения Онегина". Очень хочется записать нашу программу как она есть и засесть поскорее за новую, с новым звуком, с новым подходом. Но вы сами прекрасно знаете, что для того чтобы качественно записаться, нужен чемоданчик денег, которого у нас нет, либо дядька, который бы этот чемоданчик нам дал, но дядьки тоже нету. А писаться на дешевых студиях не имеет смысла, так как качество сведения гораздо хуже, чем наши демозаписи, сделанные самостоятельно. Когда к нам подходят после концертов люди и просят кассеты, нам стыдно, что у нас до сих пор нет записи, а давать демоальбомы нам уже не хочется.

— Да–а, ситуация не из простых. Как вы собираетесь из нее выпутаться?

Х.: — Либо мы все–таки запишемся (мы все еще надеемся), либо, увы, нам придется похоронить эту программу и заняться новой.

— Как понимать слушателям названием EXIST?

Х.: — Как и у всех групп, название не имеет какого–либо принципиального смысла, обычно это просто красивое слово или группа слов.

— Последний ваш концерт был акустическим, и вы впервые играли чужие песни.

Х.: — Мы решили рискнуть и за две репетиции сделали программу своих и чужих песен. Получилось довольно неплохо, причем понравилось не только нам, но и публике, даже пришлось два раза играть "на бис". А что касается каверов, то это была чистая расслабуха от своих, порядком надоевших песен.

— Ну и последний, традиционный вопрос. Какие планы, как можно будет вас увидеть, услышать?

Х.: — Будем стараться играть больше концертов, постараемся записать электрическую программу, снимем клип на песню "Памылiчся", запишемся для себя в акустике.