Гражданская Оборона ГрОб с музыкой
Человеку свойственно заблуждаться. Художнику тем более. Если принять Егора Летова таким, как есть, злого будет немного. Некоторые причисляют его к русским шовинистам, почвенникам от рока. Нам кажется, для музыканта главное — не лгать. И тогда его можно слушать. К тому же авангард всегда апеллировал к политическим лозунгам.
"Политика в моих песнях — это вовсе не "политика" (как все это тупейше и буквальнейше понимается тусовщиками, Троицким и прочими почтенными умами) — не совсем "политика" в полном смысле этого слова. То, что сейчас говорю о бунте, было во мне всегда, с самого раннего детства, — насколько я осознавал это. Для меня все мною используемые категории и реалии есть образы... Однако хозяева хитры. Они пытаются тебя сожрать, сделать своей составной частью, опрофанировать. Через попс, через признание. Поэтому нужно каждый раз изобретать новую дерзость, не лезущую ни в какие терпимые на данный момент рамки. Новый эпатаж. Тогда, 84–88 гг., снарядами были: совдеповская тоталитарная символика, панк–рок, мат и нарочитое зловонное исполнение (особенно на "Live" — выступлениях, если таковые были). Теперь на смену им пришли: новая стратегия, новая тактика, новое оружие, новая форма войны. Но суть ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ, суть хищного активного сопротивления — все та же, ибо все равно всегда и везде МЫ — ЛЕД ПОД НОГАМИ МАЙОРА, в каком бы козырном обличии они не являлся и через кого бы он ни действовал".
Летов был в оппозиции в 80–х, Летов в оппозиции сейчас. Впрочем, художник всегда в оппозиции. И прежде всего в оппозиции обществу. "Я всегда буду против!" (Е.Л.) Когда чего–то становится много, это начинает бить в нос. Люди с ним могут примириться, потому что их цель — материальное, домашнее благополучие. Поэту же это нужно выкрикнуть.
— Свобода или плеть?
— Свобода или плеть?
— Свобода или плеть?
— Плеть!
(песня "Война или мир?")
"Русский рок, как и все русское искусство, мессианский. Из этого мессианства, как из колодца, черпается энергия — творческая, гигантского масштаба.
Откуда в Америке взяться такой энергии, откуда там взяться настоящему року? Это кучка эмигрантов, зарабатывающих деньги, не имеющих своей ментальности. А Европа уже состарилась. Россия имеет изначальную способность к восстановлению энергии. Она восстает из пепла, как птица Феникс. Вот потому и русский рок первичен изначально...
Форма может быть и заимствована. Форма — это пластилин, внешняя оболочка.
...Наш рок первичен и, самое главное, содержателен, мистичен. У них царит поп–музыка, их рок — коммерческий, то, что пытаются у нас сделать разные макаревичи, шевчуки и сукачевы (Ай! — С.Н.). Нам это чуждо. Русский рок — это религиозная музыка. Это магия, чего не понять "московским комсомольцам". Это утверждение высших сияющих ценностей через преодоление страха насилия. Он изначально победоносен, триумфален. Это победа над смертью". (Высказывания Летова. Из беседы рокеров Е. Летова, Сергея Жарикова (ДК), Романа Неумоева (ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ) и заместителя главного редактора газеты "Завтра" Владимира Бондаренко).
Егор Федорович Летов родился в 1964 году. Вообще–то звать его Игорь, но рокерам свойственно как людям с художественным самоощущением транскрипировать имена, фамилии: Гарик Сукачев, Костя Кинчев...
Как говаривал незабвенный Остап Ибрагимович "нежное детство пропустим." Юность Егора не пропустило КГБ. В 1984 г. в Омске на "квартирнике Летова" возникло тусовочное общество. Одни названия групп чего стоили... АРМИЯ ВЛАСОВА, КОММУНИЗМ, ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, ККК, АДОЛЬФ ГИТЛЕР. Команда Летова звалась ПОСЕВ (как и эмигрантский журнал "Посев"). Там же начинала Янка Дягилева и многие другие. Если к связи с эмигрантским издательством "Имка" власть предержащие относились либерально ("Имка" ставила просветительские цели — "От Чаадаева до Солженицына", мемуаристика Деникина и пр., воспоминания возлюбленной Пастернака), то "Посев" был органом НТС, белоэмигрантской организации, ставившей цель продолжения дела РОВС (Российского общевойскового союза), борьбы с советской властью. Публикация в "Посеве" была чревата. Если верить Мише Вербицкому, группа была названа в честь журнала издательства. Имеется пленка "История ГО: Посев, 1982–85 гг." Лишь немногие песни оттуда вошли в альбом ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, бывшей тоже "детьми декабря", только 8.12.1984.
Питерское "сообщество, — по выражению БГ, — проводившее все время вместе, делившееся всеми мыслями", — тяготело к Западу, к возврату к истокам рока", отбросив отяжелевшее в бит–музыке. Над омичами таинственным и непостижимым образом витал дух непогребенного Колчака. Адмирал искал на русском Севере Землю Санникова в составе экспедиции барона Штоля, показанной в фильме "А для звезды, что сорвалась и падает..." — парафраз "Гори, гори, моя звезда".
В роке кумирами Летова были не битлы с их "Love Is", а THE DOORS. Один из любимейших вокалистов — Дж. Моррисон. Как говорится, "не мир принес я, но меч".
"Каждому свое"... Но мы сейчас обязаны понять всех.
Тогда, в переломной середине 80–х, именно периферия рождала нонконформизм. Шевчук (Уфа), те же омичи. Из летовской квартиры вышли на свет, кроме ГО и ПОСЕВА, КОММУНИЗМ (панк–группа), уже упоминавшаяся АРМИЯ ВЛАСОВА (в войну РОВС вошел в связь с генералом абвера Геленом, возглавившим диверсионную школу "Сатурн", отраженную в одноименном сериале), а также ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, СОЮЗ ГОВЕННЫХ ЧЕЛОВЕКОВ et setera.
Текст, повествующий о том, что последовало далее, просто процитируем без комментариев, они излишни.
В ноябре 85–го "КГБ заинтересовалось ПОСЕВОМ. Группа распалась. Друзья Егора "пошли" в армию. "Кузю — в закрытый район, в Байконур)". Сам же Егор пытался покончить с собой в СИЗО КГБ, из–за этого был признан невменяемым и попал в психиатрическую больницу. В марте 86–го освободился и "по причине отсутствия соратников" работал в одиночку. Затем — барабанщиком в АДОЛЬФЕ ГИТЛЕРЕ, много путешествовал по СССР с Янкой Дягилевой. "Зимой 87–го я настороженно вернулся в родные края. В январе 88–го на частично арендованной вновь у "клаксонов" аппаратуре (к тому времени я обзавелся лишь собственными барабанами и гитарой) мною были поспешно записаны "Все идет по плану", "Так закалялась сталь" и "Боевой стимул". А также вместе с только что вернувшимся из армии Кузей Уо мы стремительно "доработали" первые два альбома ("Поганая Молодежь" и "Оптимизм"), частично заново наиграв, частично реставрируя тошнотворно записанный идиотский материал 84–85 гг.
В начале 88–го были записаны также альбомы группы П.О.Г.О. (пердяще–свербящий проект Жени "Дабл" Деева, в прошлом басиста группы ПОСЕВ), СПИНКА МЕНТА,ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ (мифические группы Вадима Кузьмина, новосибирского полупанкера), первый, очень живой и очень хороший двадцатиминутный акустический альбомчик Янки "Не положено", а также первые два альбома трио (Манагер, К.Уо и Я) — КОММУНИЗМ. Плодотворное время.
Период с весны 88–го по февраль 89–го: эксперименты с составом, сплошные концертные разъезды и сочинение новых песен. Затем — вдохновенное и одержимое погружение в КОММУНИЗМ — вплоть до Нового года.
Летом 89–го была предпринята попытка записаться на "шикарной" аппаратуре в Питере, в результате которой я окончательно и бесповоротно впал в убежденнейшие сторонники сугубо домашне–гаражного, рукотворно–дилетантского творчества. Осенью была реализована запись целой серии альбомов ГО, Янки, Манагера и пр. В декабре мы общими усилиями сотворили, по–видимому, наилучший альбом проекта КОММУНИЗМ — "Хроника пикирующего бомбардировщика", который долгое время не распространялся по различным соображениям, но теперь все–таки поимел "выход в массы".
...В 1989-м же повесился гитарист ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ Дмитрий Селиванов. Его гибели посвящена песня "Вершки и корешки". 13 апреля 1990 г. в Таллинне состоялся последний концерт ГО, после чего она распалась.
"Летом я лазил по уральским топям, лесам и скалам и во время краткосрочных возвращений записал свой последний альбом "Прыг–скок — детские песенки"... Официально этот альбом выпущен группой ЕГОР И ОПИЗ...ШИЕ. В 1993–м та же группа выпустила "Сто лет одиночества", очень хороший альбом с достаточно необычным для Егора и группы звучанием. В него вошли и пара–тройка старых песен. "Следы на снегу" (с несколько измененным текстом), "Туман" (вещица из старого фильма Алова и Наумова "Хроника пикирующего бомбардировщика" с тем же Олегом Далем, что и в "Земле Санникова") и "Свобода" ("Последняя моя песня...") "Осенью того же 90–го я собрал и зальные записи, студийные отбросы и всякий прочий курьез и смонтировал несколько веселых сборников. Все".
"Я в одном из интервью в 1988 году сказал, отвечая на вопрос о русофильстве своих песен, что то, что мы поем, облекается в определенную форму: напевности. Наше состояние соответствует форме, наиболее близкой русским народным песням. У нас существует магическая связь с русскими напевами, русскими языческими обрядами, русским средневековьем...
Песня возникает так — нарастает мучительное напряжение, состояние экстаза. Ходишь месяцами, спать не можешь, водку пьешь, чтоб выдержать. И в некий момент возникает нечто вроде тоннеля или воронки в сердце, из которой и идут слова, звуки, мелодия. Их не я сочиняю — я проводник чего–то родового, единого, общего. Это уже не человеческая плата, уровень ответственности не личностный, не частный.
...Они создают через телевидение свое "астральное поле, мы создаем свое. Атака идет с их стороны"...
"Если ты делаешь что–то настоящее, смелое... яркое — тебя обязательно попытаются схватить и схавать. И схавают неизбежно, и засрут святыни твои, если постоянно не сигать за поднимаемую в очередной раз планку, если не сотворять всякий раз, когда на тебя разевают рот, очередной сдачи, очередного отчаянного скачка.
...Всегда эпатаж! Каждый твой шаг, каждое очередное творение должно быть пропитано такой агрессией, таким патологическим чувственным буйством, чтобы встало поперек глотки каждому (мировоззренческому обывателю)! Если этого не сделаешь — неизбежно сделают частью придворного попса, жирной массовой развлекухи — как это случилось с джазом, роком и т.д.
И это все происходит сейчас с Янкой. Ее заживо пожирает, и она уже безвозвратно, как мне кажется, упустила время и место для необходимых в подобных случаях заявлений и действий.
Теперь она вкупе с моими бывшими согрупниками (вернее, с "гробниками"), судя по всему, находится в противоположном моему делу лагере. Они позволяют плебсу самым досадным образом лепить из себя сладкоголосую, угодную ему сказочку. Понятно, что не каждый может позволить себе смелость и радость наплевать в кургузые рожи своих поклонников, особенно если среди оных троицкие, липницкие и гребенщиковы. Я очень отчетливо ощущаю все происходящее с Янкой, потому что сам висел на волоске — меня чуть не сожрали 86–89–е, когда я верил в чудо, теряя драгоценное время. И все же я выскочил из этой западни. ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ попер в католичество, Джефф решил работать в одиночку, Янка двинулась в обратный путь.
С декабря 1989–го по сегодняшний день я совершил ряд важнейших для себя поступков. Среди которых роспуск 13 апреля 90–го проекта, именуемого ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНОЙ. И не собираюсь останавливаться".
Янке посвящены песни Летова "Про мишутку" и "Янка и Егорка" (1986–го). "Весной мы вместе с АДОЛЬФОМ наскандалили, дали, что называется, на Новосибирском фестивале. На коем я встретился впервые с Янкой, ЧЕРНЫМ ЛУКИЧОМ и другими будущими героями моего романа и не только. Снова начались гонения, дрязги. Меня снова пытались запихнуть в дурку, но с помощью "благословенной" Янки я "двинул лыжи" и благополучно проездил все лето и осень автостопом по стране, находясь в розыске.
...Тот, кто хоть раз ЭТО постиг и вошел в ИГРУ, — никуда из нее не денется. Он спасен уже. Как бы низко в процессе игры не сверзился, какой бы... не занимался. Ромыч уже навечно автор "Непрерывного суицида", "Рок–н–ролльного фронта", "Убей мента", да и вообще игрок группы ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Вся..., которой он сейчас мается, простится, забудется, да скорее всего, вовсе во внимание не примется! Он — в моей Вечности. Он навечно мой лихой горемычный брат, в нашей удалой безобразной рок–н–ролльной войнушке. Так же, как и ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, Димка Селиванов, Янка..."
"Гениальный всплеск похож на бред" (Высоцкий). То, что говорит Летов (не только то, что поет) похоже на бред. Если не вдаваться, Егор сторонник дилетантизма как пути к новаторству. Градский говорил, что профессионализма из нашего рока так и не получилось. "Народная гитарно–электрическая музыка. Социальное явление". Но художник, не владея формой, может владеть чем–то другим. Главное — за душу брать. Впрочем, дискуссия новаторов и консерваторов вечна.
Правы и те, и другие.
Весь джаз и рок–н–ролл был сыгран людьми, не имевшими музыкального образования.
"Только дилетант может сотворить нетривиальное, настоящее! Все эти технаризмы, симфонизмы, эстетизмы и прочая уничтожают в роке все живое. Я в основном сейчас слушают гаражные и психоделические команды середины и конца 60–х — TROGGS, KIM FOWLEY, ST. JOHN GREEN, VELVET UNDERGROUND, DOORS, STANDELLS, KINKS, MC5, PAUL REVER & THE RADERS и пр. Чуваки не умели, в обычном понимании, играть. Но зато как они играли!
Я более всего обалдеваю от всевозможных народных архаически ритуальных песнопений, музицирований. Это вообще не может быть профессионально исполнено!
Да, я до сих пор так и не научился как следует петь и играть на гитаре, как, допустим, Александр Борисович Градский. Мне это никогда и не нужно было!
Я принципиально записываюсь дома — своим собственным звуком, который сам изобретаю и сам воплощаю и который вряд ли интересен эстетам.
Да и вообще, мне кажется, интересно и здорово по–настоящему может быть лишь то, что не можешь, чего пока не умеешь. А после уже квалифицированные будни каких–нибудь недохороненных и заскорузлых Клэптонов, Джаггеров, Макаревичей. "Это ли не юдоль скорби?"
При всей толерантности, о которой мы говорили выше, художник интересней и несравненно глубже в своем ремесле, а не в политических мировоззрениях. Летов совпал с Гребенщиковым в отношении к жанру песенной текстовки. "Песня — это песня, и текст ее имеет значимость лишь в общем контексте. Я против того, чтобы где–либо печатались тексты моих песен". "Я не воспринимаю песен Высоцкого или Башлачева на бумаге — это надо слушать. Или петь".
"То, что я публикую — именно стихи, написанные собственно для визуального восприятия, прочтения глазами, отнюдь не вслух".
На пресс–конференции после выхода альбома "Лимит" БГ отмечал ту же самую разность стихов и песен. Поэты могут не дружить, но книги — дружат.
Рок–н–ролл жестокая штука. Если решил принять участие в игре, творчестве, — надо распроститься с мечтаниями влезть на елку, не ободрав задницы. Да и вообще, всегда и во всем необходимо доходить до полного крутняка. До самосгорания. Если нет ни сил, ни выхода, тогда надо уходить достойно, как Янка, Башлачев, Селиванов и другие братья и сестры мои по фронту. Они победили, поправ, в первую очередь, свирепый закон самосохранения".
ГрОб восстал
"Три года мы не давали ни одного концерта, сидели дома в Омске. Сейчас я понял, что нужно выходить, нужно действовать... Со времени выхода альбома "Прыг–скок" с декабря 1990–го по июль 92–го (рекордный срок для нашего коллектива) мы с Кузьмой Рябиновым (мой единственно бессменный соратник и единомышленник с самого первого дня ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ) работали над нашим новым, возможно, последним альбомом "Сто лет одиночества" — это самое сильное, выстраданное и совершенное из всего, что было сделано за эти годы. Кроме того, мы завершили работу над редакцией нашего поэтического сборника".
Егор Летов, 16 мая, 1997 г, КЗ "Крылья Советов"
"...Аранжировки совершенно новые, непохожие на ГО и вообще на то, что Егор делал раньше. Кузя Уо демонстрировал неожиданную способность играть психоделические, неудержимые барретообразные соло на гитаре.
Особо надо упомянуть барабанщика, Александра Андрюшкина, который бьет на половине альбомов 90–х. Андрюшкин — несомненно, лучший российский барабанщик. Радикальная динамика нового ГО во многом от его непанковски сложного ритма и разухабистого соло.
Красивые девчонки забирались на плечи спутников, иногда на плечи подруг, тянули вверх правую руку с "козой", пускали огоньки зажигалок. Кому–то это напоминало кинопленки времен МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, еще не продавшейся, любимой девчонками и богемой"...
"Политика в моих песнях — это вовсе не "политика" (как все это тупейше и буквальнейше понимается тусовщиками, Троицким и прочими почтенными умами) — не совсем "политика" в полном смысле этого слова. То, что сейчас говорю о бунте, было во мне всегда, с самого раннего детства, — насколько я осознавал это. Для меня все мною используемые категории и реалии есть образы... Однако хозяева хитры. Они пытаются тебя сожрать, сделать своей составной частью, опрофанировать. Через попс, через признание. Поэтому нужно каждый раз изобретать новую дерзость, не лезущую ни в какие терпимые на данный момент рамки. Новый эпатаж. Тогда, 84–88 гг., снарядами были: совдеповская тоталитарная символика, панк–рок, мат и нарочитое зловонное исполнение (особенно на "Live" — выступлениях, если таковые были). Теперь на смену им пришли: новая стратегия, новая тактика, новое оружие, новая форма войны. Но суть ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ, суть хищного активного сопротивления — все та же, ибо все равно всегда и везде МЫ — ЛЕД ПОД НОГАМИ МАЙОРА, в каком бы козырном обличии они не являлся и через кого бы он ни действовал".
Летов был в оппозиции в 80–х, Летов в оппозиции сейчас. Впрочем, художник всегда в оппозиции. И прежде всего в оппозиции обществу. "Я всегда буду против!" (Е.Л.) Когда чего–то становится много, это начинает бить в нос. Люди с ним могут примириться, потому что их цель — материальное, домашнее благополучие. Поэту же это нужно выкрикнуть.
— Свобода или плеть?
— Свобода или плеть?
— Свобода или плеть?
— Плеть!
(песня "Война или мир?")
"Русский рок, как и все русское искусство, мессианский. Из этого мессианства, как из колодца, черпается энергия — творческая, гигантского масштаба.
Откуда в Америке взяться такой энергии, откуда там взяться настоящему року? Это кучка эмигрантов, зарабатывающих деньги, не имеющих своей ментальности. А Европа уже состарилась. Россия имеет изначальную способность к восстановлению энергии. Она восстает из пепла, как птица Феникс. Вот потому и русский рок первичен изначально...
Форма может быть и заимствована. Форма — это пластилин, внешняя оболочка.
...Наш рок первичен и, самое главное, содержателен, мистичен. У них царит поп–музыка, их рок — коммерческий, то, что пытаются у нас сделать разные макаревичи, шевчуки и сукачевы (Ай! — С.Н.). Нам это чуждо. Русский рок — это религиозная музыка. Это магия, чего не понять "московским комсомольцам". Это утверждение высших сияющих ценностей через преодоление страха насилия. Он изначально победоносен, триумфален. Это победа над смертью". (Высказывания Летова. Из беседы рокеров Е. Летова, Сергея Жарикова (ДК), Романа Неумоева (ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ) и заместителя главного редактора газеты "Завтра" Владимира Бондаренко).
Егор Федорович Летов родился в 1964 году. Вообще–то звать его Игорь, но рокерам свойственно как людям с художественным самоощущением транскрипировать имена, фамилии: Гарик Сукачев, Костя Кинчев...
Как говаривал незабвенный Остап Ибрагимович "нежное детство пропустим." Юность Егора не пропустило КГБ. В 1984 г. в Омске на "квартирнике Летова" возникло тусовочное общество. Одни названия групп чего стоили... АРМИЯ ВЛАСОВА, КОММУНИЗМ, ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, ККК, АДОЛЬФ ГИТЛЕР. Команда Летова звалась ПОСЕВ (как и эмигрантский журнал "Посев"). Там же начинала Янка Дягилева и многие другие. Если к связи с эмигрантским издательством "Имка" власть предержащие относились либерально ("Имка" ставила просветительские цели — "От Чаадаева до Солженицына", мемуаристика Деникина и пр., воспоминания возлюбленной Пастернака), то "Посев" был органом НТС, белоэмигрантской организации, ставившей цель продолжения дела РОВС (Российского общевойскового союза), борьбы с советской властью. Публикация в "Посеве" была чревата. Если верить Мише Вербицкому, группа была названа в честь журнала издательства. Имеется пленка "История ГО: Посев, 1982–85 гг." Лишь немногие песни оттуда вошли в альбом ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, бывшей тоже "детьми декабря", только 8.12.1984.
Питерское "сообщество, — по выражению БГ, — проводившее все время вместе, делившееся всеми мыслями", — тяготело к Западу, к возврату к истокам рока", отбросив отяжелевшее в бит–музыке. Над омичами таинственным и непостижимым образом витал дух непогребенного Колчака. Адмирал искал на русском Севере Землю Санникова в составе экспедиции барона Штоля, показанной в фильме "А для звезды, что сорвалась и падает..." — парафраз "Гори, гори, моя звезда".
В роке кумирами Летова были не битлы с их "Love Is", а THE DOORS. Один из любимейших вокалистов — Дж. Моррисон. Как говорится, "не мир принес я, но меч".
"Каждому свое"... Но мы сейчас обязаны понять всех.
Тогда, в переломной середине 80–х, именно периферия рождала нонконформизм. Шевчук (Уфа), те же омичи. Из летовской квартиры вышли на свет, кроме ГО и ПОСЕВА, КОММУНИЗМ (панк–группа), уже упоминавшаяся АРМИЯ ВЛАСОВА (в войну РОВС вошел в связь с генералом абвера Геленом, возглавившим диверсионную школу "Сатурн", отраженную в одноименном сериале), а также ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, СОЮЗ ГОВЕННЫХ ЧЕЛОВЕКОВ et setera.
Текст, повествующий о том, что последовало далее, просто процитируем без комментариев, они излишни.
В ноябре 85–го "КГБ заинтересовалось ПОСЕВОМ. Группа распалась. Друзья Егора "пошли" в армию. "Кузю — в закрытый район, в Байконур)". Сам же Егор пытался покончить с собой в СИЗО КГБ, из–за этого был признан невменяемым и попал в психиатрическую больницу. В марте 86–го освободился и "по причине отсутствия соратников" работал в одиночку. Затем — барабанщиком в АДОЛЬФЕ ГИТЛЕРЕ, много путешествовал по СССР с Янкой Дягилевой. "Зимой 87–го я настороженно вернулся в родные края. В январе 88–го на частично арендованной вновь у "клаксонов" аппаратуре (к тому времени я обзавелся лишь собственными барабанами и гитарой) мною были поспешно записаны "Все идет по плану", "Так закалялась сталь" и "Боевой стимул". А также вместе с только что вернувшимся из армии Кузей Уо мы стремительно "доработали" первые два альбома ("Поганая Молодежь" и "Оптимизм"), частично заново наиграв, частично реставрируя тошнотворно записанный идиотский материал 84–85 гг.
В начале 88–го были записаны также альбомы группы П.О.Г.О. (пердяще–свербящий проект Жени "Дабл" Деева, в прошлом басиста группы ПОСЕВ), СПИНКА МЕНТА,ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ (мифические группы Вадима Кузьмина, новосибирского полупанкера), первый, очень живой и очень хороший двадцатиминутный акустический альбомчик Янки "Не положено", а также первые два альбома трио (Манагер, К.Уо и Я) — КОММУНИЗМ. Плодотворное время.
Период с весны 88–го по февраль 89–го: эксперименты с составом, сплошные концертные разъезды и сочинение новых песен. Затем — вдохновенное и одержимое погружение в КОММУНИЗМ — вплоть до Нового года.
Летом 89–го была предпринята попытка записаться на "шикарной" аппаратуре в Питере, в результате которой я окончательно и бесповоротно впал в убежденнейшие сторонники сугубо домашне–гаражного, рукотворно–дилетантского творчества. Осенью была реализована запись целой серии альбомов ГО, Янки, Манагера и пр. В декабре мы общими усилиями сотворили, по–видимому, наилучший альбом проекта КОММУНИЗМ — "Хроника пикирующего бомбардировщика", который долгое время не распространялся по различным соображениям, но теперь все–таки поимел "выход в массы".
...В 1989-м же повесился гитарист ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ Дмитрий Селиванов. Его гибели посвящена песня "Вершки и корешки". 13 апреля 1990 г. в Таллинне состоялся последний концерт ГО, после чего она распалась.
"Летом я лазил по уральским топям, лесам и скалам и во время краткосрочных возвращений записал свой последний альбом "Прыг–скок — детские песенки"... Официально этот альбом выпущен группой ЕГОР И ОПИЗ...ШИЕ. В 1993–м та же группа выпустила "Сто лет одиночества", очень хороший альбом с достаточно необычным для Егора и группы звучанием. В него вошли и пара–тройка старых песен. "Следы на снегу" (с несколько измененным текстом), "Туман" (вещица из старого фильма Алова и Наумова "Хроника пикирующего бомбардировщика" с тем же Олегом Далем, что и в "Земле Санникова") и "Свобода" ("Последняя моя песня...") "Осенью того же 90–го я собрал и зальные записи, студийные отбросы и всякий прочий курьез и смонтировал несколько веселых сборников. Все".
"Я в одном из интервью в 1988 году сказал, отвечая на вопрос о русофильстве своих песен, что то, что мы поем, облекается в определенную форму: напевности. Наше состояние соответствует форме, наиболее близкой русским народным песням. У нас существует магическая связь с русскими напевами, русскими языческими обрядами, русским средневековьем...
Песня возникает так — нарастает мучительное напряжение, состояние экстаза. Ходишь месяцами, спать не можешь, водку пьешь, чтоб выдержать. И в некий момент возникает нечто вроде тоннеля или воронки в сердце, из которой и идут слова, звуки, мелодия. Их не я сочиняю — я проводник чего–то родового, единого, общего. Это уже не человеческая плата, уровень ответственности не личностный, не частный.
...Они создают через телевидение свое "астральное поле, мы создаем свое. Атака идет с их стороны"...
"Если ты делаешь что–то настоящее, смелое... яркое — тебя обязательно попытаются схватить и схавать. И схавают неизбежно, и засрут святыни твои, если постоянно не сигать за поднимаемую в очередной раз планку, если не сотворять всякий раз, когда на тебя разевают рот, очередной сдачи, очередного отчаянного скачка.
...Всегда эпатаж! Каждый твой шаг, каждое очередное творение должно быть пропитано такой агрессией, таким патологическим чувственным буйством, чтобы встало поперек глотки каждому (мировоззренческому обывателю)! Если этого не сделаешь — неизбежно сделают частью придворного попса, жирной массовой развлекухи — как это случилось с джазом, роком и т.д.
И это все происходит сейчас с Янкой. Ее заживо пожирает, и она уже безвозвратно, как мне кажется, упустила время и место для необходимых в подобных случаях заявлений и действий.
Теперь она вкупе с моими бывшими согрупниками (вернее, с "гробниками"), судя по всему, находится в противоположном моему делу лагере. Они позволяют плебсу самым досадным образом лепить из себя сладкоголосую, угодную ему сказочку. Понятно, что не каждый может позволить себе смелость и радость наплевать в кургузые рожи своих поклонников, особенно если среди оных троицкие, липницкие и гребенщиковы. Я очень отчетливо ощущаю все происходящее с Янкой, потому что сам висел на волоске — меня чуть не сожрали 86–89–е, когда я верил в чудо, теряя драгоценное время. И все же я выскочил из этой западни. ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ попер в католичество, Джефф решил работать в одиночку, Янка двинулась в обратный путь.
С декабря 1989–го по сегодняшний день я совершил ряд важнейших для себя поступков. Среди которых роспуск 13 апреля 90–го проекта, именуемого ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНОЙ. И не собираюсь останавливаться".
Янке посвящены песни Летова "Про мишутку" и "Янка и Егорка" (1986–го). "Весной мы вместе с АДОЛЬФОМ наскандалили, дали, что называется, на Новосибирском фестивале. На коем я встретился впервые с Янкой, ЧЕРНЫМ ЛУКИЧОМ и другими будущими героями моего романа и не только. Снова начались гонения, дрязги. Меня снова пытались запихнуть в дурку, но с помощью "благословенной" Янки я "двинул лыжи" и благополучно проездил все лето и осень автостопом по стране, находясь в розыске.
...Тот, кто хоть раз ЭТО постиг и вошел в ИГРУ, — никуда из нее не денется. Он спасен уже. Как бы низко в процессе игры не сверзился, какой бы... не занимался. Ромыч уже навечно автор "Непрерывного суицида", "Рок–н–ролльного фронта", "Убей мента", да и вообще игрок группы ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Вся..., которой он сейчас мается, простится, забудется, да скорее всего, вовсе во внимание не примется! Он — в моей Вечности. Он навечно мой лихой горемычный брат, в нашей удалой безобразной рок–н–ролльной войнушке. Так же, как и ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, Димка Селиванов, Янка..."
"Гениальный всплеск похож на бред" (Высоцкий). То, что говорит Летов (не только то, что поет) похоже на бред. Если не вдаваться, Егор сторонник дилетантизма как пути к новаторству. Градский говорил, что профессионализма из нашего рока так и не получилось. "Народная гитарно–электрическая музыка. Социальное явление". Но художник, не владея формой, может владеть чем–то другим. Главное — за душу брать. Впрочем, дискуссия новаторов и консерваторов вечна.
Правы и те, и другие.
Весь джаз и рок–н–ролл был сыгран людьми, не имевшими музыкального образования.
"Только дилетант может сотворить нетривиальное, настоящее! Все эти технаризмы, симфонизмы, эстетизмы и прочая уничтожают в роке все живое. Я в основном сейчас слушают гаражные и психоделические команды середины и конца 60–х — TROGGS, KIM FOWLEY, ST. JOHN GREEN, VELVET UNDERGROUND, DOORS, STANDELLS, KINKS, MC5, PAUL REVER & THE RADERS и пр. Чуваки не умели, в обычном понимании, играть. Но зато как они играли!
Я более всего обалдеваю от всевозможных народных архаически ритуальных песнопений, музицирований. Это вообще не может быть профессионально исполнено!
Да, я до сих пор так и не научился как следует петь и играть на гитаре, как, допустим, Александр Борисович Градский. Мне это никогда и не нужно было!
Я принципиально записываюсь дома — своим собственным звуком, который сам изобретаю и сам воплощаю и который вряд ли интересен эстетам.
Да и вообще, мне кажется, интересно и здорово по–настоящему может быть лишь то, что не можешь, чего пока не умеешь. А после уже квалифицированные будни каких–нибудь недохороненных и заскорузлых Клэптонов, Джаггеров, Макаревичей. "Это ли не юдоль скорби?"
При всей толерантности, о которой мы говорили выше, художник интересней и несравненно глубже в своем ремесле, а не в политических мировоззрениях. Летов совпал с Гребенщиковым в отношении к жанру песенной текстовки. "Песня — это песня, и текст ее имеет значимость лишь в общем контексте. Я против того, чтобы где–либо печатались тексты моих песен". "Я не воспринимаю песен Высоцкого или Башлачева на бумаге — это надо слушать. Или петь".
"То, что я публикую — именно стихи, написанные собственно для визуального восприятия, прочтения глазами, отнюдь не вслух".
На пресс–конференции после выхода альбома "Лимит" БГ отмечал ту же самую разность стихов и песен. Поэты могут не дружить, но книги — дружат.
Рок–н–ролл жестокая штука. Если решил принять участие в игре, творчестве, — надо распроститься с мечтаниями влезть на елку, не ободрав задницы. Да и вообще, всегда и во всем необходимо доходить до полного крутняка. До самосгорания. Если нет ни сил, ни выхода, тогда надо уходить достойно, как Янка, Башлачев, Селиванов и другие братья и сестры мои по фронту. Они победили, поправ, в первую очередь, свирепый закон самосохранения".
ГрОб восстал
"Три года мы не давали ни одного концерта, сидели дома в Омске. Сейчас я понял, что нужно выходить, нужно действовать... Со времени выхода альбома "Прыг–скок" с декабря 1990–го по июль 92–го (рекордный срок для нашего коллектива) мы с Кузьмой Рябиновым (мой единственно бессменный соратник и единомышленник с самого первого дня ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ) работали над нашим новым, возможно, последним альбомом "Сто лет одиночества" — это самое сильное, выстраданное и совершенное из всего, что было сделано за эти годы. Кроме того, мы завершили работу над редакцией нашего поэтического сборника".
Егор Летов, 16 мая, 1997 г, КЗ "Крылья Советов"
"...Аранжировки совершенно новые, непохожие на ГО и вообще на то, что Егор делал раньше. Кузя Уо демонстрировал неожиданную способность играть психоделические, неудержимые барретообразные соло на гитаре.
Особо надо упомянуть барабанщика, Александра Андрюшкина, который бьет на половине альбомов 90–х. Андрюшкин — несомненно, лучший российский барабанщик. Радикальная динамика нового ГО во многом от его непанковски сложного ритма и разухабистого соло.
Красивые девчонки забирались на плечи спутников, иногда на плечи подруг, тянули вверх правую руку с "козой", пускали огоньки зажигалок. Кому–то это напоминало кинопленки времен МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, еще не продавшейся, любимой девчонками и богемой"...
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 32 за 1998 год в рубрике музыкальная газета
